Знаменитый каскадер Виктор Иванов рассказал, как рисковал жизнью ради эффектных сцен в фильмах
Если на съемочной площадке Виктор Иванов, то машины будут переворачиваться в кадре, герои будут гореть, мастерски драться, перепрыгивать на мотоцикле через идущий на полной скорости поезд, выпадать из окна многоэтажки, спускаться, как пауки, по стене небоскреба, при этом успевая стрелять…
Стихия Петровича, как зовут его друзья, — боевики, триллеры, блокбастеры. Именитого каскадера и постановщика трюков хорошо знают по обе стороны океана. Снявшись в 150 отечественных картинах, он отправился покорять Голливуд. Стал знаковой фигурой и на «фабрике грез».
О том, как семь минут без страховки висел на перекладине под вертолетом на стометровой высоте, изображал в фильме Пола Андерсена космического жандарма, от имени русской мафии дарил Стивену Спилбергу контрабандные сигары, учил Стивена Сигала ругаться по-русски матом, наколотил с десяток «Волг» и «Мерседесов» во время съемок фильма «Превосходство Борна», а также как маньячил с огнем на картине «Сталинград», он рассказал «МК».
«На лицо наложили 27 швов»
Виктор Петрович утверждает, что сорвиголовой в детстве не был, приключений не искал. Хотя по льдинам во время половодья бегал. Отправляясь купаться на реку в Серебряный Бор, шел не по мосту, а непременно карабкался по арке. Во время каникул, когда гостил под Днепропетровском у бабушки, нашел в овраге гранату времен войны. Начал с ребятами ее разбирать. Его спасла бабушка — выдрав прут, она загнала внука есть борщ. В это время раздался взрыв. Двое Витиных друзей лишились пальцев на руках.
С коммунистическими молодежными организациями у Вити не сложилось. Юным ленинцем он пробыл недолго. Чтобы соорудить копилку, взял настольный гипсовый бюст Ленина и пропилил в голове вождя щель. О его находчивости узнали в школе. Витя вылетел из октябрят. Потом его не принимали ни в пионеры, ни в комсомол.
Зато были успехи в спорте. В команде мальчиков он играл в хоккей за ЦСКА. Был в первой тройке. Мог попасть в молодежный состав.
— Но подхватил желтуху, меня на год отлучили от спорта. А в подростковом возрасте это огромный срок, — рассказывает Виктор. — Пришлось с хоккеем распрощаться, но я уже увлекся автомобилями.
— Когда первый раз сели за руль?
— Я жил на Хорошевке, в нашем доме был слесарь-алкоголик, у которого был старый «Москвич-401». Он его, как «Лего», периодически разбирал и собирал. А так как он часто бывал нетрезв, я у него был как тест-драйвер. Он говорил: «Витек, давай за руль!». Я садился, газовал, делал кружок по двору. И он «Москвич» снова разбирал.
Когда Виктор учился на вечернем в Плехановском, прикатывал на занятия уже на раскрашенных спортивных машинах. В аудитории его слышали за два квартала. Машины были без глушителя.
— Окончив автошколу, я получил распределение на автобазу. Меня посадили на ржавую «Волгу». Персональным водителем проработал два дня, и тут произошла судьбоносная встреча с двукратным чемпионом СССР по автоспорту Владиславом Барковским. Он мне показал спортивные машины, и началась жизнь в режиме гонки. А вскоре старший друг позвал на съемки фильма, где нужны были каскадеры.
— Какая это была картина?
— «Последняя встреча». Снимали под Краснодаром. Я дублировал Алексея Граббе и Геннадия Сайфуллина. На скорости выпрыгивал из бензовоза на обочину. Малость побился, потом выпрыгивал еще раз, и еще… В то время не было еще плейбека — нельзя было посмотреть техническую запись с камеры на компьютере, чтобы сказать, хорошо получилось или нет. Было 4 дубля. Атмосфера на съемках мне понравилась. Все время надо было что-то придумывать. А главное — над тобой не так много было начальников. Недавно посмотрел тот материал и отметил, что по стилю все было снято просто отлично.
Потом Виктор снимался в учебных фильмах для ГАИ, где разыгрывались аварийные ситуации. А в 1979-м стал невольно героем высотных испытаний.
— На съемках фильма «Шла собака по роялю» нужно было подбежать к вертолету, зацепиться за перекладину колесного шасси. Вертушка должна была подняться метров на пятнадцать и совершить посадку. Снимали под Ковровом. Все обговорили с пилотом, отрепетировали. Вдруг на съемочную площадку приехал его начальник и заявил: «Я ас, сам полечу!». Возражать было бесполезно. У меня была самодельная страховка, но я подумал, что она мне помешает. И не пристегнулся. Продержаться в воздухе нужно было совсем недолго. Сначала подтягивался, чтобы в кадре было видно, что там человек висит, а не кукла. Потом смотрю — земля удаляется… Летчик-ас повез меня на обзорную экскурсию к лесу, поднялся метров на сто. А на высоте — воздушные потоки, меня болтает. Силы тают, рук своих уже не чувствую. Краем глаза заметил, как по пашне бежит заяц. Следил за ним, это как-то отвлекло. Продержался до приземления. Потом Витя Проскурин, который играл механика на аэродроме, отдирал мои руки от перекладины. Я замкнул их намертво. Слышал, как мне кричали: «Земля, земля». Но пальцы никак не разгибались… Кулаки распухли, и рукава игрового костюма пришлось разрезать, чтобы его снять.
— Как родители восприняли ваше увлечение?
— Мама рано ушла из жизни. Папа был военным человеком, преподавал в Академии имени Фрунзе; сначала считал, что я занимаюсь ерундой. Пока я не позвал его на студийный просмотр фильма «Риск — благородное дело». Режиссером на картине был десантник-фронтовик Яков Сегель. Он пришел на показ с боевыми наградами. После просмотра подошел к отцу и сказал: «Спасибо вам за сына». Отец проникся, понял, что это уже не баловство, а серьезная работа. Вскоре я сам уже стал постановщиком трюков.
— В огне не горит, в воде не тонет — это лед, правда и каскадер?
— И ледяной воды, и огня довелось испытать на своей шкуре сполна. И курьезных случаев при этом было немало. В 1984-м под Архангельском мы снимались в фильме «Жил отважный капитан». Картина была о северных конвоях и судьбах моряков в военные годы. Нам со сторожевого корабля нужно было прыгать за борт. А температура воды в Белом море была +7 градусов. И была договоренность с администрацией, что для каскадеров будет стоять водка «для растирания». Когда поинтересовались у администрации, где «сорокаградусная», услышали: «Ой-ой-ой, накладка вышла». А глаза-то бегают, выдают, они всю ее, мерзавцы, выпили. Говорим: «Все отменяется, в ледяную воду не полезем». А главным консультантом на картине был адмирал Борис Ямковой. Директор картины по секретному каналу связался со штабом флота. И через два часа рядом с нами всплыла подводная лодка. Сиплый голос сказал в мегафон: «Где трюкачи? Доставили водку!». Звенящие бутылки привезли на корабль на резиновой лодке. И мы — в шинелях, с трехлинейками — по задумке режиссера стали падать за борт. Плавая в ледяной воде, слышали голос костюмера, которая истошно кричала: «Не утопите валенки». Мы эту обувку привязывали веревками к поясу.
Последний эпизод снимали уже в Одессе. Была построена точная металлическая копия немецкого гидросамолета на понтонах. Мы должны были выбраться на крыло подбитого бомбардировщика, потом краснофлотцы должны были нас расстрелять. Планировалось два взрыва. Один рядом с нами, от которого мы должны были упасть с крыла в воду. А в результате второго должен был взорваться сам самолет. Но из-за большой волны заряд отвязался и подплыл прямо под крыло… Взрывы прогремели один за другим. Меня отбросило на фюзеляж, я еле всплыл. Напарник потом вспоминал, что глянул на меня — а… лица не было. На щеке висела кожа с виска, кровавая пена закрывала глаза.
В больнице прохрипел, что новокаин мне нельзя, у меня на него аллергия. Хирург налил стаканчик спирта. Мне привязали руки… Шил доктор наживую, приговаривая: «Ругайся, ругайся». Только на лице наложил 27 швов. Я потом глянул — со лба, щек и носа свисают хвостики ниток. Голова была забинтована. Но хирург крепко знал свое дело. Рубцов практически не осталось.
«Мешком вывалился в реку из товарного вагона»
Киношников хлебом не корми, а дай подорвать в кадре машину, дом или мост. Чтобы все в клочья, дым коромыслом… Зрелищно, зрители хлопают, все довольны. Но немногие знают, что стоит за этим эффектным «пух».
— В 1987-м мы с Владом Барковским участвовали в съемках фильма «Визит к Минотавру». Я должен был там взрываться на грузовике «ЗИЛ-130». Снимали под Москвой, на территории какого-то завода. Опытные пиротехники были заняты на другой картине, и нам прислали молодых. Я их попросил: «Вы все поставьте, но пока ничего не подсоединяйте». Подогнал машину на точку, где должен произойти взрыв. Операторы расставили камеры, и я, стоя на подножке, стал сдавать назад. Проехал мимо съемочной группы, где стояло человек 40, и в это время все взорвалось. Что-то перемкнуло в контактах… Я выпрыгнул на ходу, а горящий грузовик на передаче так и продолжал движение. Пришлось его догонять, запрыгивать и глушить. Опалило тогда всех — и киногруппу, и пиротехников. Самому тоже досталось.
Студию лишили переходящего Красного знамени. Пострадала и дочь директора картины. Накануне отец привез ей из Болгарии дубленку. От высокой температуры она вся скукожилась, стала на два размера меньше. Ее отец, обращаясь ко мне, шутил: «Опалил мою красавицу, теперь должен жениться!».
А в стране уже вовсю бушевала перестройка, гласность, стали снимать картины совместного производства.
В фильме «Петр Великий» Виктор Иванов был одним из стрельцов. Когда снимали сцену казни, трещал мороз. Каскадеры были одеты в легкие мундиры, шли по снегу босиком. Снимали дубль за дублем. Висеть на эшафотах пришлось три дня. И случалось, что «висельники» дули на руки и поправляли на шее петлю.
К киногруппе, в которую кроме русских входили немцы, австрийцы, французы и итальянцы, был приставлен сотрудник КГБ. Молодой лейтенант наблюдал за съемками, старался участвовать во всех вечерних сборищах и даже утренних пробежках. «Нейтрализовали» его каскадеры, подбив поплавать с ними в проруби. Кагэбэшник простудился и вынужден был уехать в Москву.
В фильме «По прозвищу зверь», который стал настоящим перестроечным хитом, Виктор Иванов прыгал с поезда, который шел на скорости по железнодорожному мосту. До воды было 22 метра.
— Эпизод снимали в Республике Коми. Тренировались сначала на скорости 10 километров в час, потом на 20 и 40, нужно было поймать мгновение, чтобы попасть между фермами моста и не разбиться о металлическую конструкцию. Антон Смекалкин прыгал за Дмитрия Певцова, который играл главного героя, я — за Игоря Ясуловича, который исполнял роль зэка Данилина. По сценарию, мой герой был раненый, сальто крутить не мог. Поэтому я просто мешком вывалился из товарного вагона. Летел с высоты 22 метра боком. Приземлился в реку Вымь плашмя, ударился о воду. Отбил легкие. Какое-то время плевался кровью. Но на экране все выглядело убедительно и достоверно.
Коронкой же Виктора Иванова были автомобильные трюки. Кто-то даже шутил, что он «родился с рулем в руках».
В фильме «Такси-блюз» Павла Лунгина зрители с азартом наблюдали за гонкой «Мерседеса» и «Волги».
— Я выполнял трюки на «Мерседесе», который пригнали из Франции, переворачивался на нем, бил его, бил, а автомобиль все ехал и ехал. Когда сделал два дубля, Влад Барковский попросил: «Петрович, а можно я? У меня тоже никогда не было «Мерседеса»…» Он шарахнул машину в третий раз. Когда ее поставили на колеса, она продолжала работать.
«В фильме «Солдат» сам придумал себе трюк»
Окружающим казалось, что Виктор Иванов может найти выход из любой ситуации. Он был каскадером по жизни. Итальянцы долго вспоминали российский этап кругосветного автомобильного пробега в честь 500-летия открытия Америки Колумбом.
— Все тогда передвигались на разных автомобилях, мы — на «Москвичах». Были на автопробеге также представители АЗЛК, ВАЗ. Стартовав из Рима, прибыли в Брест. Вдруг вижу, как двое итальянцев лежат под «Рендж Ровером», что-то чинят. Выяснилось, что все дело в помпе, у них накрылся бензонасос. Решил помочь, взял у них в качестве образца штуцер. А было воскресенье, все предприятия закрыты. Пошел в пивную, спросил: «А есть ли среди уважаемой публики специалисты-токари?» Откликнулись двое интеллигентных подвыпивших мужчин. Показал им образец. Они сказали: «Не вопрос, сделаем». Через дырку в заборе прошли на оборонное предприятие, где стояло хорошее оборудование. Токари спросили: «Тебе из какого материала сделать? Хочешь из титана?» Я был согласен, уточнил, что надо сделать пару штук, они, в свою очередь, уточнили, что меньше ста не получится. Взяли огромную чушку… Выходил с завода я с мешком, набитым титановыми штуцерами. Итальянцы только руками развели: «Тут что, есть сервисный центр «Рендж Ровера»?» Еще больше удивились, увидев запчасти из дорогущего титана.
Не пропал Виктор Иванов и в Америке, о которой мечтал с детства. К тому времени у него за плечами было более 150 фильмов, работа с такими мастерами, как Глеб Панфилов, Евгений Гинзбург, Павел Лунгин, Александр Муратов, главный приз Всемирного фестиваля каскадеров в Тулузе, во Франции. Но в Америке пришлось начинать с нуля. Он был к этому готов. Прежде чем попасть в Голливуд и начать работать по профессии, Виктор пару лет гонял тяжелые фуры, которые обслуживали съемки. Потом вступил в профсоюз, получил право на работу.
Когда прошу Виктора Петровича вспомнить первые знаковые работы в кино, он с ходу называет боевик-катастрофу «Скорость-2» и американо-британский фантастический боевик «Солдат».
— На «Солдате» мы с каскадерами играли космических солдат. Помню, как стали раздавать различное экзотическое тяжеловесное оружие. Я подумал: дай возьму поменьше. Попросил дать мне дробовик с наворотами. Нас построили, режиссер Пол Андерсен начал нас осматривать, остановился напротив меня и выдал: «Это что за пукалка? Выглядит несолидно. Замените ему оружие». Смотрю, двое реквизиторов тащат мне ранцевый огнемет. Повесили его на меня, застегнули — затянули так, что я сам от него освободиться не могу.
Я подошел к постановщику, говорю: «Коли на мне висит эта штука, пусть она взорвется». Ему идея понравилась. Он отправил меня к пиротехникам, чтобы они «зарядили» мне ранец. А они были заняты, но перечить постановщику не могли. Ну и «зарядили» мне ранец от души. Я шел по пояс в воде по полузатопленному помещению. Пулял из огнемета по воде. Курт Рассел стрелял в меня из-за угла. Ранец мой так бабахнул, что я естественным образом ушел с головой в воду. Вспышка получилась эффектная. Взрывчатки там никакой не было, воспламенялся на самом деле бензин. Так я сам себе придумал трюк. Мне еще и денег приплатили за сложность, получил две тысячи долларов.
— С Куртом Расселом, который играл главного героя, общались?
— Виделись постоянно. Для него пригнали два трейлера, в одном он жил, во втором стояли тренажеры, чтобы он поддерживал форму. Друг мой был его личным дублером и сумел договориться, чтобы нас пускали заниматься в его личный тренажерный мини-зал.
Там была смешная ситуация на кастинге. Отбирали каскадеров, кто будет сражаться рядом с главным героем. На студию пришло человек 200. Все — довольно крупные, красавцы. На стене провели линию по росту Курта Рассела, и все должны были быть или такого же роста, или ниже. И у могучих каскадеров, когда они подходили к этой линии, вдруг начинали подгибаться коленки, они становились сутулыми…
— В 1995-м в фильме «Священный груз» вы дублировали Криса Пена. Не страшно было снова падать с 20-метрового моста?
— Это была картина о бывшем морском пехотинце, который идет по следу преступников, похитивших его брата-священника. Я попросил режиссера, чтобы он подснял, как главный герой сбрасывает тяжелое драповое пальто. Выполнять в нем трюк было проблематично. Когда мне на площадке принесли это черное тяжелое чудовище, я спросил режиссера: «Как же так?» Он схватился за голову: «Забыл!». Возмущаться было уже поздно. Мы подрезали на пальто рукава. Снимали в Праге, мост был действующий, мы могли его закрыть только на три минуты. Я два раза сделал подъезды к трамплину. В третий раз пошел, вылетел, меня начало закручивать, разворачивать, стал махать-балансировать руками. Пола пальто откинулась, попала под руку, я упал в воду. А мы договаривались, что, когда всплыву, я помашу рукой, чтобы не запороть кадр. И тут я понял, что рука не поднимается, по всей видимости, я выбил ее из сустава. Ко мне подплыли, затащили меня в лодку. На «скорой» отвезли в больницу. Молодые врачи уже готовы были положить меня на операционный стол. Но там был дедушка-санитар, который говорил по-русски. Он предложил мне прилечь на кушетку, а руку опустить, чтобы она висела. Потом тихо подкрался и дернул меня за руку. И плечо встало на место.
«В фильме «Сталинград» организовали 138 возгораний»
— Это правда, что на картине «Мерцающий человек» вы учили Стивена Сигала русскому мату?
— На этом фильме мне по ошибке дали подписать не тот контракт и из-за трех моих съемочных дней держали меня на зарплате три месяца. Стивен Сигал играл детектива, который расследует убийства серийного маньяка. Я — одного из русской мафии. Мы с ним в машине дрались. Автомобиль, который стоял в павильоне, разрезали пополам. И три дня Стивен Сигал дубасил меня рукояткой пистолета по голове. Оружие было хоть и резиновое, но удары были довольно ощутимые. В фильме были фразы на русском языке, и я ставил Стивену Сигалу сценическую речь. Тогда-то он меня и попросил научить его русским матерным словам. Он вроде и повторял все правильно. Но слова в его устах не звучали. Я ему говорил: «Нет у тебя огонька в глазах». Тут ведь нужно было в слова «с перчинкой» вкладывать определенный смысл, эмоции. Он отшучивался: «Буду работать!».
Обычно на картинах идет понедельная оплата и доплата за сложность. А потом еще выплачиваются проценты от проката. Бывало, что на прокате получал больше, чем за саму картину, как это было с «Мерцающим человеком».
— Как вам работалось со Стивеном Спилбергом на картине «Искусственный разум»?
— Мы там были каскадерами — космическими солдатами. Летали на воздушных шарах, высматривая повстанцев. Съемки проходили в ангаре, где в годы Второй мировой войны строил свою гигантскую, 136-тонную деревянную летающую лодку Говард Хьюз. Самолет получил прозвище «Еловый гусь». А купол павильона был просто неимоверных размеров. Для нас на кране подвесили гондолу, в которой мы летали. Помню, висим, переговариваемся. Вдруг на кране подъехала камера, начала всех осматривать. Потом мне по рации сообщают: «Спилберг выбрал тебя, чтобы ты сказал текст». Но этого не случилось. Режиссер не знал, что я русский, говорю с акцентом, еще и заикаюсь.
Тогда же на съемках мне позвонил случайный знакомый Аркаша, скользкий тип, который как-то приклеился ко мне в русской компании. И попросил выйти из павильона на стоянку, при этом загадочно сообщив: «Есть дело». На мне была накидка, которую мы надевали на костюмы, чтобы никто не смог заснять наше эксклюзивное, секретное обмундирование. Подхожу — Аркаша распахивает дверь джипа, я вижу, что весь салон, под самый верх, забит контрабандными сигарами с Кубы. Аркаша попросил сообщить киношникам о сигарах, вдруг кто захочет купить. Решил его выручить, рассказал о сигарах в черном «Шевроле Субурбан» на стоянке. И народ потянулся… Аркаша мне выдал комиссионные в виде двух сигар, которые, надо заметить, были очень качественными. Я подарил их Стивену Спилбергу и оператору Янушу Камински, сказал: «От русской мафии». Они расплылись в улыбке.
Стивен Спилберг — очень приятный человек, у него люди в команде работают по многу лет. Он всех их знает по именам. Они все имеют право голоса, являются равноправными членами группы.
По-настоящему счастливым для Виктора Иванова и его сына Мартина стал боевик «Превосходство Борна». За исполнение автомобильных трюков они получили каскадерский «Оскар» — международную премию «Таурус».
— Эпизоды второго фильма, франшизы, в том числе и зрелищную автопогоню, снимали в Москве. Причем весьма масштабно. Иногда в кадре было до 200 машин. Наколотили с десяток желтых «Волг», 15 черных «Мерседесов», кучу «Жигулей», грузовиков. Изначально сцена погони занимала 12 минут, но потом ее сократили до 6. На съемках произошла примечательная история. Когда мы снимали около гостиницы «Украина», на набережной, к нам прибилась овчарка со следами былой красоты. Ее стала подкармливать подруга режиссера экшна Дэна Брэдли, которая выросла на ферме в Техасе вместе с собаками и лошадьми. Съемки потом переместились на Пятницкую, и вдруг в кадре появилась та самая овчарка, каким-то образом она нас нашла. Дэн скомандовал в рацию: «Всем стоять». И дал распоряжение поймать псину, накормить и обслужить. Надо было видеть, как овчарку гнали по Пятницкой человек десять с рациями. Зажали ее где-то в углу, кто-то дал колбаску, кто-то налил молочко. Прибежала подруга Дэна, Дженнифер, дала мне тысячу долларов и сказала: «Это на собаку, чтобы с ней все было хорошо». Вскоре съемочная группа улетела в Берлин. Овчарку забрал на дачу профессор, который ее лечил. Она оказалась настоящей красавицей. Так благодаря американцам псина вытащила свой счастливый билет.
Сын Виктора, Мартин, дублировал потом Мэтта Дэймона еще в трех сериях борнианы. В его копилке — три премии «Таурус». В этом плане он переплюнул отца.
Но Виктор Петрович не намерен отставать. Свой второй каскадерский «Оскар» он получил за трюки с огнем в картине «Сталинград».
— Там было какое-то маньячество с огнем, всего мы организовали 138 возгораний! Я такого в своей практике не помню. Бывало, что у меня в кадре горело сразу по 14 человек. В Голливуде горение — это событие, всех обзванивают, предупреждают. А у нас это было поставлено на поток. Бывало, я подгонял режиссера Федора Бондарчука, пока у меня люди стояли в пекле, где температура была под 80, горели декорации. Сейчас, конечно, есть защитные гели, специальные костюмы, это мы раньше горели в телогрейках, пропитанных солярой. Но главное было соблюдать протокол, не поддаваться давлению группы. Спешки здесь быть не должно. Все соблюдали, поэтому на съемках никто не пострадал.
Виктор Иванов много работает с китайцами, индусами. Для них постановщик трюков — настоящий гуру. Но все чаще Петрович, как зовут его друзья, занят ныне в российских проектах.
Одна из последних работ Виктора Иванова — исторический телесериал «Грозный», где он был режиссером экшна. Всех секретов Виктор Петрович не раскрывает, говорит коротко: «Это будет круто». И надеется получить за картину свою третью премию «Таурус».
Сейчас и его младший сын Максим начал сниматься в трюковых сценах. За плечами у него уже четыре проекта. На «Грозном» побывал и стрельцом, и ополченцем. Такие вот уроки истории на съемочной площадке.
Участие в более чем 600 проектах по разные стороны океана наложило свой отпечаток. Виктор Иванов признается, что, в какое бы помещение ни зашел, машинально отмечает, куда надо прыгать, если что-нибудь взорвется, и куда надо отступать, если что-то загорится. Каскадер, по мнению Виктора Петровича, это не профессия, а образ жизни.
Светлана Самоделова
По материалам: “Московский комсомолец”
