Как в Подмосковье похоронили живого дедушку
Эту историю можно было б списать в плохой киносценарий, не окажись она суровой правдой. В подмосковную больницу привезли двух дедушек с инсультом. Один умер. В церкви все приглашенные дивились – до чего не похож усопший на себя. Оплакали, отпели, засыпали землей… И вдруг звонок – ваш дедушка жив!
Новый ночной кошмар пушкинского гробовщика рассказала у себя в Fb внучка «воскресшего» дедушки Варвара Корчашкина.
История берет свое начало 12 мая 2021 года. Примерно в 16.30 ей позвонила мама и сообщила, что дедушке стало плохо, попросила срочно вызвать скорую помощь. Подозрение на инсульт. 79–летний Григорий Михайлович Васильев со своей супругой жили в поселке Голубое Солнечногорского района Московской области. Скорая пробиралась до пациента минут сорок.
– Когда я приехала к бабушке с дедушкой, примерно к 16:45 часам, дедушка еще ходил, но у него плохо работала правая рука и была нарушена речь.
Фельдшер скорой помощи поставил подозрение на инсульт, дал таблетку, чтоб снизить давление и сказал, что нужно ехать на госпитализацию, – рассказывает Варвара.
Госпитализировали дедушку в Солнечногорскую областную больницу (Московская область).
В больнице после проведения КТ диагноз подтвердился: инсульт. Врачи долго решали, куда определить пациента.
– Мы провели там часа полтора, прежде чем его увезли в реанимацию. Так как у нас везде ковид, маме на подпись дали документы: в связи со сложной эпидемиологической обстановкой посещения запрещены, всю информацию можно узнавать по телефону, а в неотложном случае с мамой свяжутся сами.
Через сутки из реанимации Григория Михайловича перевели в отделение интенсивной терапии для больных с острым нарушением мозгового кровообращения (ОНМК).
13 мая близким по телефону сообщили: «состояние средней тяжести, но стабильно, нарушена речь, правая рука почти не двигается». В следующие три дня – пятницу, субботу и воскресенье родным говорили, что всё без изменений, необходимое лечение оказывается в полном объеме и должным образом.
17 мая, понедельник – в квартире ранний утренний звонок.
– 6:55 утра. Я проснулась от истошных криков мамы, она прибежала ко мне в истерике: «Варя, папа умер, папы больше нет!» Дальше, находясь в полном шоке, обезумев от горя, мы узнаем, что дедушка умер ещё 16 мая в 17:45, но позвонили маме почему-то только рано утром 17 мая. Следующие пару часов мы ожидали маминого брата, чтобы вместе пойти сообщать бабушке, что дедушка скончался.
В тот же понедельник в Солнечногорской областной больнице родственникам выдали справку о смерти, а в Зеленоградском отделении МФЦ – свидетельство о смерти.
В больнице, где констатировали смерть, вещи покойного долго искали, да не нашли, провести опознание тоже не предложили. Всё из-за тяжелой обстановки с ковидом.
Назначили только дату выдачи тела – среда, 19 мая.
Два следующих дня семья занималась предстоящими похоронами. Договор с кладбищем. Пакет документов для погребения. Организация отпевания и поминок. Приглашения на прощальную церемонию. Два дня все убивались от горя, не могли поверить, что дедушки больше нет.
В назначенный день в 12.30 дочь, зять и внук умершего поехали в морг забирать тело.
– Когда мама, папа и брат увидели тело, в один голос сказали: «Это не он». Подозвали патологоанатома. Тот развернул все бирки и документы, из всех следовало, что это Васильев Григорий Михайлович. Патологоанатом начал объяснять, что после смерти, тем более после перенесенного инсульта и трепанации черепа, человек очень меняется…
Эксперт был так убедителен, что камня на камне не оставил от сомнений родственников.
Процессия с гробом выдвинулась на отпевание в церковь города Долгопрудный.
Все тридцать приглашенных – родственников и друзей, подходивших к изголовью попрощаться с усопшим, удивлялись не меньше: не похож. Но… есть же что-то общее, редкие черты, быть может, смерть меняет лики, в общем как-то со своими смутными проблесками интуиции смирялись.
Крышка гроба опустилась. Из церкви процессия выдвинулась на кладбище. Дедушку похоронили на семейном участке. После все отправились на поминки в Зеленоград.
– 21 мая, пятница. Около 13:00 мне звонит мама и просит присесть прежде, чем продолжит разговор. Я сначала подумала, неужели ещё кто-то умер. Мама говорит, что ей только что позвонили из Солнечногорской больницы и сказали: «Ваш отец жив», – продолжает Варвара.
Сказать, что все потеряли дар речи – ничего не сказать. Мама, конечно, первым делом у звонившего переспросила, не прикол ли это, так как вообще не смешно. На что ей ответили, что произошла ошибка…
После некоторых объяснений представителей больницы выяснилось удивительное.
Дедушка Васильев Григорий Михайлович лежал в одной палате вместе с другим мужчиной. Оба лежачие, оба с инсультом, примерно одного возраста и в чем-то имели между собой внешнее сходство. Оба почти не говорили и слышали плохо.
По словам сотрудников Солнечногорской больницы, дежурная санитарка в выходные поменяла их местами на кроватях и на вахту не передала.
Вскоре второй мужчина умер, и произошло это на кровати, которая числилась за другим дедушкой.
Дальше события развивались стремительно. Про первого дедушку мы уже рассказали.
Но у второй семьи «фильм» был не менее остросюжетен.
Родственникам, чей дедушка в действительности умер, позвонили и попросили приехать дедушку забрать с формулировкой «лечение закончено».
Когда им вывезли в каталке чужого дедушку, они, конечно же, заявили, что дедушка не их.
Сотрудники больницы сначала стали им угрожать прокуратурой: мол, как так родственника своего забирать не хотите.
Сам дедушка после инсульта молчит…
После перебранки пришлось администрации садиться и разбираться досконально, и волосы дыбом встали: во-первых, выдали не того, во-вторых, практически “похоронили” живого.
– Что было б, если у того второго дедушки вдруг не оказалось родных? Представить страшно. Мы бы даже не узнали, что похоронили не того человека и что наш дедушка жив.
Врач больницы прислал фотографию – мы увидели небритого, лежащего на подушке, нашего бедного дедушку. Сразу собрались и поехали в больницу. Тут нам уже, конечно, везде был «зеленый свет», даже в палату впустили, несмотря на ковид. К нашему приезду дедушку побрили, помыли, перевели в отельную палату. Особенно меня позабавила зубная паста с щёткой в ванной и яблоки на столе при том что дед сам особо ходить не может и половина рта у него обездвижена.
Заведующий отделением неврологии для больных с ОНМК Геннадий Алексиков наобещал всяких «бонусов»: пусть, мол, дедушка пробудет в больнице столько, сколько потребуется, пусть даже значительно дольше, чем положено по ОМС, а реабилитацию они берут на себя. Он горячо просил родных «не переживать». Отделения реабилитации при этом в больнице нет – в этом, по словам родственников, сознался позже дежурный врач.
Ровно с этого момента жизнь дедушки вышла на новый уровень, рассказывают родные. Встреча лицом к лицу с бездушной, бесчеловечной бюрократией.
Из документов у деда – только свидетельство о смерти. Везде он числится мертвым. На деле это означает, что на данном этапе из лечебного учреждения его не вызволить и в новое на реабилитацию не устроить.
– У меня, конечно, возникает вопрос: как могло так получиться, что ни лечащий врач, ни завотделением за 5 дней (после смерти того второго мужчины) не поняли, что у них не тот пациент?! Единственное, что мне приходит в голову: они их либо ещё в реанимации перепутали, либо вообще к пациентам не подходят, либо не всегда понимают, кого лечат.
В понедельник, 24 мая, родственники направились в Зеленоградскую прокуратуру, чтобы продвинуть заявление на восстановление дедушки в правах и поскорее забрать его из больницы, которая один раз уже его преждевременно «похоронила».
– Надо отдать должное прокурору Владимиру Родину – он провёл с нами 3 часа, звонил кому мог, пытался помочь. Но дедушка везде – умерший. Обратный переход в живые – только через суд. И так как с таким случаем никто никогда из тех, к кому мы сейчас ходим, не сталкивался, даже агент на кладбище, работающий там 20 лет, офонарел от истории, никто и не знает, как быть в такой ситуации, каков регламент, его просто нет. Плюс, все усложняет то, что дедушка не может прийти в суд сам, так как почти не ходит и не говорит.
В суд на восстановление из мертвых, как выяснили родственники, может подать либо сам человек, которого неверно признали мертвым, либо лечебное учреждение, либо прокурор. С больницей после «факапа» связываться лишний раз желания нет, объясняет семья, остается один прокурор.
Сам суд может продлиться не один месяц, а в связи с тяжелой эпидемиологической обстановкой (опять же) сроки рассмотрения дела вообще растекаются в «туман». Но именно сейчас дедушке паценту с инсультом еритически необходима реабилитация. Качество реабилитации именно в первые недели, в первые месяцы диктуют шансы на восстановление на всю оставшуюся жизнь.
– 26 мая мама поехала в Солнечногорскую областную больницу навестить отца, передать предметы личной гигиены, необходимые средства ухода. При входе в медучреждение наш пропуск был в грубой форме изъят главным врачом, извинений за происшедшее не последовало.
Администрация вела себя неадекватно, представители больницы повышали голос. На пропуска ввели строжайшие лимиты: одно лицо на одно поседение, строго с 16.00 до 18.00 часов. В каком состоянии пребывает дедушка, на тот момент узнать не удалось, рассказывает Варвара.
Обещанную с 21 мая реабилитацию начали только 27 мая, когда врач-реабилитолог вернулся из командировки (такую информацию предоставил сам врач).
31 мая семья изложила ситуацию в заявлениях в Генпрокуратуру, Уполномоченным по правам человека в РФ и по Московской области, в Росздравнадзор, губернатору Московской области. В обращении к СУ Следственного комитета РФ по Московской области родственники попросили провести процессуальную проверку в отношении должностных лиц Солнечногорской областной больницы и, в случае установления их вины, привлечь к ответственности за халатность, повлекшую тяжелые последствия.
Помимо мороки с восстановлением дедушки в правах, большие проблемы выстроились вокруг процедуры эксгумации тела в семейном захоронении на Долгопруднинском кладбище.
Оказывается, заявление на эксгумацию должна подавать сама больница, чей бывший пациент оказался неправильно захоронен.
27 мая семья обратилась к главврачу Ларисе Борисовой с просьбой инициировать эксгумацию тела покойного, которое по ошибке выдали вместо живого дедушки.
– Пока мама находилась там и писала это заявление, от юриста больницы прозвучала фраза: «А зачем вам его оттуда доставать? Ну, лежит и пусть лежит». Со стороны родственников покойного движений нет вообще, и складывается ощущение, что забирать тело не планируют.
31 мая маме по просьбе главврача позвонил завотделения неврологии для больных с ОНМК, посоветовал встречаться с родственниками покойного самим и как-то между собой всё решать. Предполагаем, что больница от себя заявления на эксгумацию никуда не подала, и пытается этот неудобный для себя вопрос закрыть нашими руками, – рассуждает Варвара.
Сейчас своего дедушку родственники навещают каждый день, и состояние его их расстраивает. Прогресса нет, вопрос хорошей реабилитации стоит очень остро, комментируют они.
21 мая семью уведомили, что всех ответственных за нелепое происшествие якобы уволили, а отделение распустили. «Но 11 последующих дней все как сидели, так и сидят на тех же местах, что наводит на мысль, что уволили кого-то только на словах», комментирует внучка.
Главное для родственников сейчас – ускорить возвращение дедушки из «мира мертвых» в «мир живых», получить новые документы, начать полноценную реабилитацию. Но кто из десятков обойденных кабинетов проставит волшебную визу «срочно!» они не знают.
Юлия Сунцова
По материалам: “Наша Версия”
