Как ограничение рождаемости в Китае привело к дефициту женщин
Китайские власти рассматривают возможность отмены политики ограничения рождаемости «одна семья — один ребенок», которая действовала с 1979 года. Forbes Woman рассказывает, как она привела к гендерному дисбалансу и повлияла на положение женщин.
Недавно стало известно, что в ближайшие несколько лет КНР может снять ограничения на количество детей в семьях — об этом сообщили источники агентства Reuters. Перепись населения, проведенная в 2021 году, показала, что Китай остается самой густонаселенной страной в мире и население продолжает расти: сейчас оно составляет 1,41 млрд человек, но темпы роста критически замедлились. Ограничение рождаемости привело к старению населения и дефициту рабочей силы, дешевизна которой долгое время подпитывала рост китайской экономики. При этом в отличие от развитых стран, столкнувшихся с аналогичной проблемой, Китай «постарел, не успев разбогатеть»: в списке стран по уровню ВВП на душу населения он занимает 86-е место (данные Всемирного банка за 2019 год). Особенность Китая еще и в том, что снижение темпа прироста населения было создано искусственно, а наложившись на патриархальные традиции, породило гендерный дисбаланс.
Политика контроля рождаемости
В первые годы существования КНР рождение нескольких детей поощрялось, но затем позиция партии изменилась. Ограничение рождаемости должно было в числе прочего способствовать модернизации сельских районов и снизить демографическую нагрузку детьми на трудоспособное население. Попытки ввести такое ограничение предпринимались несколько раз; нынешняя программа, известная как «одна семья — один ребенок», стартовала в 1979 году.
С самого начала программа предусматривала исключения, позволявшие при определенных условиях заводить второго ребенка. С середины 1980-х правила регулирования рождаемости были отданы на откуп администрациям провинций, в некоторых из которых представительницы национальных меньшинств могли, не опасаясь санкций, родить и третьего.
Несмотря на эти исключения, политика ограничения рождаемости оказалась эффективной, но вызвала сокращение прежде всего трудоспособного населения. Одновременно увеличилась продолжительность жизни пожилых людей. Ожидая снижения уровня доходов на пенсии, они сокращают потребление, что негативно влияет на экономику.
В 2016 году китайское правительство официально разрешило всем парам иметь двоих детей, а местные власти начали все чаще закрывать глаза на «несанкционированное» рождение третьих. Беби-бума, однако, не случилось — напротив, рождаемость начала падать (в 2020 году — на 15%). В марте этого года эксперты из Центрального банка Китая опубликовали доклад, в котором призвали отменить действующие ограничения рождаемости — иначе целей, обозначенных в плане по социалистической модернизации к 2035 году, достичь не удастся.
Освобождение женщин
Политика ограничения рождаемости подавалась в том числе как логичное следствие изменения положения женщин и действительно многим из них дала дополнительное время на работу. Социологи Инци Ван и Тао Лью приводят такие данные: среди матерей, которые имеют детей в возрасте до пяти лет, работают 51,1% (46,1% не работают, 2,8% зарегистрированы как безработные), в то время как среди женщин, не имеющих детей этого возраста, работают уже 59,4% (не работают 37%, зарегистрированы как безработные 2,7%). Парадоксально однако, что в рамках пока еще действующей политики ограничения рождаемости женщина, родившая «лишнего» ребенка, может быть уволена (не говоря уже о том, что само по себе регулирование фертильности — это ограничение репродуктивных прав женщин). К тому же все преимущества бездетности «съедаются», во-первых, ростом стоимости содержания даже единственного ребенка, а во-вторых, неоплачиваемой работой по дому.
В Китае все еще сильны традиционные ценности, подразумевающие, что мужчина — добытчик, а женщина — мать и домохозяйка. В докладе, опубликованном в 2004 году, Государственный совет Китая прямо признавал, что «обычаи неравенства между мужчинами и женщинами, унаследованные от истории и культуры Китая, еще не полностью искоренены». Идею о том, что «мужчины должны быть обращены к обществу, а женщины — к семье», в 2010 году разделяли 61,6% мужчин и 54,8% женщин. На неоплачиваемую работу по дому китайские женщины тратят в среднем 237 минут в день, тогда как мужчины — только 94 минуты (данные Международной организации труда за 2018 год).
Эта работа включает уход за пожилыми родственниками — и по мере старения населения Китая нагрузка на женщин трудоспособного возраста будет увеличиваться. При этом в некоторых сельских районах сохраняется патрилокальность — то есть женщина, выходя замуж, переезжает в семью мужа, а ее родители в старости остаются без поддержки. Это, а также социальные привилегии, которыми пользуются мужчины, делают сыновей более желанными детьми, чем дочери. Настолько, что одно из упоминавшихся выше исключений из правила «одна семья — один ребенок» разрешало сельским семьям завести второго ребенка в случае, если первой родилась девочка.
Гендерный дисбаланс
В середине 1990-х годов социолог Энсли Коул обратил внимание на слишком низкую численность китайских женщин по сравнению с мужчинами. Нормальное для любой человеческой популяции соотношение полов при рождении — 100 девочек на 105 мальчиков; для других возрастных групп оно может меняться в зависимости от показателей смертности. Сравнив данные разных переписей населения с начала XX века, Коул обнаружил, что дефицит женщин в Китае характерен для всех возрастных категорий, в том числе для младенческого возраста, — иными словами, многие девочки или не рождаются, или умирают вскоре после рождения. Если в 1979 году на 100 девочек рождалось 106 мальчиков, то в 1990-м — 111 мальчиков.
«Уровень избыточной ранней женской смертности (вероятно, детоубийства) резко снизился в коммунистический период, но не до нуля, — пишет Коул. — Недавний рост числа «пропавших» девочек в Китае в значительной степени вызван быстрым ростом числа селективных абортов». Проще говоря, пары, ожидающие ребенка, принимают решение прервать беременность, если узнают, что у них будет дочь.
Кроме того, в сельских районах новорожденные девочки имеют меньший, нежели мальчики, доступ к медицинскому обслуживанию. Результатом становится высокая смертность девочек младенческого возраста. «Когда болеет сын, родители реагируют быстрее и тратят на его лечение значительные ресурсы, — пишет синолог Изабель Аттане. — Когда же болеет дочь, они не решаются проконсультироваться с врачом или отвезти ребенка в больницу и в среднем тратят на медицинское обслуживание меньше, чем на сына».
Сегодня мужское население Китая превышает женское более чем на 30 млн. Среди людей в возрасте 20–24 лет на каждые 100 женщин приходится 114,6 мужчины, среди людей в возрасте 15–19 лет — 118,4 мужчины, среди людей в возрасте 10–14 лет — 119 мужчин. По мере взросления нынешних подростков этот дисбаланс будет проявлять себя все сильнее.
Брачный рынок
Самое очевидное следствие избытка мужчин — нехватка потенциальных жен на брачном рынке. Одни исследователи считают, что такое положение повышает ценность последних и дает им возможность вступать в брак с мужчинами более высокого статуса. Другие отмечают, что в этом случае в рамках семьи гендерное неравенство оказывается подкреплено социальным. К тому же, как предполагает Изабель Аттане, в условиях дефицита невест мужчинам придется дольше ждать возможности вступить в брак, в то время как женщины будут «нарасхват», что выльется в появление большого числа пар с сильной разницей в возрасте. Все это в теории может ухудшить положение замужней женщины, закрепить за ней роль домохозяйки и ограничить экономическую самостоятельность.
Одновременно растет число мужчин, которые так никогда и не вступят в брак. В Китае их называют «гуангун» — «голые ветви». Политологи Валери Хадсон и Андреа дер Боер в 2002 году предположили, что это приведет к всплеску насилия, поскольку «голые ветви» будут стремиться захватывать ресурсы, которые позволили бы им на равных конкурировать на брачном рынке: «Эти теоретические предсказания подтверждаются эмпирическими данными. […] Независимо от культурной принадлежности подавляющая часть насильственных преступлений совершается молодыми, не состоящими в браке мужчинами с низким статусом». Авторы исследования, опубликованного в 2011 году, пишут, что не нашли «доказательств того, что [одинокие мужчины] склонны к агрессии или насилию, равно как и сообщений о преступлениях и беспорядках в районах, где, как известно, много мужчин». Но отмечают, что у «голых ветвей», как правило, низкая самооценка, они замкнуты и склонны к депрессии.
Впрочем, отношение к браку в Китае, особенно в городах, меняется: многие молодые люди сознательно от него отказываются. В 2018 году в Китае было зарегистрировано 10,14 млн браков, в 2019-м — 9,27, в 2020-м — 8,1 млн. Зато растет число разводов: если в 1987 году в стране было расторгнуто 580 000 браков, то в 2020-м — уже более 3 млн, их доля за тот же период выросла с 0,5% до 3,4%. По данным Всекитайской федерации женщин, в 70% инициаторами разводов становятся жены.
Дефицит потенциальных партнерш привел и к расцвету секс-траффикинга. Чаще всего его жертвами становятся женщины из неблагополучных регионов — Северной Кореи, Мьянмы и других. Выезжая в Китай на заработки, они оказываются в руках брокеров, которые продают их в рабство. Авторы доклада Human Right Watch прямо указывают на гендерный дисбаланс как на причину высокого спроса на секс-рабынь. Некоторые опрошенные ими женщины, пережившие секс-рабство, рассказывали, что их насиловали с целью зачатия ребенка. Дети либо используются как способ удержать рабыню от побега, либо имеют собственную ценность — некоторые информантки HRW говорили, что их готовы были отпустить на волю при условии, что ребенок останется в китайской семье. При этом детей, рожденных нелегальными мигрантками, официально не регистрируют, они не имеют доступа к образованию и здравоохранению. По разным оценкам, сейчас в стране насчитывается около 30 000 «несуществующих» детей.
Как выйти из демографической ямы
По данным Reuters, власти Китая продумывают широкий план решения демографических проблем, который будет включать эффективные способы поощрения деторождения, а также программу повышения пенсионного возраста. Однако вряд ли это даст быстрый эффект: политика «одна семья — один ребенок» привела не только к сокращению рождаемости, но и к тому, что повышать ее теперь просто некому.
Проблему пытаются решить разными способами. Например, еще в начале 2000-х Национальная комиссия по народонаселению и планированию семьи запустила кампанию «Забота о девочках», с помощью которой пыталась повысить ценность дочерей. Власти борются и с практикой селективных абортов, но поскольку способов отделить их от других случаев прерывания беременности не так много, меры сводятся к ограничению возможности сделать аборт после 14-й недели беременности — именно на этом сроке можно определить пол будущего ребенка.
Другое направление — сохранение института брака. Например, с 1 января 2021 года в Китае действует закон, по которому заявление о разводе необходимо подавать дважды с разницей в месяц — предполагается, что за это время пара может передумать разводиться. Звучат даже экзотические предложения вроде введения практики полиандрии (многомужества).
Правда, все это еще не значит, что китайские семьи станут многодетными: политика ограничения рождаемости создала образ мышления, при котором все ресурсы пары сосредоточены на одном ребенке, и многие семьи чувствуют, что просто не могут позволить себе второго.
Мария Михантьева
По материалам: “Forbes”
