Ветеран МУРа — о том, как в России выслеживают и ловят маньяков
В России начнут давать пожизненные сроки педофилам-рецидивистам — соответствующий законопроект подписал президент России Владимир Путин. Власти надеются, что страх перед суровым наказанием остановит преступников, но нападения на детей были и в те времена, когда в стране еще применялась смертная казнь. О том, как устроена психология педофилов и серийных убийц, не понаслышке знает Дмитрий Миронов — кандидат психологических наук, бывший сотрудник отдела по расследованию убийств МУРа. Он годами изучал мышление маньяков и уверен, что жестокие преступления — неотъемлемая часть их природы. О психологии серийных убийц, борьбе с ними и необычных случаях из практики «охотник на маньяков» Дмитрий Миронов рассказал «Ленте.ру».
— Почему вы решили заниматься серийными убийцами, маньяками?
Дмитрий Миронов: Я учился на юридическом факультете Высшей школы милиции (ВШМ) МВД СССР. Изучал психологию, меня интересовала отрицательная сторона людей: хотелось познать природу зла. А в 1991 году во время моей учебы состоялся суд над Андреем Чикатило, которого расстреляли тремя годами позже. Его дело активно обсуждали на семинарах по уголовному праву, и он оказался истинным воплощением той темной стороны личности, которая меня интересовала. В каком-то плане Чикатило изменил мою жизнь.
Между тем в ту пору стали активно говорить и о других маньяках. Можно вспомнить Геннадия Михасевича (Витебский душитель), Сергея Головкина (Фишер), Анатолия Сливко (Вожатый-потрошитель). Вся эта тема с серийными убийцами совпала с социально-политическим и экономическим переломом в стране.
Меня искренне интересовала природа этого зла. Мои таланты в МВД распознали и направили на учебу в Академию управления МВД, где я написал диссертацию и отправился работать на Петровку, 38 — в убойный отдел МУРа. Он в то время как раз занимался серийными убийцами и педофилами.
Меня прикомандировали к отделу как ученого-специалиста, который показал оперативникам научный взгляд на проблему маньяков. К слову, из-за моего увлечения серийными убийцами некоторые коллеги в глубине души подозревали, что я и сам немного маньяк.
«Педофил смаковал все, как гурман»
— Вы единственный сотрудник российских правоохранительных органов, который выступал в качестве свидетеля перед жюри суда присяжных в США. Как это получилось?
Это было в 1999 году. К нам обратился таможенный атташе США — следователь, курировавший контрабанду, и сообщил, что в России действует студия детской порнографии «Голубая орхидея». Она пересылала в США болванки и диски со снятым в России порно: онлайн-сервисов с порнографией, подобных сегодняшним, тогда не было.
В США российское порно стало популярным, поэтому американские правоохранительные органы старались ликвидировать всю эту сеть. В то время американские законы к педофилам были куда строже наших. Если в России в 1999 году за развратные действия в отношения несовершеннолетнего давали 1,5 года колонии, то в США — сразу 25 лет.
И вот американцы сообщили нам, что американский педофил, связанный с порнографической сетью, решил приехать в Россию и вступить в половую связь с мальчиком девяти-десяти лет. Он абсолютно не владел русским языком, но природа его влекла. Наш агент связался с ним и посоветовал ехать в Россию: мол, тут он найдет все, что захочет.
При этом агент предупредил, что сам встретить американца не сможет, но у него якобы есть друг, который в Москве проведет по всем нужным местам и поможет найти «кота» — так педофилы называют мальчиков, своих жертв. В роли этого друга предстояло выступить мне.
— Получается, вы ловили педофила на живца?
Именно так. Когда этот педофил приехал, я его встретил и проводил в гостиницу «Интурист», где для него уже был готов номер. А потом мы пустились во все тяжкие: алкоголь, гулянки, прогулки по вокзалам и переходам в поисках жертв. Он буквально смаковал все, как гурман: наслаждался Москвой с ее ночными злачными местами, нагуливал аппетит.
Тогда в переходах было много молодых ребят, которые нюхали клей, и он общался с ними, но никаких активных действий не предпринимал — терпел. Потом все его мысли, рассказы и откровения я писал на диктофон. Он подробно рассказал, где достает детское порно, где и как прячет его в доме, кого и когда пытался совратить. В общем, наговорил себе на хороший срок.
Однажды вечером американец нашел на улице подростка и привел в свой номер. Как только педофил притронулся к нему, вошли наши оперативники и задержали его. Правда, проблема была в том, что этот подросток выглядел совсем юным, но по факту был старше, поэтому действия американца не удалось подвести под статьи УК РФ.
Но пока мы работали с ним в Москве, в США в его дом ворвался спецназ и нашел там целый ящик детской порнографии. Когда педофил узнал об этом, он испугался и стал просить политического убежища в России. Чтобы выманить его за океан, следователю из американской таможенной службы тоже пришлось войти в роль высокопоставленного педофила со связями в Сенате.
Этот сотрудник пообещал нашему гостю, что выручит его и никаких проблем не будет, надо лишь приехать домой и решить несколько вопросов.
Педофил поддался на уговоры, полетел в США, и там его, естественно, задержали, причем по-голливудски: на границе штата, с вертолетами и кортежем из полицейских машин.
Вскоре американский прокурор вызвал меня в большое жюри. Я отправился в официальную командировку в Штаты и дал показания перед судом присяжных. В итоге у нас с американскими коллегами наладились отличные связи, которые позже не раз пригодились. Меня часто приглашали на разные семинары в США, в том числе посвященные расследованию убийств.
— Должно быть, вам удалось познакомиться в Штатах со многими интересными людьми?
Среди тех, с кем я общался и обменивался опытом, были специальные агенты ФБР Джон Дуглас, Роберт Ресслер и Роберт Хазелвуд. Все они стали прототипами героев известного сериала Дэвида Финчера «Охотник за разумом». Пожалуй, это лучший и наиболее достоверный художественный фильм о попытках исследования феномена серийных убийц.
Кроме того, я состоял в научной переписке с Дэвидом Кантером (Ливерпульский университет), профессором-сексологом Джоном Мани (Университет Джонса Хопкинса в Балтиморе), главным судмедэкспертом штата Нью-Йорк профессором Майклом Баденом и другими учеными с мировым именем.
Мы общались на почве научного энтузиазма: в то время я был одним из ведущих специалистов в России по теме серийных убийц, а у нас с американцами в этой сфере до недавнего времени было тесное взаимодействие.
«Тысячи детей терпят насилие»
— Почему, на ваш взгляд, число преступлений против несовершеннолетних растет со временем?
Тут играют роль несколько факторов. Первый — влияние глобализации: уход в интернет и суррогатные формы общения, такие как соцсети. Второй — диффузия моральных ценностей, в том числе ЛГБТ-идеология. Речь здесь не о геях и лесбиянках как таковых, дело в выпячивании сексуальности, стигматизации и нарушении социальных табу.
Наконец, третий фактор — засилье идей толерантности, что влечет глубокую индивидуализацию. Ее пример — суждения вроде «это не мое дело», «каждый имеет право на самовыражение» и так далее.
— Действительно ли педофилов стало больше? Или о них просто пишут чаще?
Я скажу так: с педофилами все не так плохо, как кажется, — все гораздо хуже. В 2021 году, по данным моих коллег из Центрального аппарата в МВД, в России зафиксировали примерно десять тысяч преступлений на сексуальной почве в отношении несовершеннолетних. Вы только представьте: это тысячи жертв!
Причем это лишь верхушка айсберга — те, о которых мы узнали. Еще тысячи российских детей просто молчат и терпят регулярное сексуальное насилие. 10-15 из них ежегодно становятся жертвами убийств.
«Воплощение примитивного зла»
— На какие категории вы могли бы разделить серийных убийц?
Если мы берем серийных убийц в их классическом понимании, то я бы разделил их на три категории: первая — те, кто совершил убийства, и мы об этом знаем. Вторая — те, кто еще не убил, но ежедневно убивает в мыслях. Третья — те, кто убил, убивает и будет убивать, но мы о них не знаем.
С первыми работают следователи, вторые не воплощают свои кровавые фантазии в реальность, а третьи орудуют давно и убивают регулярно, но мы не знаем, что эти преступления — звенья одной цепи и дело рук одного человека.
— Как много тех, кто относится к третьей категории?
Проблема в том, что мы их не знаем. Такого маньяка могут посадить за другое преступление, а потом он, к примеру, погибнет на зоне от рук других заключенных. Скольких он успел убить, известно только ему. Причем психика такого человека, как и его цели, могут существенно меняться со временем.
Недавно мой друг из Следственного комитета России (СКР) рассказывал такую историю: человек отсидел за развратные действия и еще на зоне решил, что когда выйдет — убьет ребенка.
Так и случилось: он освободился и расправился с двумя девочками. Трансформация произошла с ним в то время, когда он отбывал срок.
Или взять, к примеру, печально известного Битцевского маньяка Александра Пичушкина. Его жертв не находили долгое время, и лишь когда он сам начал оставлять знаки вроде бутылок в головах своих жертв, следователям стало понятно, что они имеют дело с маньяком.
На счету Александра Пичушкина — больше 60 жертв, он считается одним из самых страшных маньяков России. Что вы думаете о нем?
Я не назвал бы его страшным: Пичушкин — абсолютный и примитивный социопат, которому нужно было внимание. Он образчик того затюканного и пришибленного мальчишки из классической неполноценной семьи, который потом становится воплощением примитивного зла и насилия. И он не умен, как, к примеру, Чикатило или Сливко.
Есть ли какие-то факторы, которые превращают обычных людей в маньяков?
Существует распространенная теория, что если ребенка обижали и избивали в детстве, если он подвергался насилию и у него была неполная семья, то он может стать маньяком. Но все это — лишь попытка найти простые ответы на сложные вопросы. Самые страшные чудовища всегда выглядят очень прилично.
У них были семьи, дети, любимые девушки. Критерии рождения маньяка — такие же, как у появления гения. Это неподвластно никаким научным дисциплинам. Просто есть люди, у которых такая природа: они могут превратиться в серийных убийц всего за один шаг.
«Если голос скажет мне убить, я это сделаю»
— Можете привести реальную историю превращения обычного человека в маньяка из своей практики?
Брянск, 2002 год. Молодой человек, 26 лет. Семья, ребенок, небольшой, но весьма успешный бизнес. С родителями — полный порядок: они его любят и помогают с детьми. У него есть квартира, дача и машина. Он сам — адекватный, не зануда и не пьяница. И вот однажды этот молодой человек приходит домой с работы. Его жена и ребенок дома. Она спрашивает: «Будешь ужинать?»
Он молча, ни говоря ни слова, берет несколько пакетов, кладет внутрь рубашки и брюки, а потом так же молча уезжает. Он едет в Москву и там на вокзале покупает нож-бабочку, потом садится в метро и ездит от станции к станции без всякой цели. Ближе к вечеру он знакомится с женщиной, предлагает помочь донести сумку и увязывается за ней.
Вместе они выходят на «Чертановской», идут к ее дому, заходят в подъезд. Там он набрасывается на эту женщину и буквально кромсает ее ножом — наносит ей порядка 50 остервенелых ударов. Потом достает из пакета одежду, переодевается и вытирает нож. Всю ночь он сидит в кафе, а когда метро открывается, вновь ездит от станции к станции.
На другом конце города все повторяется: опять случайное знакомство, идет с жертвой до подъезда, но не доходит — зарезал ее между гаражами. Снова переодевается в чистую одежду. Затем — третья жертва. С ней покупает пиво, предлагает выпить в подъезде. Она соглашается, пьют. Потом он выводит ее из подъезда и указывает на луну. Спрашивает: «Она или нет?» Женщина кивает — и он сразу же убивает ее. А потом идет в ближайшее отделение милиции и сдается.
— И каков мотив этих странных убийств?
Как выяснилось, за год до этого на рынке цыганка вручила будущему убийце книгу — формально про черную магию, но на деле, как это часто бывает, обо всем и ни о чем. Но после прочтения этой книги у молодого человека в голове внезапно появился голос. Потом он жил целый год обычной жизнью и общался с этим голосом.
Позже, на следствии, убийца пояснил, что этот голос в один из дней сказал ему: «Собирайся! Ты должен найти королеву». Находясь в СИЗО «Матросская Тишина», этот молодой человек рассказывал мне, что после убийств голос исчез. Он якобы вернулся лишь раз, во время показаний, которые убийца давал в метро под видео.
— А родные будущего убийцы замечали признаки неадекватности?
Я лично ездил общаться с его женой и матерью. Они были в шоке: по их словам, все время их муж и сын был адекватен — и до, и после убийств. Сам преступник пояснил мне это так: «Если голос скажет мне вас убить, я это сделаю за секунду». Причем перед этим голосом он был столь же бессилен, как бывает бессилен человек перед природной стихией.
«Любое убийство — это попытка высказаться»
— Вы искали Марию Петрову, известную как Зюзинская маньячка, одну из самых известных серийных убийц в России. Как это происходило?
Мы всегда идем от общего к частному, вне зависимости от того, с кем имеем дело. Я, опираясь на свои знания, смотрю на любое преступление как на полотно. Нет разницы между кровавым убийством и полотном Ван Гога. Картина — это проекция эмоционального состояния и психического фона. Но и любое убийство — это тоже попытка высказаться.
Первая жертва Марии Петровой — убитый на остановке мужчина с отрезанной головой. Кто мог нарисовать такое «полотно»? Мы установили личность жертвы, отработали связи. Подозревали гомосексуальную тематику, но в ЛГБТ убитый замечен не был. При этом мы понимали, что погибший явно попался на глаза какому-то разъяренному человеку, готовому к убийству.
Эксперт сразу сказал: мужчина убит большим ножом. Значит, убийца взял его на улицу и не боялся, что этот нож кто-то увидит, — тоже важный штрих к портрету.
— Когда стало понятно, что вы имеете дело с серийным убийцей?
Мужчину на остановке убили 1 марта 2002 года. МУР тогда не подключался: мы держали дело на контроле, а работали местные. Но 23 марта было совершено почти такое же преступление: мужчина шел вечером с рынка, кто-то подбежал сзади и перерезал ему горло. Стало понятно: это серия. Примерно одно и то же время убийств и территория.
Вообще, у Марии Петровой был необычный мотив. По ее мнению, она выстраивала свою жизнь и избавлялась от всего плохого, что было в ней. Убивая мужчин, она обретала уверенность и становилась женщиной. Не мстила мужчинам, а подпитывала себя через преступления. Она, можно сказать, втянулась. А тот, кто переходит грань и убивает человека, часто остановиться уже не может.
«Серийные убийцы тонко чувствуют»
— Недавно замглавы Совбеза РФ Дмитрий Медведев предложил вернуть в стране смертную казнь для опаснейших преступников. Как вы считаете, поможет ли это остановить маньяков?
У маньяков жажда преступлений — сродни сексуальности. Ее не изменишь страхом смертной казни, поэтому как способ профилактики преступлений такое наказание вряд ли сработает. Но как способ окончательной изоляции тех маньяков, которые совершенно неисправимы, она, как мне кажется, вполне допустима.
Серийным убийцам порой в первую очередь необходима изоляция от самих себя: многие маньяки понимают, что у них большие проблемы, и даже пытаются остановиться. Но это просто не в их власти.
— В чем состоят особенности работы с серийными убийцами для следователей?
Расследования преступлений маньяков должны быть кристально чистыми. Их преступления нельзя ни на кого вешать, иначе потом это обязательно аукнется. Если ребенок говорит про такого человека «он меня трогал», это надо много раз перепроверить. Жизнь и поступки таких преступников — их личная трагедия.
И к ним, конечно, нужен особый подход. В Западном округе Москвы был старый сыщик по фамилии Котов, который гениально раскалывал маньяков. Я сам видел, как он просто брал бутылку водки и без наручников и официоза пил с этими зверьми. Общался, устанавливал контакт, говорил об их жизни, интересах, семье.
Сыщик буквально влезал к ним в душу — и они все ему рассказывали. Главное — не врать им: серийные убийцы — как дети, очень тонко все чувствуют. Самый мерзкий, кровавый злодей в момент задержания превращается в то, что все хотят раздавить и разорвать, и вот это при работе с маньяками нужно уметь отбросить. Но способны на такой подход далеко не все.
«Мы держали всех извращенцев Москвы под контролем»
— Минувшее десятилетие было богато на громкие уголовные дела с участием маньяков. Можно ли сказать, что в России лучше научились ловить серийных убийц?
Тут важно понимать: главный критерий успешности работы следователей — это минимальное число эпизодов в серии убийств. Если у маньяка до поимки десятки жертв, это говорит о плохой работе правоохранительных органов. Именно поэтому фамилии большинства из тех, кого мы задерживали, ничего не скажут широкому кругу читателей.
Мы просто застегивали на них наручники после одного, максимум второго или третьего эпизода.
В основе этого лежат две вещи: превенция и профилактика. Проще говоря, надо знать, где искать. Взять те же педофильские сети: в них ведь немало людей, причем эти люди знают законы и очень осторожны, постоянно обмениваются опытом.
Вообще, у всех людей с извращенными наклонностями есть клубы по интересам: это другие миры, невидимые здесь, у нас. Садисты ищут мазохистов, господа ищут рабов. Есть те, кто в восторге от асфиксии и мечтают быть повешенными. В этом скрытом от наших глаз чистилище постоянно происходит очень много всего.
— И как вы вели профилактику среди таких людей?
Допустим, мы получали оперативную информацию о ком-то. Мы уже знали, с кем этот человек связан, с кем водит дружбу и с кем регулярно общается по телефону. Иногда мы проводили превентивные обыски и у самого подозреваемого, и у всех его знакомых разом. Порой таким образом мы могли провести по 40 обысков за раз.
После этого люди, непричастные к реальным преступлениям, но где-то проговорившиеся о своих темных фантазиях, мгновенно теряли желание воплощать их в жизнь. Это я считаю большой нашей заслугой: мы держали всех извращенцев Москвы под строгим контролем. Вообще, для работы с маньяками нужно чутье, инстинкт. Научить этому невозможно. И я надеюсь, что в структуре нынешнего МУРа таких специалистов хватает.
Владимир Седов
По материалам: “Лента.Ру”
