27 апреля 1974 года с Комсомольской площади в Москве на Всесоюзную ударную комсомольскую стройку отправился первый ударный отряд.
Тот поезд отправился в Сибирь без командира отряда Виктора Лакомова. Об этом мне 40 лет спустя за столом в его доме Виктор Иванович напомнил между делом.
— Меня и ещё несколько человек попросили задержаться — с нами хотел поговорить Алексей Николаевич Косыгин, председатель Совета Министров СССР.
Интеллигентнейший премьер от поучений, разумеется, воздержался. Он вспомнил свою молодость — в 20-х годах Косыгин работал уполномоченным по потребкооперации в Киренском районе. Это почти БАМ, только ещё севернее. Наказал беречь себя, хорошо одеваться и не беспокоиться насчёт снабжения — всем необходимым бамовцы обеспечены будут.
И обещание своё выполнил. На работу в Северобайкальск меня направили осенью 1985-го — через год после сбойки «золотого звена». В магазинах, которые напоминали наполовину закопанные в землю бочки, свободно продавались дублёнки и болгарские овощные консервы, из-за недостаточно справедливого распределения которых ругались на последнем профсобрании в улан-удэнской редакции.
***
Но уже к февралю 1986-го изменилось всё. Магазины Северобайкальска стали едва ли не беднее, чем в Улан-Удэ. На агитпоезде «Комсомольская правда» приехала большая группа журналистов. Я с тоской ожидал очередной порции дифирамбов, поскольку освещение бамовской темы в нашей прессе считал однобоким. Но братья по цеху вдруг стали задавать странные вопросы:
— Почему сейчас путейцы исправляют огрехи тех, кто бил рекорды на укладке?
— Когда закончится эта дорогостоящая показуха?
— Вы согласны, что БАМ — самый длинный памятник Брежневу?
То есть, те юные как на подбор ребята ещё были не в курсе, что ремонт пути на дороге — работа постоянная. Но зато злобой успели пропитаться капитально. Рассказываю об этом эпизоде Лакомову, но он только отмахивается от этих слов. Как от нечисти.
— Видишь, каждый должен себя в чём-то показать. Мы старались приблизить стыковку, они — сказать похлеще. Что путь не туда, не для такой страны.
Есть ещё одно отличие. Они хотели стать известными, а он всегда хотел оставаться в тени. Но это в советское время при его-то мастерстве было делом практически невозможным. На тот съезд комсомола в 1974-м он приехал в звании Героя Социалистического Труда — за ветку Хребтовая — Усть-Илимск. Осенью 1973-го его бригада практически голыми руками уложила на шпалы из эвкалипта узкоколейку к медеплавильному комбинату в Чили — успели только-только, перед самым свержением по сценарию американцев правительства Сальвадора Альенде.
На съезде ВЛКСМ ему надо было выступить с рапортом советской молодёжи перед Генеральным секретарём ЦК КПСС — сослался на заикание. Может, и правда сильно заикался. Только вот сейчас, когда мы с ним беседуем, и он порой волнуется — этого недостаток в его речи почему-то не прослушивается.
Когда голова укладки подошла к перевалу Даван на границе Иркутской области и Бурятии, Лакомов объявил, что дальше не пойдёт: всё достали эти, с фотоаппаратами, блокнотами и кинокамерами, так мне на пути к Витиму вообще запретят работать! Ему про вторую звезду Героя, про квартиру в Северобайкальске — он ни в какую. До самой пенсии строил пути на участке Тайшет — Лена:
— Такой шумихи там не наблюдалось, а работы было больше, и она была значительно сложнее. Даже по плотине Братской ГЭС путь укладывали — вот это красота, кто не понимает. Действительно престижно.
***
Остальные «пошли в Бурятию». Вячеслав Аксёнов, который начинал у Виктора Лакомова простым лесорубом, стал возводить в Кичере котельную и прочие сложные, как сейчас бы сказали, объекты инфраструктуры. Тоже стал Героем Соцтруда. Он именно по скромности своей, из-за тактичности, уважения к труду журналиста, не мог отказать в интервью. Но стоило начать разговор, как в качестве третьего, незримого участника беседы оказывался — правильно, Лакомов: Виктор Иванович говорил так-то, Виктор Иванович сделал бы так-то.
Самый популярный бригадир БАМа Александр Васильевич Бондарь жил на соседней улице. Я приходил к нему в гости, спрашивал о принципе «рабочей эстафеты». Он отшучивался: «Скажут, опять Бондарь славу ищет». Пастернака цитировал: «Быть знаменитым некрасиво». Спохватывался — слишком пафосно у него получается — с цитатой-то. Самоирония не помешает. Начинал анекдот про украинцев. Он, конечно, тоже понимал: мне хоть чёрта дай — и его на беседу разведу. Но когда я дома просматривал блокнот с записями, то обнаруживал, что половина беседы с хитрым хохлом была совсем не о «рабочей эстафете», а о режиссёре народного театра «Молодая Гвардия» Анатолии Байкове.
***
Первую годовщину прибытия в Звёздный отряд имени XVII съезда комсомола отметил премьерой постановки по пьесе Алексея Арбузова «Города на заре». Финал режиссёр Анатолий Байков самовольно дополнил своим монологом о стройке.
Маститый драматург был только рад. «Это же замечательно: вписать в героическую драму о прошлом кусочек настоящего, — заметил он. — Значит, во все времена правда тянется к правде, искусство — к жизни. И этот Байков — художник, причём смелый, убеждённый в том, что его поймут».
Когда Анатолий приехал в Звёздный, ему показали на летний сарайчик с кинобудкой и сказали: будешь завклубом. Через год окончил Московский институт культуры, через два перешёл в бригаду Александра Бондаря из семи человек, из которых пятеро (включая бригадира) играли в спектаклях самодеятельного театра «Молодая гвардия».
В дневниках Байкова нашли такую мысль: БАМ сам по себе — акция народного творчества, факт действенного коллективного новаторства. Анатолий стал инициатором проведения «Театральной весны» — фестиваля народных театров и театральных любительских студий.
Он ушёл из жизни 5 сентября 1983-го. В осень 1984-го, сразу после «золотого звена», Александр Бондарь написал: «Мы считали, считаем и будем считать Анатолия душой и совестью нашей бригады…»
***
В одарённых людях на БАМе недостатка не было. И не было, кажется, такого дома, в котором не жил поэт. Причём такой поэт, который ставит перед собой вопросы высшего порядка, а не просто рифмует «года» и «поезда». Фотохудожники были, кажется, в каждой бригаде.
Они были очень разными. Фотографа Виктора Войналовича (это благодаря ему мы, например, видим, как Александр Бондарь учил Гейдара Алиева забивать костыли) даже внешне отличала внутренняя собранность. А начальника ПМК «Ленинградбамстрой» Валерия Анисимова, который при решении производственных задач не стеснялся пройтись по всему диапазону «великого и могучего», можно было бы принять за городского дебошира — если бы не его стихи…
Преемница Анатолия Байкова в «Молодой гвардии» Нинель Звонкова, поэт Владимир Гузий, композитор Павел Толмачёв — о том, чтобы свести с ними знакомство, столичные коллеги просили как о великом одолжении.
БАМ притягивал. В том числе и тех, кого сейчас называют творческой элитой России. Это сегодня трудно представить, чтобы худрук «Ленкома» Марк Захаров приехал на встречу со строителями очередного газопровода. А тогда он подступался к первой советской рок-опере «Юнона» и «Авось», в которой Андрей Вознесенский устами графа Рязанова размышлял:
«Земли новые — tabula rasa,
Поселю здесь новую расу —
Третий мир без деньги и петли!»
Деньги здесь, конечно, были. Но при оценке человека они не значили практически ничего. Поистратившиеся журналисты могли зайти в общежитие, попросить в долг и получить ответ: «Возьмите сколько надо в тумбочке. Когда вернуть? Да когда сможете».
***
Они не сразу заметили неладное. Только в 1987-м, выступая на ХХ съезде комсомола, Вячеслав Аксёнов с удивлением отметил: что-то наши деятели культуры забывают дорогу на БАМ.
А это было не простое совпадение: интерес к «магистрали века» у них иссяк в то время, когда предварительно обруганную, уже для казни подготовленную отечественную культуру стал замещать порожняк шоу-бизнеса.
Обиды не было. Здесь люди такие: невероятно, но они уже зимой знают, что приходит апрель. Был Егор Гайдар. Были просто страшные, особенно для оторванных от «большой земли» здешних мест годы безденежья. Были забастовки — тоннельщики спускались в стволы Северомуйского тоннеля и сидели там смена за сменой. А они знали: Гайдар слезам не верит, но будет по-нашему. И пробили они тот тоннель в 2001-м.
Сегодня «северный Транссиб» — беда-выручка, потому и выделяют на его развитие сотни миллиардов. Грузопоток на Транссибе превышает рекордные показатели светлой памяти эпохи застоя: производим меньше, вывозим больше. Собственно вывозом-то живём. Ничего сопоставимого с БАМом мы за 40 лет не построили.
Владимир МЕДВЕДЕВ
собкор по БАМу газет «Правда Бурятии» и «Комсомольская правда» в 1985–1990 гг.
