Прокуратура завела уголовное дело на неустановленную группу лиц из числа руководства театра “На Перовской” по 158-й статье — “кража, совершённая группой лиц по предварительному сговору”
Театр “На Перовской” расположен на окраине Москвы в Новогирееве, его основал в 1987 году режиссёр Кирилл Панченко, который стал художественным руководителем, а его брат Андрей — директором. Театр действительно небольшой — 108 мест, здесь не играют артисты с громкими именами, но все они с трепетом относятся к своей работе и называют театр домом. Так продолжалась до 2014 года. Безмятежная жизнь труппы закончилась со смертью основателя театра: Кирилл Панченко внезапно скончался от инсульта на отдыхе в Севастополе.
Управление театром в свои руки взял Андрей Панченко, который по совместительству является депутатом муниципального округа Новогиреево в Москве. С тех пор, по признанию артистов, выпускаемые спектакли не лучше постановок кружка художественной самодеятельности.
— После смерти Кирилла Маратовича практически все спектакли были в той или иной мере фиктивные, — считает уволенная завлит театра Татьяна Комонова, проработавшая в театре более пяти лет.
После смерти худрука артисты сплотились. Они очень не хотели разрушать коллектив и решили закончить спектакль “На всякого мудреца довольно простоты”, работу над которым начал Кирилл Панченко. Актёры успели отрепетировать с ним часть постановки, не хватало только декораций и костюмов. В 2014 году, уже после смерти худрука, Департамент культуры выделил на спектакль 1 млн 400 тысяч рублей. Согласно порталу госзакупок, был объявлен конкурс, определён исполнитель, но по факту ни декораций, ни костюмов сделано не было. В постановке использовались старая мебель и костюмы из других спектаклей. Артисты были очень удивлены, узнав, какая сумма якобы была потрачена на постановку. Спектакль сыграли всего два раза для ветеранов в доме престарелых, потом его убрали из репертуара.
Похожая история повторилась в 2015 году со спектаклем “Вишнёвый сад”. Директор заключил договор на 600 тысяч рублей с индивидуальным предпринимателем, который должен был создать для постановки декорации и костюмы. Но все костюмы и декорации сотрудники театра делали в рабочее время за зарплату.
— Декорации для “Вишнёвого сада” делались нашим столяром и бутафором, — рассказал актёр театра Ян Алиев. — А по документам на госзакупках это выглядело, как будто кто-то делал нам их на заказ.
Сейчас декорации, которые в течение года работники выпиливали лобзиком, стоят в фойе театра в качестве украшения интерьера.
Информацию на портале госзакупок обнаружили как раз любопытные артисты театра, они же обратились в Департамент культуры, представители которого провели формальные проверки, но проблему не решили. Тогда артисты написали заявление в УБЭП (Управление экономической безопасности и противодействия коррупции): факты, о которых писали артисты, подтвердились. Было заведено уголовное дело.
Денег нет, но и ставить ничего не надо
Возглавить труппу пытались два режиссёра. Первым был приглашён Карен Нерсиян, за сезон ему удалось поставить один спектакль, как раз “Вишнёвый сад”.
— С Панченко было очень трудно найти общий язык, — вспоминает Нерсиян. — Работа усложнялась тем, что в то время в театре делали ремонт. Приходилось репетировать в соседнем подвальном помещении. Не могу сказать, что на спектакль не было затрачено денег. Я знал, какая сумма выделена и какие траты реальны. В Департаменте культуры мне говорили, что деньги есть, а Панченко говорил, что их нет. В итоге мы сыграли премьеру в Доме ветеранов сцены, в чудовищном помещении, которое тоже закрывалось на капитальный ремонт. Я не против такого мероприятия как акции, но это не подходит для премьеры. Ещё планировали поставить спектакль по Шекспиру, но Андрей Маратович сказал, что денег нет и ставить ничего не надо.
После был режиссёр Пётр Орлов, который смог проработать в театре всего четыре месяца.
— Этих четырёх месяцев мне хватило, работать было невозможно. Я спросил главного бухгалтера, сколько есть денег, она сказала, что на выполнение госзадания есть 1,5 млн рублей, — рассказал Орлов. — Я собрался ставить “Дядюшкин сон”, но Панченко заявил, что это слишком затратно. Хорошо. Я взял пьесу “Вышел ангел из тумана”, где минимум декораций — всё действие происходит в одной квартире. В итоге на эту постановку было выделено 20 тысяч рублей. Костюмы для спектакля делала супруга директора, которая числится в театре и живёт в Черногории. По скайпу она общалась с костюмерами в Москве. Всё закончилось тем, что я отказался ставить спектакль.
Когда артисты поняли, что режиссёры не соглашаются ставить спектакли и творчество в театре умирает, они создали профсоюз.
Живёт в Черногории, но каждый день “появляется” на работе в Москве
— Мы поняли, что в профсоюзе проще отстаивать свои интересы, разговоры работников с руководством театра тет-а-тет не приносили никаких результатов, — возмущается Алиев. — Но Панченко стал увольнять сотрудников, которые вступили в профсоюз, по статье “прогул”, хотя по факту прогулов не было.
В ТК РФ нет регламента трудового дня работников театра. По официальным документам сотрудники театра “На Перовской” работают с 11 до 19 часов. Но театр не может работать до семи часов вечера — в это время только начинаются спектакли. Сотрудники появлялись в театре, когда была назначена репетиция или спектакль. Соответственно, когда работы не было, они не приходили. Андрей Панченко конспектировал приходы и уходы своих работников. Вышло так, что артисты и работники сцены не проводили на работе должное количество часов. Директор засчитал это всё как прогулы и по этой статье уволил сотрудников.
— Мы не нарушали творческий процесс: за это время мы не сорвали ни одну репетицию или спектакль. Панченко уволил заслуженных и молодых артистов. За прогул также был уволен и администратор театра, заслуженный учитель Москвы Юрий Россихин. Он тоже вступил в профсоюз и автоматически стал опальным человеком. Но Россихину удалось доказать в районном суде свою правоту, и его восстановили в должности, — рассказал Алиев.
С лета 2016 года около 20 человек ушли из театра по собственному желанию, 10 человек были уволены. На срочные договора были взяты новые артисты. Сотрудники театра “На Перовской” подали в суд на незаконное увольнение. Мосгорсуд предложил им урегулировать дело с дирекцией театра до следующего заседания мирным путём. Актёры готовы вернуться в театр, если им разрешат. В случае, если суд восстановит уволенных артистов, то те, кого директор набрал после их увольнения, заведомо пострадали: с ними день в день должны будут расторгнуть договора.
Когда суд затребовал табель рабочего времени, то оказалось, что жена директора Любовь Лаптева, которая последние три года постоянно живёт в Черногории, исправно ходит на работу каждый день. Она числится в штате как художник-модельер театрального костюма. В суде также обнаружились и другие факты.
— Мы узнали о том, что с каждой зарплаты артистов руководство театра имело выгоду, — возмущается актёр Михаил Малинин. — Есть справка 2-НДФЛ, которую дают в театре, и справки, которые подаются в налоговую — их физическим лицам не выдают. Мы их никогда не видели, узнали о них только потому, что суд запросил их. И суммы на этих справках не совпали: нам платили одну сумму, а в налоговую подавалась справка о том, что мы получаем больше на 3–5 тысяч рублей.
Актёры не теряют надежды вернуться к любимому делу и играть в театре “На Перовской”.
— Никто из уволенных артистов не устроился в другой театр, — рассказывает Татьяна Комонова. — Они работают над другими проектами, но все намерены восстановиться после суда. Этого директор не учёл.
Эпилог: Будьте добры Андрея Маратовича
Андрей Панченко скрывается, предположительно, он на больничном. Но следователи ждут, когда директор появится в Москве. Мы попытались связаться с ним по номеру его мобильного телефона.
— Добрый день, будьте добры Андрея Маратовича.
— Его нет, а кто это?
— Корреспондент портала Life.ru. Хотела бы обсудить с ним конфликт в театре “На Перовской”. Когда можно будет с ним поговорить?
— Не знаю, его уже нет на этом номере.
— А другой номер телефона у него есть?
— Я даже не знаю.
— А можно узнать, кто вы?
— Ну, я… знакомая.
— Тогда вы должны с ним общаться, как-то контактировать.
— Он был на этом номере, а теперь его нет. Мы сами не знаем, так сказать, где он.
Источник: “Life”
