Война праху сему
18 октября 2015 года должно было войти в историю как день похорон Алексея и Марии Романовых. Но дата стала исторической совсем в ином, скандальном смысле. За все время существования государства Российского, пожалуй, еще не было случая, когда церемония, назначенная правительственной похоронной комиссией, отменялась бы из-за сомнений в подлинности праха. Причем трудности оказались отнюдь не временными. Сегодня ситуация выглядит еще более запутанной, чем три года назад: неизвестно не только когда будут упокоены останки детей последнего русского царя, но даже их точное местонахождение. Если от них вообще еще что-то осталось.
Забытые
С момента их обнаружения — 29 июля 2007 года — останки Алексея и Марии сменили несколько адресов «временной прописки». С 2008 по 2011 год обожженные косточки царских детей хранились в сейфе криминалиста СКР Владимира Соловьева, первого следователя по делу о гибели царской семьи. В январе 2011 года оно было закрыто. «Согласно категорическому заключению российских и зарубежных экспертов и другим материалам следствия», гласило соответствующее сообщение пресс-службы Следственного комитета, останки людей, обнаруженных в «первом захоронении» на Старой Коптяковской дороге, вскрытом в 1991 году, принадлежат императору, императрице, трем их дочерям и шести лицам из окружения. Прах из «второго захоронения» столь же категорично идентифицирован как останки Алексея и Марии.
После этого встал вопрос, что делать с принцем и принцессой дальше: идентифицированные останки нельзя держать в качестве вещественных доказательств. «Родственники умерших и Правительство РФ не выходили с предложениями в Следственный комитет РФ об осуществлении погребения, — сообщается в письме следователя Соловьева патриарху Кириллу, датированном 23 мартом 2011 года. — Прошу вас сообщить, берет ли на себя Русская православная церковь обязанность осуществить погребение указанных лиц». К письму прилагались выписки из Закона «О погребении и похоронном деле», согласно которому при отсутствии у умершего родственников, законных представителей и любых иных лиц, готовых взять на себя обязанности по захоронению, «погребение после установления органами внутренних дел его личности осуществляется специализированной службой по вопросам похоронного дела в течение трех суток с момента установления причины смерти».
Намек был более чем прозрачен: с останками людей, причисленных церковью к лику святых, могут поступить как с невостребованными трупами — кремировать и/или похоронить на отведенном для «ничейных» покойников кладбищенском участке. Кстати, церковное руководство хоть и не признало «екатеринбургские останки» романовскими, никогда не отвергало саму возможность того, что они принадлежат царской семье. Следовательно, даже по версии РПЦ речь шла о предполагаемых святых мощах. Тем не менее нарисованная следователем перспектива патриарха ничуть не устрашила. Ответ гласил: «Канцелярия Московской патриархии, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, настоящим сообщает резолюцию, положенную на вашем обращении… по вопросу захоронения останков Романова А.Н. и Романовой М.Н.: «09.IV.2011 г. Г-ну Соловьеву В.Н.: Русская православная церковь не претендует на право осуществить захоронение упоминаемых в вашем письме «екатеринбургских останков».
Более — ни слова. То есть руководство РПЦ ясно дало понять, что судьба праха Алексея и Марии его совершенно не волнует. Делайте, мол, что хотите. Трудно сказать, как такой образ мыслей и действий называется на церковном языке, но на светском он определяется словом «цинизм».
Поведение светской «вертикали», конечно, достойным тоже не назовешь, но спасибо хотя бы на том, что никому из чиновников не пришло в голову требовать четкого соблюдения похоронного законодательства и погребения царских детей как безродных бродяг. В конце концов временный приют Алексею и Марии предоставили хранители исторических документов: 4 июля 2011 года прах был передан в Государственный архив РФ.
После этого про останки забыли на долгих четыре года. Следующая значимая веха в посмертной истории цесаревича и его сестры датируется 8 июля 2015-го: в этот день распоряжением главы правительства создана Межведомственная рабочая группа по вопросам, связанным с исследованием и перезахоронением их праха. По итогам заседания, состоявшегося 11 сентября 2015 года, группа приняла решение обратиться к правительству с предложением «провести церемонию захоронения останков цесаревича Алексея и великой княжны Марии Романовых 18 октября 2015 года в Екатерининском приделе в Петропавловском соборе Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге». На церемонию предлагалось пригласить «представителей семьи Романовых». Кто и почему предложил этот осенний день в качестве даты погребения — доподлинно не известно. По одной из версий, идея принадлежит самому президенту. И, судя по всему, выбор не был случайным: 18 октября — день тезоименитства цесаревича Алексея.
О том, что произошло дальше, рассказал патриарх Кирилл на Архиерейском соборе, прошедшем в феврале 2016 года: «В ответ на мое обращение с просьбой о возобновлении расследования дела о екатеринбургских останках… Президент России дал согласие на полномасштабное и всестороннее исследование данной темы… В отличие от ситуации 90-х годов, государство предоставило представителям Церкви — архиереям, клирикам и приглашенным ученым — возможность непосредственно участвовать в расследовании… Мною получены заверения на самом высоком уровне, что никакой торопливости и привязывания окончания следствия к тем или иным датам допущено не будет».
По настоянию церкви похороны были отложены до окончания возобновленного 23 сентября 2015 года расследования, то есть, по сути, на неопределенное время. Правда, Следственный комитет пообещал тогда, что «дополнительные исследования будут проведены в кратчайшие сроки». Но прошло уже более трех лет, а точка в «царском деле» так и не поставлена.
Пропавшие
Новый, церковно-государственный формат следствия отразился и на местонахождении останков царских детей. «До окончания следственных действий останки цесаревича Алексея и великой княжны Марии Романовых будут находиться на хранении в Русской православной церкви», — объявила в декабре 2015 года пресс-служба правительства. Прах был помещен в небольшие гробы-ковчеги, похожие на те, в которых были захоронены останки остальной части царской семьи в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга, и перевезен на лимузине-катафалке в Новоспасский ставропигиальный мужской монастырь РПЦ (Москва).
Решение не вызвало возражений у специалистов. «Все было сделано вполне официально: мы вернули останки Следственному комитету, а он передал их на временное хранение РПЦ, — заявил обозревателю «МК» Сергей Мироненко, нынешний научный руководитель Госархива, на тот момент директор ГАРФ. — С точки зрения закона никаких нарушений здесь, насколько я понимаю, нет. Да и чисто по-человечески это, считаю, правильно: храм — более подходящее место для мощей, чем Государственный архив».
По информации «МК», гробики были установлены в нижнем храме Спасо-Преображенского собора, главного храма Новоспасского монастыря, в помещении монастырского музея. Этот выбор, кстати, тоже абсолютно логичен: подклет собора, храм преподобного Романа Сладкопевца, — родовая усыпальница бояр Романовых. Известно, что Алексей, Мария и, естественно, другие члены царской семьи при жизни неоднократно посещали место упокоения своих предков. Последний раз, судя по всему, это было в 1913 году, когда отмечалось 300-летие династии.
Ходили слухи, что РПЦ намерена подвергнуть останки Алексея и Марии «проверке на чудотворность». Но это предполагает открытый доступ к ним богомольцев. Однако комнату тут же заперли на замок. Более того: за семью печатями была и сама информация о том, где именно находятся останки. По нашим данным, со всех причастных к этой тайне была взята подписка о неразглашении. О новой функции монастырского музея не знали даже многие служители собора. Паломники, впрочем, быстро догадались об этом по многочисленным косвенным признакам. У дверей комнаты стали регулярно появляться цветы.
Логика в секретности, надо признать, была. Ее диктовали прежде всего соображения безопасности: монастырь — место хоть и святое, но куда менее защищенное, чем Госархив. Среди многочисленных отрицателей подлинности останков вполне мог найтись психически неуравновешенный человек, который попытался бы уничтожить «лжемощи» или как минимум осквернить их. Однако если праху невозможно воздать почести, непонятно, в чем тогда заключался смысл его нахождения в обители. По сути, монастырский музей использовался в качестве камеры хранения вещественных доказательств.
Но на этом загадки не заканчиваются. Весной 2018 года останки Алексея и Марии в очередной раз сменили временное пристанище. Первой об этом автору сообщила знакомая паломница — одна из тех, кто возлагал цветы на порог музейной комнаты. Со всей определенностью можно утверждать, что там прах больше не находится: в опустевшем помещении был проведен ремонт, и вскоре музей будет вновь открыт для посетителей. Насельники обители, к которым обратился за разъяснением обозреватель «МК», уверенно заявили, что останки вообще покинули монастырские стены. По словам осведомленного источника в новоспасской братии, в марте этого года прах был возвращен в Следственный комитет. Эту информацию подтвердил и источник в окружении митрополита Тихона (Шевкунова) — секретаря церковной комиссии по изучению «екатеринбургских останков».
Однако сам Следственный комитет это отрицает. «Останки детей Николая II — цесаревича Алексея и великой княжны Марии, обнаруженные в 2007 г. недалеко от г. Екатеринбурга, хранятся в Новоспасском ставропигиальном мужском монастыре г. Москвы в специально изготовленных для этого ковчегах», — сообщается в письме заместителя председателя Следственного комитета РФ Игоря Краснова члену Совета Федерации Людмиле Нарусовой, с которым удалось ознакомиться обозревателю «МК». Документ датирован 14 сентября этого года. Краснов — некогда руководитель следственной бригады, а ныне — куратор следствия по «царскому делу». Нарусова — тоже далеко не случайный человек в этой истории: она была инициатором создания межведомственной рабочей группы по изучению и захоронению останков Алексея и Марии, а затем вошла в ее состав.
Минувшим летом — после того, как Следственный комитет заявил, что повторные экспертизы полностью подтвердили принадлежность останков Романовым, — Нарусова обратилась к Дмитрию Медведеву с просьбой прояснить судьбу рабочей группы и самих останков. Обращение было переслано в Следственный комитет — он-то на него и дал ответ. Мягко говоря, не исчерпывающий. Скорее его можно назвать издевательским. В письме, к примеру, сообщается, что «останки девяти человек, обнаруженные в 1991 г. недалеко от г. Екатеринбурга и идентифицированные как члены семьи Николая II и лица из их окружения, с 1998 г. находятся в Петропавловском соборе г. Санкт-Петербурга». Очень «ценные» сведения! Не менее «информативно» выглядит и ответ на вопрос, как скоро прах Алексея и Марии предполагается предать земле: «Решение о захоронении будет принято после вынесения окончательного процессуального решения по уголовному делу».
По сути, единственная существенная информация относится к местонахождению останков цесаревича и великой княжны. Но и ее достоверность под большим вопросом. Кто-то явно грешит против истины — либо насельники Новоспасской обители, либо Следственный комитет. Информированные собеседники обозревателя «МК» склонны считать, что грех на душу взяли отнюдь не монахи и что останки находятся сегодня в сейфе нынешнего руководителя следственной группы по «царскому делу» — старшего следователя по особо важным делам Марины Молодцовой. Но почему СКР это скрывает — вопрос, на который пока не могут дать ответа и они.
Уничтоженные
По одной из версий, останки забрали из монастыря в связи с подготовкой к церемонии погребения, которую якобы хотели приурочить к столетию расстрела царской семьи (17 июля 2018 года). Но даже если у кого-то из церковных и/или государственных руководителей и были такие планы, тайное возвращение праха из монастыря в СКР в них совершенно не вписывается. По всем канонам жанра последние проводы императорских детей должны были начинаться как раз в Новоспасской монастыре. Куда больше похожа на правду версия №2: СКР забрал прах для неких новых экспертиз. И это очень плохая новость для тех, кто уже сегодня почитает останки Алексея и Марии как святые мощи. В особенности — если речь идет о генетических исследованиях.
Дело не только и не столько в кощунственном отношении к святыне, хотя почтительным его действительно трудно назвать. И совсем не в том, что новые экспертизы могут выявить подлог: с 2007 года останки прошли уже несколько кругов исследований, и вывод всякий раз был один и тот же: они принадлежат Алексею и Марии. Однако с точки зрения сохранности многострадальных косточек это поистине круги ада. В этом-то, собственно, и состоит главная на сегодня угроза для праха царственных страстотерпцев.
«Генетические методы исследования крайне разрушительны для останков», — тревожится судебно-медицинский эксперт Сергей Никитин. Сергей Алексеевич — один из наиболее авторитетных российских специалистов по идентификации личности, известный в том числе восстановлением скульптурных портретов по черепу методом Герасимова. Именно он реконструировал изображения убитых Романовых. Никитин занимался как останками из первого захоронения, так и прахом Алексея и Марии — в рамках следствия, завершенного в 2011 году.
По убеждению эксперта, при идентификации останков можно и даже нужно было обойтись более щадящими методами. Без генетических экспертиз. Впрочем, Никитин понимает следователя Соловьева: он не мог не привлечь генетиков ввиду общественного интереса к теме и большого числа людей, скептически настроенных по отношению к «екатеринбургским останкам». «Но тогда исследования выполняли очень квалифицированные люди, — продолжает Никитин. — Например, Евгений Иванович Рогаев, выдающийся генетик, разработавший методику, которая позволяет использовать минимальное количество костного материала. А сейчас мы даже не знаем, кто проводит экспертизы».
Для справки: суммарная масса костных останков Алексея и Марии на момент начала исследований составляла 110,575 грамма (98,975 г — фрагменты костей скелета; 11,6 г — то, что осталось от зубов). По данным источников обозревателя «МК», первая волна генетических экспертиз, проведенных в 2007–2008 годах, уменьшила этот вес чуть ли не вдвое — до 60–65 граммов. Никитин, правда, считает, что потери были менее значительными, но без них, признает он, в любом случае не обошлось. Причем тогда для исследований брались наиболее сохранившиеся фрагменты, что позволяло более экономно расходовать костный материал. Новая волна генетических экспертиз, кто бы их ни проводил, определенно нанесла больший ущерб.
«Насколько мне известно, от Алексея и Марии почти ничего не осталось, — говорит эксперт. — Какие-то несчастные несколько граммов, крошечки, не более». Но и это, по мнению Никитина, еще не предел: «Я считаю, что их хотят полностью уничтожить. Нет останков — нет проблем».
Кому-то эта версия может показаться фантастической: конспирология, мол, и все такое. Но, судя по прямо-таки маниакальной секретности, окружающей «царское дело», и целому ряду других индикаторов, беспочвенной эту «теорию заговора» назвать нельзя. Такой, с позволения сказать, нулевой исход исследований вполне устроил бы церковных бонз и сочувствующих им чиновников, поскольку руководство РПЦ явно не планирует признавать останки. По крайней мере — в обозримом будущем.
Об этом, в частности, свидетельствуют створки дверей Екатерининского придела Петропавловского собора, демонстративно сомкнутые во время богослужений. Поясним: Петропавловский собор, находящийся в ведении Государственного музея истории Санкт-Петербурга, совмещает сегодня функции храма и туристического объекта. Богослужения здесь проводятся по субботам и воскресеньям, а также в престольные и двунадесятые праздники. И каждый раз перед службой повторяется одна и та же картина. «Где-то за 15 минут подходит главная по храму и закрывает дверь в усыпальницу царской семьи», — делится своим возмущением с обозревателем «МК» часто посещающая собор православная москвичка. Затем служительница поворачивает к стене стойки с табличками, сообщающими, кто похоронен в приделе и его краткую историю. А во время службы священники и активисты храмовой общины строго следят за тем, чтобы никто не вздумал приоткрыть двери, за которыми, мол, находятся оскверняющие собор «лжемощи».
Это открытое, нарочитое унижение царственных страстотерпцев происходит, подчеркнем, не на каких-то забытых Богом задворках церковной «империи», куда новости из патриархии добредают с большим опозданием. Петропавловский собор является одним из главных храмов Санкт-Петербургской митрополии, возглавляемой митрополитом Варсонофием — управляющим делами патриархии, постоянным членом Священного синода РПЦ и, внимание, председателем церковной комиссии по изучению результатов исследования останков, найденных под Екатеринбургом, созданной в конце сентября 2015 года. По словам руководителя Межведомственной рабочей группы Сергея Приходько — во всяком случае, в сем статусе чиновник пребывал до майской «перезагрузки» кабинета, — именно этой инстанции принадлежит последнее слово в «царском деле»: «Мы ждем окончания церковных экспертиз. Сроки зависят от церкви».
Пока вместо слов — молчание. Попытка автора получить в патриархии ответ на вопросы, касающиеся деятельности церковной комиссии, окончилась ничем. Но есть еще язык жестов, а они выдают вердикт, который при всем желании нельзя перевести как «мир праху сему». Какой там «мир»! В разгаре — война на уничтожение.
Андрей Камакин
По материалам: “Московский комсомолец”
