С постоянством, достойным лучшего применения, его оживляют во всех уголках бывшего Советского Союза — как в России, так и на просторах ныне независимых постсоветских государств
Отчего это происходит? Отчего образ Сталина, этого великого инквизитора, но, оказывается, «эффективного менеджера» все продолжает будоражить умы и сердца миллионов? Может, оттого, что мы, бывшие соотечественники до сих пор всей правды о Сталине себе так и не сказали?
Остальной мир эту правду узнал давно, а мы все с ней в жмурки играем. Все ханжим, притворяемся, историю свою великую бережем, в которой, как однажды с легкостью сказал президент Российской Федерации, «нет и не было ничего, чего бы нам стоило стыдиться».
Сталин и не собирается умирать. Он крепко держит страну в своих мертвых объятиях — не только Россию, по и весь бывший СССР. Союз нерушимый республик свободных.
На карте родины есть города, возникновением своим обязанные именно этим мертвым, мертвящим, смертоносным объятиям. Это Воркута и Норильск, Магадан и Караганда. Столицы огромных концентрационных лагерей, города, выстроенные руками пронумерованных рабов. Города, навсегда в свою судьбу вписавшие лай сторожевых псов, окрики конвоя, «спирали Бруно» из колючей проволоки, вышки с «попками», этапы раскулаченных, депортированных, сосланных, бесконечные серые колонны арестантов.
Казалось бы, именно здесь, в этих местах, где судьба человека была тоньше паутинки, память о злобном диктаторе-преступнике должна быть особенно жива, должна кровоточить и не терпеть компромиссов. А ведь нет…
Начиная с середины восьмидесятых, когда в неожиданно распахнутую Горбачевым форточку — сам, наверное, испугался! — ворвался ветер такой силы и с такой скоростью, в Караганду — столицу одного из самых больших концлагерей сталинского ГУЛАГа потянулись иностранные корреспонденты. Всем хотелось увидеть эти места — далекий степной и мало кому в те годы известный Казахстан стал вдруг всем интересен.
Черты прошлого к середине 80-х еще не стерлись окончательно. Еще можно было различить могильные холмики на необозримых лагерных кладбищах, увидеть развалины бараков, столбы ограждения еще кое-где сохранились даже с витками колючей проволоки.
Но главным действующим лицом на авансцене перестройки были люди — бывшие узники сталинского концлагеря, сидельцы 58-й статьи, которые вдруг все разом, словно проснувшись, вспомнили кошмар пережитого и захотели рассказать о нем громко, вслух, не боясь и не оглядываясь на сторожевые вышки бывших лагерных зон.
Много было в те годы снято документальных фильмов — латыши и англичане, поляки и японцы, финны, немцы, и очень редко — русские кинодокументалисты и телевизионщики были посетителями этих мест.
Страницы казахстанских газет широко открыли дорогу публикациям воспоминаний бывших политзаключенных о недавнем прошлом. Это было время больших откровений! Сколько копий ломалось на страницах дотоле никому не известных казахстанских газет, сколько смертельных (в буквальном смысле!) схваток было — «ветераны МВД», не в шутку испугавшись за свою судьбу и судьбу близких (ведь выучены-то были великим инквизитором!), торопились уйти в тень, или, напротив, выйти из тени, чтобы отстоять поруганное имя вождя и вдохновителя всех побед — своего кумира Сталина.
Однако время быстротечно.
И вот уже наросло новое поколение, которое тех газет не читало, тех телепередач не смотрело, тех воспоминаний не слышало.
… Мы сидим за чайным столом в дружной и небедной немецкой семье. Хозяева — люди сравнительно молодые, немного за сорок, образование законченное советское средне-специальное, охотно вспоминают детство — карагандинские сытые шестидесятые. Незаметно разговор перетекает в прошлое и мои собеседники начинают упоенно говорить о том, как здорово было в незапамятные сталинские годы, когда «был порядок», «никакого воровства», «никаких олигархов» и даже «никакой преступности». Я тщетно пытаюсь напомнить им о том, КАК они попали в Караганду, о депортации поволжских, крымских, украинских, кавказских немцев, о бесчеловечном режиме, зарывшем в казахстанскую землю сотни тысяч ни в чем не повинных их дедов и прадедов. Тщетно!
Другой мой собеседник — грек, сын расстрелянного в 1938 году майкопского пекаря, высланный с матерью и сестрами с Кавказа, похоронивший мальчишкой в глухом казахском ауле умерших от голода сестер и мать — уверенно заявляет мне, что Сталин не при чем. Зато — какой порядок был, какая дисциплина, никакого воровства… Нет, Сталина не хватает, умел он «наводить порядок в стране».
Это — просто люди. Но люди без памяти. Однако только ли люди своим пофигизмом способствуют бессмертию усатого генералисcимуса?
Ползучий сталинизм, долженствующий поджать хвост и почить в минувшем веке, тихо пробрался в век нынешний и продолжает отвоевывать в умах и душах для себя свободное от умственных упражнений пространство.
Особенно оживляется он в месяцы перед празднованием Дня Победы. Многочисленные фильмы о войне — благостно победительные (без душераздирающей статистики потерь и поражений!), российские телеканалы с восторженными репортажами о сладкой жизни ветеранов-победителей дали повод вскинуть головы сталинистам и на окраинах бывшей советской империи.
И вот уже посланцы московских коммунистов награждают ветеранов войны какими-то зюгановскими медальками с чеканным профилем Сталина, и с экрана местного ТВ престарелый ветеран восклицает: «Я своими руками задушил бы тех, кто оскверняет имя Сталина!».
На страницах газет косяком идут материалы о великом стратеге, о великих победах, о прекрасных и бдительных «особистах», мужественных заградотрядчиках, не дававших «трусам, диверсантам и паникерам» ни малейшего шанса к отступлению с кровопролитной передовой, бескомпромиссно пускающим пулю в грудь советскому солдату, в панике бегущему с винтовкой Мосина наперевес и без единого патрона в стволе прочь от немецкого танка. А в самый День Победы — заздравная песня о Сталине — публикация заслуженного ветерана и верного сталиниста, на голубом глазу сообщающего о фальсификации потерь — какие там 20–30–40 миллионов: 7 (семь!) миллионов, а остальные — трусы, паникеры и … мирное население, которое, ну, конечно же, не в счет! Кто же «их»-то считает…
И все это — в то время, когда на Сталине вроде бы поставлена жирная точка. Открывая несколько лет назад грандиозный мемориальный комплекс, созданный в память о жертвах сталинского террора на месте бывшего Акмолинского лагеря жен изменников родины, небезызвестного АЛЖИРа, что в 40 км от новой столицы — Астаны, президент Казахстана Назарбаев назвал Сталина преступником, уничтожавшим с невиданной жестокостью свой народ. Бескомпромиссность казахстанского президента в этом вопросе широко известна и вполне искренна. И все же…
В Долинке, близ Караганды, сооружен такой же грандиозный мемориальный комплекс в память о жертвах политических репрессий. Долинка — бывшая «столица» Карлага. Именно сюда держат и сегодня путь немецкие, английские, польские, американские журналисты и телевизионщики, кинодокументалисты — не иссякает их интерес к нашему советскому прошлому.
И чем дальше время уводит нас от него, тем больший интерес возникает к нему. Отчего? Может быть, оттого, что правда об этом прошлом начинает умирать? А Сталин — оживать?
Но интерес этот у тех, кто там, за рубежами бывшего СССР. А здесь, внутри?
Как это назвать? Страх? Инертность мышления? Наша все побеждающая лень и нелюбопытность?
Сталину умереть не дают. Не дают усатому бесславно и навечно кануть в Лету, как немецкому фюреру. Не стирается в сознании его нетленный образ. Он — что, и впрямь бессмертный? И живее всех живых?..
Екатерина КУЗНЕЦОВА
Об авторе
Екатерина Кузнецова — известная казахстанская правозащитница и профессиональный журналист. Более полувека Екатерина Борисовна занимается темой сталинских репрессий, восстановлением честных имен узников ГУЛАГА, отбывавших срок в Карлаге НКВД.
Автор ряда книг о страшной и позорной лагерной истории СССР. Член Казахстанского историко-просветительского правозащитного общества «Адилет». С 1 сентября текущего года Екатерина Кузнецова — собственный корреспондент «НВ» в Караганде, где она и живет.
