В январе 2007-го я случайно встретил Сизого.
— А чего ты мне ничего не напишешь? — спросил Сизый, как мне поначалу показалось, в порядке поддержания светского разговора. Короче, я расслабился и удар пропустил.
— Я же тебе и гонорар заплачу, — продолжал между тем Сизый, справедливо предполагая во мне существо алчное и корыстолюбивое. И я дрогнул.
Самое смешное, что Сизый действительно не обманул и гонорар заплатил — первые два раза. А потом перестал. И только покрикивал по телефону, если я вдруг затягивал с передачей очередного текста.
Сейчас пересчитал — их, этих текстов, состоялось 254.
И ни разу — ни разу! — во «Вторнике» не струсили, не сократили ни строчки в угоду «требованиям момента», чем, кстати говоря, не дали и автору малейшей возможности любые несовершенства заметки свалить на произвол начальства. Сизый, да, бывало глубоко вздыхал: «Ох, не любишь ты, Павел Семенович, людей, не любишь…» И засылал материал в номер.
Два года назад поднакопившиеся к тому времени колонки сформировались в толстую книгу («Каждый «Вторник» на том же месте»). Сизого уже не было, книгу я посвятил его памяти…
Еще Сизый постоянно отправлял мои творения на разного рода конкурсы и по-детски радовался, если там эти материалы отмечали. А однажды даже дали премию — 15 тысяч рублей! — на «сахаровском» конкурсе «За журналистику как поступок». С присовокуплением специального диплома газете — за то, что она печатает такие замечательные, по мнению жюри, материалы.
И Сизый ввел меня в редколлегию. Туманно пообещав — когда-нибудь потом — платить за это зарплату.
Но я был уже умный и в эту чушь не поверил. Хорошо хоть не заставил самого доплачивать — и то ладно…
…Нашел свою первую заметку во «Вторнике». Тогда в Таллине разворачивались события вокруг «Бронзового солдата», а в Москве горячие головы грозили неблагодарным соседям Псковской десантной дивизией.
Кое-что, боюсь, и сегодня прозвучало бы в моих тогдашних комментариях весьма злободневно.
«Почти уверен, — писал я, — что Эстония так и останется непобежденной, хоть и я, разумеется, считаю, что прах погибших солдат тревожить все-таки не надо. Что же до памятника который в Таллине собираются перенести из центра города…
Понимаю, насколько осторожно должен сейчас выбирать слова, но сказать — придется.
Черчилль когда-то обронил, что если бы он узнал о нападении Гитлера на ад, он бы заключил договор с самим дьяволом. Это делает честь Черчиллю, он свою искренность доказал на практике. У него, в общем-то, в какой-то момент был выбор и он его сделал (для сравнения: за нас этот выбор сделал Гитлер). А уже сейчас в «патриотической» газете известный «политолог», признанный эксперт по всем вопросам прямо называет войну России с гитлеризмом спровоцированной ее врагами катастрофой — «страшной братоубийственной войной двух геополитически, духовно, и метафизически близких, двух антиатлантически ориентированных режимов». Это, впрочем, не мешает «политологу» не сходить с телеэкранов и резко комментировать проявления фашистских пристрастий в странах Балтии. Но, так или иначе, при всей омерзительности германского фашизма, наши одежды белоснежного оттенка, увы, не приобретают.
Господи, спаси страну Советов,
Огради ее от высших рас.
Потому что все Твои заветы
Гитлер нарушает чаще нас.
Так написал уже 22 июня 1941 года замечательный поэт Николай Глазков. Он, конечно же, прав. Но, не забыть бы, что эту его правоту очень-очень многие наши соотечественники поняли гораздо позже Глазкова. Свидетельством тому и четыре миллиона солдат самой могучей армии мира, сдавшихся в первые месяцы войны, и беспримерный в отечественной истории факт: в самой справедливой из войн, которые когда бы то ни было вела Россия, несколько сот тысяч человек (включая высших офицеров и генералов) добровольно встали в строй врага и повернули оружие против собственной Родины. Впрочем, многие из них искренне полагали, что именно так воюют за Родину, против преступного режима захватившего и растоптавшего ее. Нечего говорить, насколько трагически они ошиблись и как дорого заплатили за эту ошибку. Всем же остальным не сделать ее помог все тот же Гитлер, заставивший страну подняться не за Сталина и колхозы, а за саму возможность жить на своей земле. То, что на ней творил Гитлер, не оставляло никакой другой возможности.
Но для эстонцев, литовцев, латышей (в отличие от тех же чехов или поляков, тоже, к сожалению, имеющих определенные претензии к освободителям) Советская Армия вовсе не несла на своих штыках национального освобождения, для них их маленькие страны стали ареной битвы двух равно враждебных режимов, и, скажем прямо, неизвестно, который из этих режимов принес в эти страны больше горя и крови. Мы, в России, вольны так и не дать оценки своему прошлому, не называть преступления преступлениями, а преступников преступниками. Мы вольны публиковать в своих газетах пространные статьи-полотна, в которых генералы ФСБ рассуждают о некоей «идеологии чекизма», которая по их просвещенному мнению, спасала страну раньше и с еще большим успехом спасает сегодня. Мы вольны прощать кому угодно искалеченную историю и «взвешенно» оценивать место в ней убийц и убитых. Мы вольны делать своими героями самых отвратительных палачей, нанесших самый опустошительный урон своей стране и своему народу. Мы вольны в лучших традициях раздувать ксенофобские кампании и поощрять самый оголтелый шовинизм. Мы вольны не делать выводов и не брать уроков. Мы вольны жить так, как живем.
Пусть уж и эстонцы ошибаются так, как им этого хочется. И не их вина в том, что бронзовый советский солдат в центре Таллина напоминает им совсем не о том, о чем нам, внукам этого солдата».
Уже тогда многим то, о чем я писал в январе 2007-го сильно не понравилось.
Но, повторюсь, я очень благодарен «Вторнику» за то, что он дает возможность своим авторам говорить даже то, что многим не нравится.
Павел ГУТИОНТОВ
