Как пандемия меняет российское онлайн-образование
Готовы ли российские учителя сменить классные комнаты и галочки на полях на электронные продукты, Zoom и Skype? Произойдет ли резкий взлет финансовых показателей образовательных проектов в интернете? Как бороться со списыванием и создать альтернативу сериалам и играм? Об этом в новом выпуске Forbes Digest мы поговорили с руководителями крупнейших образовательных онлайн-сервисов.
Ярослав Бабушкин: Друзья, добрый день с вами Forbes Digest на удаленке. Сегодня мы поговорим с теми, кто помогает провести время в самоизоляции с пользой. Это представители компаний, которые занимаются онлайн-образованием. Максим Спиридонов, «Нетология» и «Фоксфорд», Георгий Соловьев, основатель компании Skyeng, Андрей Себрант из «Яндекс.Образование» и Илья Паршин, гендиректор «Учи.ру». Здравствуйте, друзья. Наша страна готова к тому, чтобы перевести всю армию школьников на онлайн-образование? А главное, готовы ли школьники? Как в этой ситуации действовать родителям? Этот вопрос, как я понимаю, волнует всех, даже нашу аудиторию, больше чем бизнес в данном случае. Максим?
Максим Спиридонов: В большой степени да. Вирус нас застиг в относительно удачное время, когда лидеры образовательного рынка в области tech способны и предложить, и обеспечить услуги сопоставимого, а то и лучшего качества, чем то, что предлагает обычная школа. Если брать чисто школьный сегмент. Причем это набор разных продуктов в разных сегментах: начальной, средней школы, последних классах, даже среднеспециального обучения. Продуктов достаточно уже эволюционирующих, прошедших путь проб и ошибок, который каждый из нас с коллегами знает — с чего это начиналось и чем стало. Сегодня это иное, с точки зрения методической, интерфейсной, с точки зрения включения инструментов гемофикации. Конечно, далеко от совершенства, но можем ли мы сегодня пересадить страну полностью, все школьное образование на дистанционное обучение, и не будет ли от этого каких-то проблем? На мой взгляд, ответ практически да. Там есть какие-то слепые зоны, но, если озадачиться, и их можно закрыть довольно быстро, учитывая экспертизу, опыт, возможности только коммерческих образовательных компаний в области tech. Другое дело, что государство, на мой взгляд, все-таки не намерено это делать долгосрочно. Это шаг, который требуется сейчас для того, чтобы закрыть возникшую временную дыру в обучении школьников. Однако, если смотреть вдаль, наверное, даже эти краткосрочные аварийные меры, во-первых, изменят отношение к онлайн-образованию многих госчиновников, что, по идее, должно позитивно сказаться на образовательной среде и онлайн-образовательной среде. И развернут массово пользователя больше в эту сторону.
Ярослав Бабушкин: А есть те, кто не согласен с тем, что Россия не готова к тому, чтобы быстро перейти на онлайн-образование полностью?
Андрей Себрант: Во-первых, Россия очень разная. Что точно можно сказать — у нас есть подробное сравнение с другими странами, — мы, во-первых, готовы инфраструктурно, это очень важный результат. Мы видим, что есть разные вопросы и проблемы, но даже сейчас, при повышенном потреблении интернета домохозяйствами, для того, чтобы проходить курсы, чтобы отвечать на всякие задачи, хватает полосы всем. Инфраструктурно страна готова. За счет того, что есть покрытие широкополосной связью, и за счет того, что практически нет ни одного домохозяйства, где не было бы устройства. Подчеркиваю, хорошие курсы и хорошие продукты всех, кто, например, здесь присутствует, отлично можно использовать на смартфонах. Домохозяйств, где нет ни одного смартфона, где нельзя было бы запустить те образовательные продукты, которые мы делаем, сейчас практически нет. Это очень важно инструментально. Нет барьеров для того, чтобы включиться в онлайн-образование. «Надо купить дорогой компьютер, и это порог входа» — такого нет, это очень важно. Что не готово — не готовы, как это ни странно, в первую очередь…
Ярослав Бабушкин: Люди.
Андрей Себрант: Да, но люди-то разные. Проблема ведь в том, что те школы, которые пытаются, например, систему отслеживания выполнения заданий сделать предельно привычной: пускай ученик напишет в тетрадочке, сделает фоточку, фоточку кинет в WhatsApp, дальше это как-то преподаватель распечатает у себя дома на принтере, ручкой все поправит, потом фоточку своих рукописных заметок отправит обратно ученику. При этом они бесятся, потому что для преподавателя это сложнее, много лишних операций. Это не называется, конечно, использование онлайн-среды обучения. Полноценные онлайновые среды, в которых учитель сможет работать, к которым учителя приучат, в которых учителя научат, еще только начинают возникать. Надо честно сказать, что система, в которой преподаватель вуза, школы, преподаватель специальных сред — потому что тот же практикум или те же продукты Макса, ту же «Нетологию» нельзя назвать просто онлайновым университетом — это не ситуация, когда люди читают лекции, потом посещают онлайн-вебинары, а потом сдают онлайн-зачеты. Там все гораздо сложнее, иначе. Огромный преподавательский состав не готов работать именно в образовательных средах, а не просто в режиме: я тут лекцию запишу или в Zoom проведу семинар.
Максим Спиридонов: Еще не хватает, пожалуй, двух вещей: прежде всего, как ни странно, готовности массового пользователя — то, о чем сказал Андрей. И в то же время наличия большого количества евангелистов процесса, которыми могли бы стать учителя прежде всего, если брать школьную среду. Этого не хватает остро. А инфраструктура технологическая, продуктовая, методологическая в принципе готова.
Ярослав Бабушкин: Обыкновенная российская школа, не частная, это все-таки нечто большее, чем проведение уроков. Это особая дисциплина, контроль над учениками, чтобы они не списывали, больная такая институция. Когда ребенок оказывается перед компьютером, я не понимаю, как можно контролировать то, что он не списывает. Как в дальнейшем будут проводятся контрольные, экзамены? Вы видите ответы на эти вопросы? Гоша?
Георгий Соловьев: Безусловно, потому что в Skyeng давно ведутся групповые занятия, у нас есть отработанная система, как параллельно преподаватель занимается с несколькими студентами. Я уверен, у Максима [Спиридонова] вообще ведутся большие вебинары, когда у тебя в группе сто, двести, триста студентов, школьников, и кураторы с ними общаются. Я тут и с Максимом, и с Андреем согласен, что сейчас ключевая проблема — быстро обучить преподавателей использовать новые продукты, новую инфраструктуру. Потому что она готова: есть «Учи.ру», «Фоксфорд», Skyeng, «Яндекс». Только с понедельника мы провели 50 глубинных интервью преподавателей с разных регионов страны. Ключевая проблема в том, что для них эти продукты сложные, им это непривычно. Они действительно распечатывают, проверяют, потом отправляют, фоткают и «ВКонтакте» выкладывают. Это самый привычный для них сценарий. И сейчас, например, что мы в Skyeng решили сделать: мы берем преподавателей, созваниваемся — мы умеем быстро выстраивать операционку — и обучаем их использовать самые последние средства инфраструктуры, которые им предлагает рынок. Таким образом, если они только попробуют, то, скорее всего, останутся. Потому что преподавать в любой из представленных здесь платформ проще, чем то, что они сейчас делают. Они просто этого не знают. Я уверен, что этот кризис — это супербольшой сдвиг парадигмы преподавателей, директоров, всей системы образования, оно уже не будет прежним. Люди привыкнут к онлайн-обучению, дети привыкнут к онлайн-обучению, родители. Этот кризис будто ускорил развитие онлайн-образования — может, на год, может, на два.
Максим Спиридонов: И не надо думать, что это будет каким-то драматическим рывком. Я тоже слышал от коллег, знакомых, о том что, мол: «Успеваете деньги оттаскивать в свою сторону и раскладывать по стопочкам?», типа: «Купаетесь сейчас в золоте, наверное?»… Конечно, такого нет, потому что все-таки учиться больно. Для взрослых проще бухать — я знаю, что это сейчас, к сожалению, активно происходит. Проще смотреть сериалы, играть в танки и другие истории. Именно эти отрасли выигрывают прежде всего. Образование, к сожалению, для нас и для страны не в первую очередь.
Георгий Соловьев: Я с этим согласен, поэтому все инвестиции, которые и мы делаем, «Учи.ру», и все, кто здесь сидит, — мы не видим, что они отобьются в течение месяца, двух, трех. Это долгосрочная история. Да, сейчас мы дадим возможность этим людям попробовать цифровые продукты, чтобы через полгода, год, полтора они к нам пришли. Мы по финансам не видим сильных изменений. Да, лучше, чем мы планировали, но это лучше на проценты, а не на десятки. Рост конверсии составил в этом году 13,41 (2019 год — 6,99 конверсия по детям). То есть двукратный рост практически конверсии. Для Skyeng это очень круто, для операционного бизнеса.
Ярослав Бабушкин: Учителя в наших школах — это часто не совсем молодые люди. Столкнутся ли они с проблемой того, что не так просто им будем перестроиться на площадки по типу ваших?
Илья Паршин: Хотел быть отчасти согласиться с коллегами, отвечаю на ваш прошлый вопрос. Мне кажется, страна пока не готова к тому, чтобы перейти на дистанционное обучение полностью. Причины тому глобально две: хотел подвести к вопросу про учителей и про то, что — первое — это история про методологию. Учителя не знают, какими инструментами можно пользоваться и как это сделать в онлайне полноценно. Большинству учителей сложно понять, как устроить работу, например, в Zoom, в Skype. Это неочевидная вещь. А когда мы говорим про то, что школа должна быть перенесена, по сути, в онлайн, то включаются еще многие инструменты, такие как обычные уроки, проверка домашних заданий, мотивация учеников онлайн. Потому что когда нет контакта именно в офлайне учителя с учениками, должны использоваться разные механики, которым нужно учиться. Мы тоже, как сервис, стараемся это делать. Проводим массу вебинаров для учителей, на которых рассказываем, как учителям можно в онлайне проводить уроки, какие для этого можно использовать механики и какие есть лайфхаки. Но кажется, что в масштабе страны это не полностью спасает ситуацию.
Инфраструктурно, как продукты и как площадки, в целом мы готовы, команды очень быстрые, готовы делать любые вещи под разные кризисные ситуации. Но мы получаем сообщения от учителей — большинство сервисов, которыми они привыкли пользоваться, работают либо плохо, либо не работают вообще. Различные электронные журналы, которыми они привыкли пользоваться, куча других сервисов, которые просто отказываются работать при текущей нагрузке. В этом плане инфраструктурно кажется, что мы пока не очень справляемся, хотя уверен, что мощности можно будет нарастить достаточно быстро.
Ярослав Бабушкин: Из нашего разговора складывается впечатление, что в этом году будет кризис в образовании большой. Готова ли наша страна сдавать ЕГЭ, ОГЭ и все остальные экзамены онлайн? Мы долгие годы пытались бороться со списыванием — камеры, металлоискатели и так далее. Сейчас они просто будут не работать, и мы получим, скорее всего, необъективную сдачу экзаменов. Я прав?
Максим Спиридонов: Я уверен, что до этого времени, до июня, скорее всего, успеют наши власти предержащие и медицинские учреждения разобраться с тем, что происходит с вирусом. Это опыт китайский и чисто математика, на мой взгляд. А то, что в онлайне также есть инструменты прокторинга, то есть отслеживания честности экзаменуемого, это тоже правда. Они еще не так широко распространены, не так наворочены, как могли бы быть. Но, возможно, этот кризис подтолкнет их к развитию.
Андрей Себрант: Это ровно то, что дает настоящая онлайн-платформа, а не просто перенесение всех процессов, которые есть в офлайн-классе, в онлайн. В то время, когда ты начинаешь раздавать, например, задания ученикам, если ты эти задания раздаешь с платформы, например, персонализированно, слегка, скажем, меняя чуть-чуть цифры в задаче. Ты не можешь списать ответ, потому что ответ, который тебе в циферке сделал твой коллега, тебе сделать нельзя. Чуть-чуть меняются условия, чуть-чуть меняются цифры. Это одно из простейших решений, как можно, раздавая задачки, избежать прямого тупого списывания. Есть более хитрые: есть наблюдающие за тем, какие ответы, какие ошибки у кого появляются последовательно. Еще раз: технологическая платформа, которая позволяет очень качественно вести процесс и контроля, и тестирования, существует.
Другое дело — обучать людей все это использовать. Снова мы возвращаемся к учителям. Для того чтобы перестать пользоваться тетрадочками и галочками на полях, нужно перестроить психологию учителя, знания учителя. Он должен уверенно себя чувствовать в этой среде. Поэтому то же самое, что и Илья говорил, нам приходиться огромные усилия вкладывать именно в процесс подготовки, переподготовки учителей. Это не rocket science, они могут всем этим овладеть. Но они этим должны заниматься в параллели со своей основной нагрузкой. Это адски сложно. У меня есть некоторые надежды, что за лето, поскольку учителя осознают, насколько это важное и полезное дело, будет немножко лучше переподготовлен именно учительский корпус. Там сейчас проблема, а не в том, что нет платформы, которая решала бы эти технические задачи: списывание, контроль внимания и так далее. Это не проблема.
Максим Спиридонов: Важно, мне кажется, внести мысль, к которой я периодически возвращаюсь. Она мне кажется фундаментально важной. Сейчас онлайн-образование находится в состоянии условно 1.0, и 2.0 только назревает, где-то уже просачивается в инструментах, где-то еще не заметен. Но по факту мы сейчас находимся в режиме оцифровки офлайн-инструментов. Как в том, что мы сделали, так и в сознании тех, кто этим пользуется, тех же учителей. На примере офисных приложений. Есть в офлайне у тебя блокнот, ты делаешь электронный блокнот. То же самое, только в электронном виде. Есть в офлайне флипчарт, ты делаешь PowerPoint. А вот эволюция офисных приложений, которая пошла дальше, показала, что потом возникли инструменты, которые в офлайне невозможны. И постепенно их стали осваивать. Возникли CRM, IRP, таск-менеджеры. Сейчас мы находимся в моменте, когда наша задача, как создателей, построить такие IRP, CRM и прочие инструменты онлайн-образования нового времени, которые не оцифровывают офлайн, а дают некое новое качество. А вот еще более сложная задачка: массовому пользователю, учителям прежде всего, освоить это и внедрить.
Андрей Себрант: Да, Макс, ты знаешь, наверное, коллеги из Forbes очень хорошо поймут даже к ним относящуюся напрямую аналогию. То, что мы сейчас делаем, это, если сравнить с переходом СМИ в онлайн, это ранние годы, когда пэдээфки печатного издания выкладывали в интернет и думали, что это онлайн-СМИ. Эти онлайн-СМИ сейчас в образовании создаются, которые уже не сводятся к пэдээфкам.
Ярослав Бабушкин: На вас обратило внимание государство сейчас особенно усиленно? Вы взаимодействуете в связи с последними событиями более активно?
Илья Паршин: Мы и так довольно активно взаимодействовали. Как я уже говорил, мы всегда были бесплатными продуктами для школ и учителей. Поэтому в этом контексте, скорее, мы получили больше запросов на то, чтобы лучше проинформировать о том, какие продукты предоставляются бесплатно, как их можно использовать. Это вопрос инструкций. Конечно, мы получаем много запросов от органов власти просто для того, чтобы стать одним из тех инструментов, которые можно использовать, чтобы учителя могли внедрить дистанционное образование в свою деятельность.
Георгий Соловьев: У нас такая же история, мы постоянно активно сотрудничали, предоставляли также бесплатные решения. Сейчас этих запросов стало гораздо больше, и предложений по партнерствам, предложений о том, чтобы что-то сделать крутое для школ, стало больше. Мы также на ближайшие несколько недель выделили нашу ключевую команду на то, чтобы все эти запросы перерабатывать и релизить в реалтайме продукты для школ.
Ярослав Бабушкин: Как ваши компании сейчас работают, собственно? Вы сами все на удаленке, на карантине, как команды взаимодействуют?
Максим Спиридонов: Команды очень прониклись ситуацией. Для них не было особой экзотикой работать удаленно, поэтому переход не был болезненным. Второе, мы внутри наполнены мыслью о том, что находимся в зоне социальной ответственности. Наша миссия сейчас создать альтернативу алкоголю, сериалам и играм. Реальную, полезную, созидательную альтернативу. То есть не создать, а ее еще больше продвинуть на такого пользователя, который приходит первый раз в онлайн-образование. Мы этим очень вдохновлены. Я знаю, что руководители отправляют спать своих сотрудников, потому что видят, что работа идет 24/7, и там недалеко до выгорания. Но в целом мы в очень хорошем тонусе и в хорошем боевом духе.
Андрей Себрант: Мы вообще-то работаем еще до того, как нас отправили в этот самый странный то ли карантин, то ли отпуск. Работаем на удаленке уже несколько недель.
Максим Спиридонов: Мы тоже, кстати говоря.
Андрей Себрант: Честно говоря, по выпуску новых продуктов, новых фич абсолютно нечего не тормозит. Правда, у нас вся инфраструктура заточена под удаленную работу. Что касается, кстати, взаимодействия с государством, как и все коллеги, здесь присутствующие, мы с ним всегда много работаем. Но у меня сейчас открыт на экране рядом с зумовским окошком один из рабочих чатиков, там идут сплошные скриншоты того, как в регионах местные образовательные начальники делятся информацией про запущенную «Яндекс.Школу». То есть надо понимать, что у нас в образовании очень многие решения не на уровне федерального центра, а на уровне регионов и городов происходят. Они сейчас все включились в то, чтобы рассказать учителям о новых возможностях. Спасибо им за это огромное.
Ярослав Бабушкин: Илья, Гоша, вам удается поспать или вы тоже работаете 24/7?
Илья Паршин: Поспать удается, для нас, для компании в целом, это в диковинку, потому что у нас есть региональный офис, мы умеем работать с распределенной командой. Но работы удаленно как таковой у нас не было. Мы тоже ушли на карантин раньше, чем это объявили. Для нас это, как казалось изначально, был большой вызов. Сейчас, по локальным ощущениям, мы стали работать даже эффективней, работы стало делаться больше на единицу времени. Сотрудники также говорят, что они отмечают большую продуктивность. Не знаю, это пока локальный какой-то всплеск эмоций или нет, может быть, он пройдет, время покажет. Для меня лично, скорее, вопрос сложный оказался лишь в том, что я плохо чувствую уже границы географически. Для меня офис был местом, когда я мог для себя четко сказать, что я приеду на работу и потом с нее уеду, независимо от того, во сколько — в 8 утра я приеду, в 12 ночи уеду — это было, по крайней мере, разграничение пространства. Сейчас его скорее нет, поэтому я просыпаюсь уже с телефоном и начинаю работать, ложусь спать, тоже работая.
Григорий Соловьев: Мы всегда работали онлайн, большая часть сотрудников Skyeng работали дистанционно, поэтому для нас переход прошел абсолютно безболезненно. Надо отметить, что мы с «Яндексом» одновременно ушли на дистанционную работу еще за две недели, когда это было мейнстримом. С этим все в порядке, все структуры компании и рабочие инструменты на это настроены. Лично мне все-таки кажется, что эффективнее работать в офлайне, я был всегда сторонником работы офлайн. Да, возможно, первые дни, первые недели будет эффективно и онлайн, когда люди это не пробовали, но долгосрочно, мне кажется, офлайн лучше. Сейчас все нормально, мы организовали помощь некоторым своим сотрудникам в связи с вирусом, какие-то препараты закупили, закупили тесты в Китае еще до того, как в России тесты появились. Быстро подготовились к этой дистанционной работе.
Ярослав Бабушкин: Хотел спросить вас, как ваши бизнесы встретили карантин, коронавирус. Есть ли какой-то рост?
Максим Спиридонов: У нас, как у игрока с несколькими профилями, все пестро. Поэтому, если смотреть «Нетологию», там мы видим однозначное увеличение количества регистраций и внимания. Но не такое драматическое — втрое примерно увеличилось относительно обычного состояния. На коммерческих показателях пока радикально это не сказалось. Мы идем в плане и, по нашим ощущениям, мы находимся под воздействием двух разнонаправленных трендов. Один из них — люди оказались в удаленном режиме и ищут, чем себя занять, в том числе находят такую возможность в онлайн-образовании и обучении digital-специальностям.
С другой стороны, экономический компонент, конечно, влияет. Многие очень осторожно относятся к дополнительным тратам за пределами тех, которые связаны просто с выживанием. Но, тем не менее, пока «Нетология» чувствует себя так, как если бы ничего не происходило, как ни странно. Ну или почти ничего. Несколько больше внимания к нашим бесплатным образовательным предложениям. В том числе тем, которые мы сделали бесплатными под карантин специально. Наш школьный проект «Фоксфорд» как раз ощутил заметные влияния, пока тоже в пользовательской базе, скорее, и в расходах компании на инфраструктуру. Но, если за 10 лет истории в пользовательской базе оказалось три с лишним миллиона школьников, то за последнюю неделю-полторы добавился еще миллион с лишним. И мы ожидаем, что нечто подобное будет происходить и дальше.
Ярослав Бабушкин: Георгий, как у вас Skyeng? Все думают, что вы резко разбогатели, мне кажется.
Георгий Соловьев: У нас очень похожая ситуация. Тоже надо разделять две аудитории. Первая аудитория — это взрослые. Вторая — школьники. По аудитории взрослых мы видим тоже два разнонаправленных тренда. С одной стороны, у нас были некоторые когорты, которые обучались. И ряд этих людей прекращают обучение в силу того, что не знают, будут ли они завтра зарабатывать деньги и, возможно, им не обучаться надо, а на еду откладывать. У нас десятки компаний, которые отказались от корпоративного обучения. То есть были компании, у которых по 300–400 студентов обучались. Для нас это были достаточно большие суммы, они просто приостановили обучение до… выправки ситуации.
С другой стороны, пришла большая когорта новых пользователей, из-за того, что офлайн почувствовал себя очень плохо — а в офлайне было очень много людей, которые обучались английскому, — сейчас они физически не могут в офлайн-центры идти, поэтому они пошли обучаться в онлайн-режиме. Это первое. Второе — просто когда вы сидите дома, надо же чем-то заниматься, люди открыли для себя онлайн-обучение.
С детьми примерно такая же история, только более острая, потому что детям нужно обучение, дети сидят на карантине. Есть родители, которые отказываются от обучения, чтобы экономить деньги, но все-таки больше родителей, которые сейчас пытаются своих детей хоть чем-то занять. У нас нет такого количества бесплатных продуктов, которые есть у Максима, у «Фоксфорда», но даже тот бесплатный учебник, который мы предоставляем в школы в партнерстве с компанией «Просвещение», сегодня набрал около миллиона регистраций. Хотя за все предыдущее время было порядка 100 000. Тоже очень большой рывок. При этом как это финансово скажется, мы пока не знаем. В целом, если брать эти два тренда, пока позитивный тренд новой клиентской базы выше. Мы в декабре согласовывали план с инвесторами, а в марте сделали выручку больше, чем то, что изначально у нас получалось. По конверсиям мы видим, что в детях конверсии по таргетинговой рекламе, по контекстной рекламе, по любой рекламе, которую мы делаем, выросли примерно в два раза относительно такого же периода в прошлом году. Мы видим существенный рост конверсии. Поэтому мы думали изначально даже останавливать рекламу, сейчас приняли решение рекламу не останавливать, потому что все-таки буст конверсии такой, какой не было в истории наблюдения в Skyeng.
Ярослав Бабушкин: Андрей Юлианович, как у вас в «Яндексе» дела? Готовы ли площадки онлайн-образования к такому потоку людей? Мне кажется, в онлайн-образовании меньше кнута и пряника, это очень осознанная вещь, к ней надо прийти.
Андрей Себрант: Там все оказалось очень непросто, потому что у нас тоже два разных подхода к образовательным проектам. Есть проекты бесплатные, все, связанное со школой, у нас принципиально бесплатная история. И только вчера мы запустили «Яндекс.Школу», где уже есть не только наш «Яндекс.Учебник» для младших классов, но и огромное количество всевозможных записанных уроков лучших учителей для разных классов и разных предметов. Сейчас практически круглосуточно пишутся новые уроки, там все будет пополняться буквально ежедневно. Я посмотрел с утра цифры нагрузки на «Яндекс.Эфир», который транслирует все эти уроки, там уже впечатляющие цифры. Но мы их, пожалуй, к концу недели уже будем называть вслух. Все-таки первые полсуток после объявления сервиса — эти цифры вообще ни о чем, их нельзя ни понять, ни экстраполировать, ни интерпретировать.
А дальше у нас есть «Яндекс.Практикум» — это платная история для взрослых, история переподготовки. И там все немножко непросто, потому что дело даже не в том, что он платный. Серьезный курс переподготовки, это не на время карантина, туда надо инвестировать 10 месяцев, год своего времени. А не то, что я за эти две недели овладею новой профессией. Извини, не очень верю, что за две недели можно овладеть востребованной на рынке профессией так, чтобы тебя действительно куда-нибудь наняли. Не верю совсем. И поэтому мы видим увеличение потока в «Яндекс.Практикуме», но это поток людей, которые сейчас начали его пробовать. У нас же в начале есть возможность попробовать бесплатно, чтобы понять, подходит или не подходит. Поэтому реальный финансовый поток мы увидим отложенным, он всегда после, как после рекламной компании, грубо говоря. Ты ее проводишь, финансовый результат видишь через пару месяцев в нашей ситуации. Потому что много людей, которые решают попробовать себя в новой профессии, многие из них понимают, что это все равно не для них, поэтому до платной стадии не доходят. Интерес есть, он не в разы, но есть заметный рост, посмотрим, насколько он конвертируется. Самое главное, что это будет с экономической точки зрения очень тяжелый выбор для людей. Им предстоит решить в последующие месяцы, которые для многих будут непростыми, тратить ли деньги и время на образование. Я не жду, что будет взрывной рост продаж «Яндекс Практикума».
А вот с бесплатной школой, я думаю, до конца года трафик будет расти ежедневно. Там цифры, конечно, пойдут на большие миллионы школьников. Потому что конец четверти во всех классах.
Илья Паршин: Для нас это сложный период достаточно. Как коллеги замечали, у большинства бизнес делится на две части: для взрослых, для школьников или какие-то взрослые курсы и школьные продукты. Мы продукт про школу. Поэтому сильно почувствовали максимально возросшую активность. Сейчас, пожалуй, главный челлендж нашей компании, который сейчас перед нами стоит, это масштабирование инфраструктуры. Это наша команда, которая испытывает сейчас наибольшую нагрузку. Они похожи на… не знаю даже с чем сравнить… с какими-то рыцарями, которые с щитами стоят и пытаются все время держать оборону, которую уже держать очень тяжело. Возросли нагрузки кратно, например, от пяти до семи раз, зависит от того, по каким метрикам смотреть. Если мы говорим про текущую аудиторию то, например, сейчас у нас на сайте занимается 150 000 учеников. Это те, кто активно решает задания. День ко дню эта метрика только растет.
По дневной аудитории также очень большой рост относительно весны. Скажем, весной для нас ожидаемый показатель аудитории был 300 000–400 000 учеников ежедневно активной аудитории. Сейчас этот показатель в 4–4,5 раза выше. Опять же только растет. Сейчас наша задача — продержать стабильность сервиса, чтобы ученики могли спокойно заниматься на «Учи.ру». Также мы совместно с коллегами выпустили на рынок бесплатное решение. Помимо того, что «Учи.ру» для использования учителями в школах — это бесплатный продукт, мы дополнительно выпустили новые продукты в виде виртуального класса, который позволяет учителям проводить уроки онлайн, для них это полностью бесплатно, как и для учеников. Также запустили похожую вещь с «Яндексом» — открытые онлайн-уроки, которые посмотрело 3,5 млн учеников уже.
Ярослав Бабушкин: Спасибо большое за интересный эфир, друзья. Приятно было с вами пообщаться, скорее бы увидеться все-таки офлайн. Продолжайте образовывать людей. Пока, пока.
Ярослав Бабушкин, Андрей Родин, Валерия Бородина, Нинель Баянова
По материалам: “Forbes”
