Бесплатные протезы для россиян поразили убогостью
Протезы для инвалидов — узкая тема, вроде бы мало кого касается. Но в ней как в капле воды отражена главная беда социальной защиты.
Система государственного управления этой важнейшей для людей сферы настолько неэффективна, что тормозит всякое ее развитие. Поэтому весь мир идет вперед, создавая высокотехнологические заменители утраченным рукам и ногам, а мы возвращаемся назад — к дешевым протезам времен Первой мировой, крюкам и подпоркам.
17-летний Ярослав Шишов из Барнаула два года назад потерял руки, спасая котенка. Полез за ним на дерево, не заметил проводов, схватился, ударило током. Выжил. Но руки пришлось ампутировать. До середины предплечий.
После операции встал вопрос о протезах. Родители в первую очередь изучили предложения российских фирм, но поняли, что они не подходят. «Все, что предлагают в России, это протезы, которые помогают руке. Не функциональные полностью, а помогают руке, которая уже есть, здоровая, — объяснял его отец в СМИ. — А нам нужны протезы, которые будут замещать обе руки».
Нужная клиника нашлась в Германии. Счет выставили огромный — 5 млн руб. Деньги для Ярослава собирал благотворительный фонд, нужную сумму удалось набрать довольно быстро.
В Германии Ярославу сделали протезы, с которыми он не зависит от внешней помощи в быту и учебе. Они биоэлектрические, управляются с помощью нервно-мышечных импульсов в руке. Импульсы позволяют сделать одно движение: сжать кисть и разжать. Но и это колоссальное подспорье. С такими протезами уже можно самостоятельно одеться, нарезать хлеб, поставить чайник, работать на компьютере, писать эсэмэски стилом. Ими можно даже писать ручкой и рисовать — это трудно, но реально.
Ярослав мечтал о высокотехнологичных бионических протезах — руках киборга. У них двигается каждый палец, и они прекрасны, как произведение искусства. К сожалению, безумно дороги.
Но Ярослав и своими протезами был доволен. Поступил в вуз в Санкт-Петербурге, смог выполнять задания, как остальные студенты, ходить в тренажерный зал.
Ничего этого у него не было бы с тем, что предлагали в России. Потому что предлагали вчерашний день. Даже позавчерашний.
* * *
По закону протезы в нашей стране предоставляются инвалидам бесплатно.
Чтобы получить протез, надо пройти медико-социальную экспертизу. Проходят ее по месту жительства. Эксперты определяют, какое именно средство реабилитации подойдет тому или иному человеку. Играют роль возраст, психическое здоровье, состояние мускулов, желание осваивать протез. Исходя из этих факторов решается, какого именно изделия достоин данный инвалид.
Бионические, высокотехнологичные протезы на самом деле тоже можно получить за счет государства. Но их редко кому дают. Для этого надо быть молодым, перспективным, амбициозным. Если, например, до инвалидизации человек был спортсменом высокого уровня, ему могут дать бионический протез, чтоб он стал теперь паралимпийцем.
В Москве легче добиться бионических протезов, чем в Барнауле. Тем не менее Ярослав, наверно, мог бы на них претендовать, если бы был уже взрослым. Но дети растут, им протезы нужно часто менять, поэтому для них бионические не покупают — нет смысла. Как и подавляющее большинство взрослых россиян, дети получают косметические или механические протезы. Тяжелые, неудобные, некрасивые, устаревшие, малофункциональные, которыми к тому же трудно научиться пользоваться.
Мой дед родился в 1906 году, в десять лет потерял кисть правой руки. Они с приятелем нашли гранату и взорвали из любопытства.
Дед всю жизнь прожил с одной рукой, и у него был, конечно, протез — неподвижная «рука» в черной перчатке. Дед его не носил — зачем? Культей он хотя бы мог что-то придерживать, помогать себе. Прижать спичечный коробок, чтоб чиркнуть спичкой.
Такие же точно протезы, как у деда, выдают по сей день.
Они и называются косметическими. Культя вставляется в приемную гильзу протеза и крепится ремешками. Так же крепятся и механические протезы — тяговые, их можно согнуть усилием мышц. Механические протезы верхних конечностей, кстати, до сих пор делают иногда с крюками вместо кисти. Как у пиратов. Потому что орудовать крюком в быту продуктивнее, чем куском пластика: «Все ребята у нас просто супер и класс, хоть Петровича взять для примера, у него нету рук, но титановый крюк пробивает броню БТРа».
После того как экспертиза определит тип протеза, который инвалиду может быть предоставлен за счет государства, он идет подавать заявление в местное отделение Фонда социального страхования (ФCC).
У самого ФСС протезов нет. Фонд является оператором бюджетных средств, предназначенных для приобретения технических средств реабилитации.
ФСС вывешивает условия конкурса на изготовление протеза требуемого типа на сайте госзакупок. В конкурсе могу участвовать и частные компании, и государственные. Выигрывает та, что предложит самую низкую цену.
По закону инвалид может и сам купить себе протез, который ему «прописала» экспертиза, а ФСС компенсирует стоимость. Но это ловушка. Стоимость компенсируется, да. Но не больше той суммы, за которую ФСС приобретал аналогичные протезы на своих конкурсах в последние месяцы.
Из-за этого возникают такие же проблемы, как у инвалида из Казани Александра Маврина, о котором писали местные СМИ пару лет назад.
В августе он обратился в свой отдел соцзащиты за протезом ноги. Ему сказали: сейчас денег нет, закажите сами, а мы потом компенсируем. Он занял денег и заказал протез за 63 тыс. — ровно столько, сколько стоила модель, указанная в его официальной «индивидуальной программе реабилитации». Но ФСС ему компенсировал не 63 тыс., а только 23, потому что именно такая сумма компенсации была установлена у них по протезам данного типа на текущий год.
* * *
В народе бытует мнение, что деньги на инвалидов спускаются откуда-то из Кремля. Типа Путин продает за границу газ и нефть, а выручка идет в числе прочего инвалидам.
На самом деле ФСС формируется из взносов и налогов граждан. От заработка каждого россиянина в ФСС идет 2,9%. Кроме того, фонд пополняется ассигнованиями из федерального бюджета. На эти наши общие деньги протезы и покупаются. Так же, как инвалидные кресла, трости, памперсы и прочие приспособления.
Судя по историям Ярослава Шишова и Александра Маврина, мы платим слишком мало. Этих денег хватает только на убогие, древние протезы.
Или другая версия: мы платим достаточно, но наши деньги тратятся неэффективно.
Счетная палата недавно проводила проверку ФГУП «Московское протезно-ортопедическое предприятие» (сокращенно МосПрОП), подведомственного Минтруду и обеспечивающего протезами порядка 70% нуждающихся в стране.
В ходе проверки аудиторы сделали выводы в пользу второй версии.
* * *
В последние 10–15 лет в России стали открываться частные компании, которые изготавливают протезы на импортном оборудовании и представляют иностранных изготовителей. Но во многих регионах филиалы МосПрОПа до сих пор остаются единственным местом, где можно получить и отремонтировать протез.
Сеть МосПрОПа создавалась в советские времена как отраслевой гигант-монополист. С переходом к рыночному хозяйствованию его территориальные отделения были преобразованы в государственные унитарные предприятия, а в 2017-м слиты в один ФГУП с филиалами.
Больше половины выручки МосПрОП получает от реализации протезов. Как выяснили аудиторы, с 2016 г. средняя стоимость одного «моспроповского» протеза снизилась на 22,7 %.
Это удивительная информация. Потому что за последние три года у нас в цене упал разве что рубль. Все остальное подорожало. И протезы тоже должны были подорожать.
К тому же появились новые технологии, новые материалы, новое оборудование. Качество протезов выросло во всем мире, и у нас оно тоже должно было вырасти. А качественное не может быть дешевле некачественного.
Снижение цен на протезы в этом свете выглядит противоестественно и заставляет предположить, что за ним стоят не рыночные механизмы, а коррупционные.
Аудиторы Счетной палаты, впрочем, о коррупции не говорят. Они объясняют снижение стоимости протезов тем, что цену сбивают конкуренты МосПрОПа — частные компании, которые выходят на аукционы. При том что по уставу эти компании занимаются чем угодно, только не производством протезов.
«В ряде случаев, — отмечается в отчете Счетной палаты, — победителями конкурсов являются организации, осуществляющие розничные поставки продукции и не являющиеся производителями протезно-ортопедических изделий или технических средств реабилитации.
В 2016 году по итогам трех конкурсов на выполнение работ по изготовлению протезно-ортопедических изделий (ортезов), проведенных Краснодарским региональным отделением ФСС России, победителем признано ООО «Эколайф», основной вид деятельности которого — оптовая торговля электротоварами и бытовыми электроустановочными изделиями; по итогам конкурсов на обеспечение инвалидов протезами верхних конечностей, комплектами после мастэктомии — ООО «Градстройюг», основной вид деятельности которого — оптовая торговля лесоматериалами, строительными материалами и сантехническим оборудованием, и ООО «Униторг» — строительство жилых и нежилых зданий. При этом падение начальной максимальной цены контрактов достигало 26%.
В Республике Крым участники, не имеющие должной квалификации и опыта работы, выигрывают путем снижения цены контракта более чем на 80%.
В Орловской области и в Республике Татарстан начальная цена по итогам электронных аукционов на все контракты снижается более чем на 60%, что ниже себестоимости производимой продукции.
Анализ проводимых ФСС России электронных аукционов на оказание услуг по обеспечению инвалидов техническими средствами реабилитации показал, что упрощенная система оценки предлагаемых товаров позволяет заказчику не оценивать предложения участников по деловой репутации, по опыту работы и уровню квалификации специалистов для исполнения контракта.
Кроме этого, участились случаи, когда компания, занимающаяся розничной торговлей (ООО «Транснациональная фармацевтическая компания»), выигрывает в аукционах со снижением в 60–70% по всей территории России».
* * *
Формально к ФСС нельзя придраться. Правила предписывают ему покупать протезы у тех фирм, которые предлагают их дешевле, чем остальные.
ФСС так и покупает. Самые дешевые.
А то, что эти «технические средства реабилитации» не решают проблем инвалидов и никого не реабилитируют, — ну что же поделаешь.
Если инвалид жалуется, что невозможно ходить на протезе, ему сразу объясняют: этому надо учиться, это трудно, но вы должны работать, стараться. Мол, если тебе невозможно ходить, ты сам виноват, а не мы — потому что купили тебе модель прошлого века.
Ну и как-то люди приспосабливаются, а куда деваться. Или не приспосабливаются. «Здравствуй, мама, возвратился я не весь, вот нога моя, в чулан ее повесь», — пели ветераны чеченских войн. До сих пор, наверно, поют.
«Такая судьба у них, — скажете вы. — Бывает и хуже». Это да. Но вопрос в другом.
Хотим ли мы, чтоб наши деньги, которые мы отдаем государству в виде налогов и взносов, тратились именно так, как они тратятся сейчас?
Хотим ли мы, чтоб они оседали у перекупщиков, посредников, мошенников, умеющих «договариваться» с территориальными отделениями Фонда соцстраха?
Или хотим, чтоб они шли на реальную поддержку инвалидов и вытекающее из нее развитие протезно-ортопедической отрасли?
Все-таки инвалидность — дело непредсказуемое. Со всяким может случиться.
Сиди потом в коляске всю жизнь и смотри с завистью, как безногие паралимпийцы бегут стометровки. И думай, что тоже мог бы. Но нет для тебя таких протезов у родного государства.
* * *
В начале статьи мы говорили о том, что молодые, перспективные, здоровые, сильные россияне могут получить за счет государства высокотехнологичные бионические протезы.
Но и тут случаются казусы, заставляющие подозревать, что и на таких «эксклюзивных» инвалидах делаются деньги.
Вот, например, история москвички Виктории Фроловой, которую она рассказала «МК»:
«Я протезировалась в Центре протезирования ФГБУ МСЭ на улице Ивана Сусанина. Мне там делали первичный учебно-тренировочный протез, и когда его сделали, мне не дали на него никакую бумагу. Я тогда была не очень подкована юридически, не знала, что на любое изделие выдается документ.
Сам учебно-тренировочный протез выдается на один год, после него получаешь постоянный протез. По решению медико-социальной экспертной комиссии я должна была получить высокотехнологичный бионический протез. И спустя год как раз собиралась его получить. Пришла в свой социальный отдел и узнала, что по базе числится, будто я получила постоянный механический протез на два года.
Очень была удивлена. Когда мне его делали, еще не было единой базы. Сейчас есть единая база, то есть везде видно, какое изделие тебе выдали.
Я позвонила в ФГБУ МСЭ, мне стали вешать лапшу на уши, что это просто у меня такой контракт.
Но суммы-то различаются. Постоянный механический протез гораздо дороже учебного. Мне выдали учебно-тренировочный протез за 160 тыс., а по базе числилось, что у меня протез за 400 тыс.
Замначальника их протезного отдела сказал: «А что вас не устраивает? Может, вам нужна новая гильза?» Я сказала: нет, мне нужен постоянный протез.
Начала писать в Роспотребнадзор, Департамент здравоохранения, но меня гоняли по кругу отписками. Пришлось нанимать адвоката, за три месяца она решила этот вопрос, и мне выдали специальную справку, с которой я потом пошла в иностранную фирму и получила высокотехнологичный бионический протез. Все было решено в досудебном порядке, поэтому никто не был наказан. Но я, по крайней мере, решила свой вопрос».
Случайным недоразумением объяснить случай Виктории трудно.
Если бы ей выдали протез за 400 тысяч, а по базе он числился как протез за 160 тыс., и ей ни в какую не хотели бы менять его на более дешевый — тогда да, это было бы недоразумение. Но ситуация-то вышла ровно обратная.
* * *
Центр протезирования ФГБУ МСЭ (медико-социальной экспертизы) и ФГУП МосПрОП — это структуры, подведомственные Министерству труда и социального развития.
Счетная палата проверяла МосПрОП. ФГБУ МСЭ остался вне внимания аудиторов, так что по этому учреждению у нас нет актуальных данных. Зато по МосПрОПу их море.
Как унитарное предприятие МосПрОП ведет коммерческую деятельность, используя государственное имущество — здания, помещения, земельные участки, оборудование. Четверть выручки при этом он отдает государству.
Выручка у МосПрОПа стабильно падает. В 2015 г. она составила 774,9 млн рублей, в 2016 году — 423,4 млн рублей (снижение на 45,4%), в 2017-м — 477,2 млн рублей (снижение на 38,2% по сравнению с 2015 г).
Сумма убытков за 2015 год составила 1,45 млн руб., за 2016 год — 46,3 млн рублей (увеличение в 31,9 раза), за 2017 год — 98,5 млн рублей (увеличение в 64,8 раза).
Из федерального бюджета МосПрОПу выделяются субсидии «на возмещение убытков, связанных с реализацией протезно-ортопедических изделий и услуг по протезированию по ценам ниже себестоимости». Как выяснили аудиторы, субсидия, которую в 2017 г. получило предприятие, больше на 3,5 млн руб., чем должна быть, потому что ее неправильно посчитали, а Минтруд, который должен контролировать порядок выделения субсидий, не проконтролировал.
В числе выявленных нарушений длинный список бухгалтерских «косяков», а также примеры того, как деньги, предназначенные на закупку новых станков, тратились во ФГУПах Минтруда на себя любимых: «вывеска на козырек здания, приобретение комплекта для автоматизации откатных ворот, оборудование для оснащения кабинета директора (мебель, телевизор, стол для заседаний, настенный кондиционер, планшетный компьютер, айфон и аксессуары к нему)».
Или вот еще трогательный эпизод. Государственные предприятия, которые должны обеспечивать инвалидов протезами на средства Фонда соцстрахования, куда мы все платим взносы — 2,9% от заработка, выдавали своим сотрудникам беспроцентные займы на миллионы рублей. Как отмечают аудиторы, в 2016–2017 годах предоставлено 142 таких займа на общую сумму 38,2 млн руб.
С 2014 года МосПрОП пытаются акционировать. Превратить его в АО с контрольным пакетом акций у государства. В этой связи руководство МосПрОПа взяло и закрыло 26 филиалов, фактически лишив жителей Хакасии и Тывы протезно-ортопедической помощи.
Из Хакасии до ближайшего филиала в Красноярске — 400 км. Из Тывы — почти 900 км, при том что авиасообщение с Красноярском отсутствует.
Инвалиды без рук и ног должны преодолевать такие расстояния, чтоб получить протез. При том что ездить нужно несколько раз — снимать слепок, подгонять приемную гильзу, менять временный протез на постоянный. А потом, когда протез уже будет носиться, мотаться за 900 км всякий раз, когда он сломается.
Проведя проверку, аудиторы Счетной палаты пришли к выводу, что ничего хорошего из акционирования не получится. Наверняка на местах все разворуют, потому что безразличные к инвалидам федералы пустят процессы на самотек.
«При отсутствии заинтересованности со стороны уполномоченных органов в эффективной деятельности Предприятия (имеется в виду ФГУП МосПрОП. — Ред.) изменение организационно-правовой формы Предприятия путем создания акционерной холдинговой компании даже при наличии 100% пакета акций государства не исключает риски изменения профиля предприятия и полной утраты его социальной функции; утраты имущества, переданного в уставный капитал акционерного общества, что, в свою очередь, может привести к полной утрате уникальных производственных баз и мощностей; утрате прав государства на оперативное управление обществом и отсутствие гарантий на сохранение Предприятия как такового».
Справка “МК”
По данным на апрель 2017 года, в технических средствах реабилитации — в том числе протезах — нуждались 1,6 млн россиян, но реально ими были обеспечены только 87%.
Из федерального бюджета в 2018 г. на обеспечение ТСР выделялось 27,2 млрд руб., в 2019 г. — 28,8 млрд.
Планируется, что с 2020 г. инвалиды смогут сами выбирать себе протезы по так называемому электронному сертификату с оплатой за счет бюджетных средств.
По словам вице-спикера Совета Федерации Галины Кареловой, прозвучавшим в конце 2018-го, «россиян тревожит наличие очередности на получение ТСР. Жалобы поступают и на то, что предлагаемые людям с инвалидностью технические средства реабилитации не всегда оказываются удовлетворительного качества».
Юлия Калинина
По материалам: “Московский комсомолец”
