Почему заключенные возвращаются в тюрьму
В России не существует ни единой системы ресоциализации бывших заключенных, ни закона, который бы контролировал эту сферу. В результате многие из них лучше чувствуют себя в тюрьме, чем на свободе. В 2020 году за решетку впервые попал 144 861 человек, а в третий и более раз — уже 149 527. Бывшие заключенные рассказали «Газете.Ru» о сложностях, с которыми сталкиваются после освобождения.
В 2020 году из тюрем России вышли 234 745 осужденных — среди них 604 несовершеннолетних, сообщили «Газете.Ru» в пресс-службе ФСИН. Согласно официальной статистике, в 2020 году впервые попал за решетку 144 861 человек, повторно — 81 756 россиян, а в третий и более раз — 149 527.
«Ресоциализация заключенных необходима на госуровне — это видно и по статистике. Тех, кто попадал в тюрьму много раз, больше, чем тех, кто впервые. Именно это и страшно. Во многих странах с преступниками работают психологи, а в ИК (исправительные колонии — прим. ред.) стараются поддерживать максимально человеческий облик, чтобы после освобождения люди могли прийти в себя. А у нас относятся как к отбросам общества, особенно если судимость по тяжелой статье», — говорит «Газете.Ru» директор частного центра помощи экс-осужденных Маргарита Христова.
День сурка в тюрьме, ад — после
Социальная адаптация бывших заключенных крайне необходима, считает 65-летний Руслан из Краснодара — он отсидел 10 лет за убийство друга в 2001 году. «Типичная история, сидели, выпивали, а затем он начал оскорблять меня, это я могу стерпеть. Но дальше он начал говорить грубые вещи о моей семье: жене и матери. Ну я и не сдержался, белая горячка началась. Мне стыдно за это», — рассказывает мужчина.
Руслан сильно избил приятеля, а после несколько раз ударил ножом в живот. Лезвие задело аорту, и потерпевший скончался от внутреннего кровотечения. «Мне бы полицию вызвать, но я испугался и убежал, а его родственники нашли и по горячим следам меня повязали. Следствие долго не разбиралось, и буквально через пару месяцев я попал в тюрьму на целых 10 лет», — продолжает Руслан.
Самыми сложными в местах лишения свободы были первые три года — из-за «дедовщины», которую, по словам бывшего заключенного, практикуют другие осужденные по таким статьям и севшие раньше. При этом, отмечает он, сотрудники колонии никак этому не препятствуют.
«Когда ты уже осел и стал, скажем так, своим, то твоя жизнь превращается в день сурка. Ежедневно одно и то же по расписанию. Вот так и продлились мои 10 лет, в 2011 году я освободился, и начался ад», — вспоминает краснодарец.
Выйдя из тюрьмы, Руслан вернулся в Краснодар, за время заключения супруга развелась с ним, дети отказались общаться, а родители к этому времени скончались.
Многие знакомые отвернулись, устроиться на работу бывшему заключенному так и не удалось. После выхода на свободу мужчина обратился в центр занятости, однако там его сразу предупредили, что шансов найти вакансию мало из-за его криминального прошлого.
«В тюрьме научился шить и мебель делать, вот и шабашил потихоньку, о своем прошлом отчаянно молчал. Но сами понимаете, сложно перестроить свою жизнь, когда 10 лет одно и то же. Так и остался в этом распорядке: встаю рано, сразу заправляю постель, иду завтракать, общаться ни с кем не хочется. Единственное — завел собаку, о которой всегда мечтал», — рассказывает Руслан.
Наркоман — «горе в семье»
Жизнь 23-летнего Виктора из Челябинска изменилась в 2020 году после выхода из тюрьмы, где он провел два года за хранение наркотиков. Молодой человек говорит: единственный плюс в «отсидке» — это то, что он избавился от зависимости.
«То, что творится в тюрьмах, где многие сидят по 228-й статье, даже описывать страшно. Это постоянный вой зависимых людей, тюремные медики ничем не помогали. Давали максимум аспирин или анальгин, но как они спасут от ломки — непонятно. Так и жили, пока не приходило отвыкание», — вспоминает он.
После выхода из тюрьмы от Виктора отвернулись родственники: наркоман — «горе в семье», поэтому его исключили из ее жизни. С работой тоже не ладилось — биржа труда не помогала, да и не получив психологической помощи в ИК, сложно вернуться к нормальной жизни, поясняет он.
По мнению челябинца, если бы во время заключения или после окончания срока власти или сама ФСИН предоставляли помощь, юридическую и социальную, то людям легче было бы вернуться к нормальной жизни.
«Ты же выходишь, и все: денег нет, из документов только паспорт, хорошо, если есть жилье, а дальше совсем непонятно, что делать», — рассуждает Виктор.
В итоге молодой человек решил создать свою частную организацию для помощи экс-осужденным. «Существуем мы на пожертвования неравнодушных граждан, помогают волонтеры. Устройство на работу, психологическая и юридическая помощь и так далее, то есть все, что нужно для начала нормальной жизни. Мы помогли сотням людей. Меня самого взяли в магазин работать, когда я рассказал о том, что помогаю бывшим зэкам. Правда, анализы на наркотики просят сдавать каждый месяц», — смеется Виктор.
В тюрьме тебя понимают
46-летнего Петра из Владивостока впервые отправили в тюрьму в 2010 году за ограбление квартиры — мужчина вместе с приятелями проник в жилище к соседке.
«Это была моя первая ходка, дали четыре года. По выходу стал автомехаником, вроде рукастый всегда был, а криминальную историю никто не проверял. Но потом устал от такой жизни: денег не хватает, государство выкинуло тебя и забыло — ни восстановления психики, ни работы, ничего не дали. В итоге спустя где-то полтора года я снова сел за избиение недовольного клиента: у него вроде были сломаны ребра, челюсть и повреждения внутренних органов. У меня со времени тюрьмы копилась неимоверная агрессия», — рассказывает Петр.
Приморец подчеркивает: из-за того, что в тюрьме не предоставляют психологическую помощь, не проводят курсы по восстановлению и осознанию того, что преступать закон нельзя, бывшие сидельцы часто становятся агрессивными. Это происходит потому, что уровень стресса по выходу зашкаливает, а общество бывших заключенных не принимает.
«И у многих, как у меня, есть одно желание — вернуться туда, где тебя понимают — в тюрьму. По-другому никак. Там кормят, да, иногда обращаются хуже, чем с животными, но хотя бы есть компания, а внешний мир просто выкидывает таких, как я, на мусорку, и в итоге психика сильно нарушается», — сетует бывший заключенный.
Теперь, после двух сроков, отбытых в тюрьме, Петр работает частным мастером по дому — чинит мебель, сантехнику, делает ремонт. При этом, по его словам, иногда к нему возвращаются мысли вернуться в места лишения свободы — он добавляет, что страдает от депрессии и дальше жить ему не хочется. Пару раз он уже пытался покончить с собой: после первого срока и второго.
«Как жить дальше? Я не знаю ни семьи, ни детей. Помощи ждать не от кого, государство никак не помогает, даже скорее усугубляет ситуацию из-за того, что при устройстве на работу требуют справку о судимостях, даже если самостоятельно исправился. Честно говоря, по многим видно, если вернулся оттуда — это отпечаток на всю жизнь», — отмечает приморец.
«Нужна господдержка»
В России не существует нет единой системы ресоциализации бывших заключенных, так же как и закона, который бы контролировал эту сферу. Поэтому НКО, общественные организации берут на себя эту функцию, помогая на этапе начала жизни на свободе. Все проекты помощи бывшим заключенным реализуются совместно и при поддержке ФСИН России и ее территориальных органов, поэтому есть возможность проводить мероприятия по психологическому и юридическому консультированию, обучению, профилактике заболеваний.
«Открыто уже 20 реабилитационных центров при исправительных учреждениях с целью повышения эффективности подготовки к освобождению женщин и несовершеннолетних. В 2021 году планируется открытие еще пяти подобных центров при поддержке Фонда президентских грантов», — говорит директор частного центра помощи экс-осужденных Маргарита Христова.
Также существуют центры социальной адаптации (ЦСА) — там занимаются всеми, кто нуждается в поддержке: предоставляют временное жилье бездомным, оказывают помощь в восстановлении документов, юридическую помощь, дают горячее питание, предметы первой необходимости. В отдельных регионах есть льготы для предприятий, которые трудоустраивают бывших осужденных.
Финансирование центров занятости и ЦСА осуществляется из средств региональных бюджетов. Некоторые НКО получают дотации из бюджета, а также гранты, например, президентский. Еще одним источником финансирования являются пожертвования граждан, в том числе в натуральном виде: люди приносят продукты и одежду.
О законе, который бы регулировал соцадаптацию заключенных, говорили давно.
В сентябре 2020 года в Общественной палате РФ состоялась всероссийская конференция «Ресоциализация и адаптация осужденных граждан как необходимое условие предупреждения и успешной профилактики рецидивной преступности в Российской Федерации».
Тогда председатель Комиссии ОП РФ по безопасности и взаимодействию с ОНК Александр Воронцов отметил, что проблема номер один — это отсутствие единой государственной программы ресоциализации людей, освободившихся из мест лишения свободы.
«Перекладывать ресоциализацию только на плечи общества неверно, нужна государственная поддержка. Вопросы ресоциализации требуют нормативно-правового регулирования, консолидации усилий государства и институтов гражданского общества. Предлагаем по инициативе и под эгидой Общественной палаты приступить к разработке данного федерального закона», — заключила в ходе обсуждения член аппарата уполномоченного по правам человека Российской Федерации Лариса Пертли.
13 марта 2021 года и директор ФСИН России Александр Калашников подчеркнул, что ресоциализация осужденных, их отказ от совершения новых преступлений, а также адаптация осужденных к нормальной жизни после освобождения являются одними из основных задач ведомства.
По словам Маргариты Христовой, общественники, которые запланировали разработку закона, уже обратились за рекомендациями к немногочисленным НКО, которые занимаются адаптацией и ресоциализацией. «Однако когда будет готов проект закона, никто не знает. Пока будем помогать сами», — подытожила она.
Екатерина Томова
По материалам: “Газета.ру”
