«Кармен» в Большом.
Большой театр — в поиске. Не успели остыть страсти вокруг додинской «Пиковой дамы», которая явила собой классический пример радикальной «режоперы», и вот вариант обратного подхода к оперной партитуре — «Кармен» в пацифистски-неброской постановке Алексея Бородина. Как ни странно, при внешней противоположности у этих спектаклей есть нечто общее: они равно далеко, хоть и с разных сторон, дистанцированы от музыки.
Причина такого подхода кроется в самых благих намерениях режиссера, который не хотел подобно некоторым радикалам препарировать классический шедевр. Бережность и пиетет — под таким девизом Алексей Бородин подступился к «Кармен» в творческом тандеме со своим давним партнером художником Станиславом Бенедиктовым, разработавшим столь же неброскую сценографию, но, пожалуй, оба они переусердствовали. Крайне разочаровал образ Кармен. Агунда Кулаева почти все время носит победно-ироническую усмешку на устах и, кажется, руководствуется не страстью, как это написано у Бизе, а каким-то упрямством типа «Что хочу, то и ворочу всем назло, пошли вон, дураки». В ней нет энергетики, нет особой харизмы, да и голос — красивый, но слабоватый, нежный, напевающий что-то там такое мелодичное.
Исполнение мужских партий — не вполне достойно Большого театра. Все-таки не захолустье — можно было бы пригласить на партию Хозе кого-то поголосистее, без металла в тембре, которым, увы, грешит Мурат Карахан. А Эльчин Азизов в партии Эскамильо предстал скорее комическим персонажем, нежели счастливым соперником и героем корриды. Исполнение знаменитых куплетов — вообще можно отнести к числу оперных курьезов. И здесь надо отдать должное дирижеру Тугану Сохиеву, музыкальному руководителю Большого театра, поставившему этот спектакль в качестве дирижера. Он честно пытался заставить Эскамильо следовать заданным темпам и характеру. Но Азизов не поддался и вышел победителем: с первых тактов певец стал замедлять темп и вынудил дирижера сделать то же самое. Уязвленный маэстро не преминул взять реванш: в хоровом припеве сдвинул темп на исходные позиции. Так и пели — то медленно, то быстро. Повеселили, одним словом.
Анна Нечаева из главных персонажей была, пожалуй, наиболее убедительной и выразительной. Возможно потому, что ее образ — тихой и кроткой паиньки — оказался наиболее адекватным тихой и кроткой режиссуре, периодически возбуждающейся в неожиданных «немых сценах», когда актеры вдруг замирали, как в детской игре «Море волнуется раз». Правда, этот прием не закрепился и был брошен где-то к концу третьего акта. Лучше всех пели исполнители партий второго плана — Дарья Зыкова и Екатерина Морозова (Фраскита и Мерседес) и Андрей Жилиховский (Данкайро). А в образ, соответствующий музыке Бизе и сюжету Мериме, по-настоящему попали лишь испанские танцоры Росарио и Рикардо Кастро, грандиозно станцевавшие в последнем акте фламенко и, по сути, заменившие этим коротким танцем тот клубок эмоций, энергии и пассионарности, которого мы ждали от оперы «Кармен». Но — не дождались.
По информации: www.mk.ru
