Последние дни Александра Пушкина
180 лет назад на берегу Черной речки был смертельно ранен поэт Александр Пушкин. О его последних днях, способах лечения и мнение современной медицины о ранении — в материале «Газеты.Ru».
Причина смерти Александра Пушкина, великого русского поэта и писателя, известна каждому пятикласснику. Поэт был смертельно ранен в дуэли с французским офицером Жоржем Шарлем Дантесом. По подсчетам историка литературы Владислава Ходасевича, до дуэли с Дантесом у Пушкина было уже несколько десятков вызовов на дуэль, причем сам Пушкин был инициатором пятнадцати, из которых в итоге состоялись только четыре. Конфликт между Пушкиным и Дантесом, спровоцированный влюбленностью Дантеса в жену Пушкина, Наталью Гончарову, и ревностью поэта, длился несколько лет. Точку в нем поставила дуэль, состоявшаяся 8 февраля 1837 года у Черной речки на окраине Санкт-Петербурга.
Пушкин и Дантес стрелялись с расстояния 20 шагов. Дантес стрелял первым. Пуля попала поэту в живот, задев шейку бедра. После ранения Пушкин смог выстрелить в ответ, но серьезной раны противнику не нанес. С места дуэли Пушкин был доставлен домой.
В дни после ранения Пушкин находился в сознании. Он находил в себе силы общаться с многочисленными посетителями, желавшими справиться о его здоровье.
В то же время его мучили настолько сильные боли, что ночью жена, дремавшая в соседней комнате, вскакивала от его криков.
Причиной болей, как отмечал историк и литературовед Петр Бартенев, в частности, были клизмы. «Доктора, думая облегчить страдания, поставили промывательное, отчего пуля стала давить кишки…» — писал он.
Пушкин часто просил холодной воды и делал лишь несколько глотков.
К полудню следующего после дуэли дня поэту стало легче. Он разговаривал с Владимиром Далем и шутил, а окружающие получили надежду на выздоровление поэта. В первоначальных прогнозах засомневались даже доктора — они говорили друзьям раненого, что предположения медиков иногда бывают ошибочными и, возможно, Пушкин поправится. Он даже сам помогал ставить себе пиявок.
Но поэт чувствовал, как слабеет. Он то и дело подзывал к себе жену, но на долгие разговоры у него не было сил. К ночи ему снова стало хуже.
На следующий день Пушкину снова стало немного лучше. Иван Спасский, один из врачей, занимавшихся лечением Пушкина, отмечал, что у того потеплели руки, пульс стал более явным. К семи вечера, как писал Спасский, «у него теплота в теле увеличилась, пульс сделался гораздо явственнее и боль в животе ощутительнее».
«Собственно, от боли страдал он, по словам его, не столько, как от чрезмерной тоски, что нужно приписать воспалению брюшной полости, а может быть, еще более — воспалению больших венозных жил», — вспоминал Даль.
Утром 10 февраля собравшиеся доктора единогласно признали положение Пушкина безнадежным. Жить ему, по их оценкам, оставалось не более двух часов.
Дом Пушкина был окружен таким количеством людей, что его друзьям пришлось прибегнуть к помощи Преображенского полка. Поэту становилось все хуже, но он продолжал оставаться в сознании. Незадолго до смерти ему захотелось морошки. Пушкин пожелал, чтобы жена покормила его из своих рук. «Вот увидите, что он будет жив, он не умрет», — сказала она, обнадеженная, Спасскому.
Но уже совсем скоро он попросил находившихся у кровати Спасского, Даля и Константина Данзаса, своего лицейского товарища, повернуть его на правый бок.
А затем тихо произнес: «Жизнь кончена». И через несколько мгновений добавил: «Теснит дыхание». Это были последние его слова.
Вскрытие тела проводил Спасский. Даль писал: «При вскрытии оказалось: чресельная часть правой половины раздроблена, часть крестцовой кости также; пуля затерялась около оконечности последней. Кишки были воспалены, но не убиты гангреной; внутри брюшины до фунта запекшейся крови, вероятно, из двух бедренных или брыжеечных вен. Пуля вошла в двух дюймах от верхней передней оконечности правой чресельной кости и прошла косвенно или дугою внутри большого таза сверху вниз по крестцовой кости. Пушкин умер, вероятно, от воспаления больших вен в соединении с воспалением кишок».
Произойди дуэль сегодня, Пушкин имел бы шансы выжить, считают современные врачи. Объем кровопотери, по оценкам историка хирургии Удермана, составил 40% от всего объема крови в организме, что сейчас уже не считается смертельным благодаря возможности переливания крови. Пушкин же донорской крови не получил. Вместо госпитализации Пушкина отвезли домой, волоком дотащив до саней, усугубляя травматический шок.
Раненных в живот в то время не оперировали, а наука не знала ни асептиков, ни антибиотиков, ни наркоза. Их рекомендовалось лечить с помощью припарок, касторки, слабительного и клизм.
Применение пиявок усугубило кровопотерю. К тому времени, по словам доцента Пермской медицинской академии Михаила Давидова, автора книги «Дуэль и смерть А.С. Пушкина глазами современного хирурга», у поэта уже начался перитонит. Благодаря попавшим в брюшную полость инородным телам — пуле, которую никто не вытащил, частям одежды, костным осколкам — туда проникла инфекция. Кровь из поврежденных сосудов тем временем заполнила малый таз и оттуда тоже изливалась в брюшную полость. Туда же попали и бактерии из гангренозно измененного участка стенки тонкой кишки. Болезнь могла осложниться еще и остеомиелитом тазовых костей.
В современной интерпретации диагноз Пушкина звучал бы так:
«Огнестрельное проникающее слепое ранение нижней части живота и таза. Многооскольчатые огнестрельные инфицированные переломы правой подвздошной и крестцовой костей с начинающимся остеомиелитом. Травматогенный диффузный перитонит. Гангрена участка стенки тонкой кишки. Инфицированная гематома брюшной полости. Инородное тело (пуля) в области крестца. Флебит тазовых вен. Молниеносный сепсис. Травматический шок. Массивная кровопотеря. Острая постгеморрагическая анемия тяжелой степени. Острая сердечно-сосудистая и дыхательная недостаточность. Полиорганная недостаточность».
Для спасения Пушкина необходимо было после ранения оказать первую помощь, наложив асептическую повязку и введя обезболивающие и кровоостанавливающие средства.
Далее его следовало в лежачем положении транспортировать в хирургическое отделение, по дороге вводя заменители плазмы крови и противошоковые средства. В стационаре надо было бы провести срочное обследование, включающее рентгенографию и УЗИ, а затем оперировать поэта под общим наркозом. В послеоперационный период необходима была бы интенсивная терапия с применением антибиотиков.
«При выполнении в полном объеме указанных мероприятий смертельный исход в связи с тяжестью ранения мог бы все равно наступить, однако шансы на выздоровление составили бы не менее 80%, ибо летальность при подобных огнестрельных ранениях ныне составляет 17,2–17,5 %», — отмечает Давидов.
Но в первой половине XIX века об аспектах, сейчас кажущихся само собой разумеющимися, никто и не подозревал. Даже в 1980-х годах, по оценкам крупного советского хирурга Бориса Петровского, шансы Пушкина на выживание составили бы 30–40%. На специальной научной конференции, посвященной ранению и смерти поэта, он так сформулировал общее мнение собравшихся: «С позиции современной хирургии мы можем сказать, что перед тяжелым ранением А.С. Пушкина наши коллеги первой половины XIX века были беспомощны».
Алла Салькова
Источник: “Газета.ru”
