И посожалели о содеянном
В начале августа из Истринского ИВС сенсационно сбежали пятеро заключённых. Мавриди, убийца «колбасного короля» Мавругова, не найден, четверых удалось быстро поймать и вернуть обратно. Трое из них разбросаны по разным подмосковным СИЗО, один, задержанный в Новгородской области, ещё сюда не доехал. Спецкор «МК» как правозащитник и член Общественной наблюдательной комиссии Московской области проверила условия содержания экс-беглецов.
Проштрафившиеся сотрудники ИВС, с территории которого был совершен побег, уже несут за это ответственность – под следствием врио ИВС Андрей Старшинов, взяты под стражу начальник дежурной группы Сергей Лаврентьев и его помощница Елизавета Бурдаковская. Они и дежурили в ту роковую смену.
Когда, по данным СМИ, около трех часов ночи через окошко для передачи еды гаечным ключом сокамерники развинтили крепления на двери и, сняв ее, ретировались через запасной выход, который был заперт почему-то не на ключ, а на внутренний засов.
Самый известный и опасный из подмосковных беглецов – Александр Мавриди, подозреваемый в убийстве бизнесмена Владимира Маругова, «колбасного короля», несмотря на объявленное вознаграждения в полтора миллиона рублей, Мавриди до сих пор не найден. В прессе появились предположения, что он мог покинуть пределы России или его уже нет в живых.
Четверо остальных – Николай Тетеря, Александр Бутнару, Денис Грозаву и Иван Цуркан, обвинялись в квартирных кражах и сидели впервые.
Их необдуманный поступок напомнил байки старых сидельцев, когда из далёких северных лагерей бежали крупные авторитеты, с собой они обычно прихватывали «консервы», незначительных зеков, чтобы рассредоточить поиск и пустить по ложному следу. Самых невезучих в пути просто съедали.
Но то в тайге или в тундре, где и народу-то нет, попытаться навсегда потеряться в густонаселённой Московской области, практически невозможно. Бегать всю жизнь – тоже глупо…
На входе в Ногинский следственный изолятор номер 1 висит плакат к юбилею Федора Михайловича Достоевского. История создания его романа «Преступление и наказание».
Плакат повесили загодя: день рождения у писателя отмечается аж 11 ноября. Но зато к месту: любое нарушение закона не должно остаться безнаказанным, иногда и до самого человека доходит, что он сделал, и тогда, как Родион Раскольников, он раскаивается в содеянном. Жаль, что перемотать все обратно уже не получится. Плакат показался мне весьма символичным.
Именно в этом СИЗО содержится 34-летний Николай Тетеря – единственный из истринских бедолаг, кто сам пришел в органы с повинной. После задержания несколько дней провел в том же изоляторе временного содержания, откуда и драпанул с приятелями. Сейчас, после определения в суде меры пресечения, его перевели в Ногинск.
СИЗО в Ногинске считается одним из старейших в области. Построен изолятор в 19-м веке и изначально тоже был тюрьмой, хотя представления о том, как должны содержаться заключенные, у нас и наших пращуров, разнятся кардинально. Камеры тут небольшие, тесноватые, но и содержатся в основном по двое. В изоляторе идет переустройство, ставят бойлерные котлы, чтобы во всех камерах была горячая вода.
Это большая проблема. Проблема и отсутствие в некоторых камерах телевизора. Если честно, я не представляю, как можно столь длительное время, а некоторые ждут суда и апелляции годами, обойтись без ТВ и интернета.
Голубыми экранами СИЗО, согласно внутреннему распорядку, оснащают по возможности. Возможность есть не всегда. Поэтому арестанты коротают дни, кто как может. Например, в одной из камер два парня расчертили поле для нард на обычном листе бумаги. Из другой библиотекарь вынес стопку прочитанных книг, на самом верху – философия Гегеля.
Камера, где сидит Николай Тетеря, можно сказать, спортивная. Его сосед – тренер по профессии, накачанный молодой мужчина. Несколько часов в день посвящает физкультуре. Подтягивается на кровати, отжимается от пола, принимает витамины, готовится принять участие в ближайших выборах (находящиеся под следствием имеют право голоса). В общем, не унывает. «В здоровом теле – здоровый дух», – всем своим видом подчеркивает он.
На стене висит календарь, на котором заключенные отмечают дни, проведенные за решеткой (наручные часы им, кстати, не положены), на календаре глубокомысленная надпись, оставленная кем-то из предыдущих сидельцев: «Прошло совсем немного времени, и это место кажется мне раем».
С Николаем Тетерей мы просим поговорить отдельно. Как правозащитники мы должны узнать, не ухудшились ли условия его содержания после побега, не прессуют ли его, к примеру?
«Относятся ко мне очень хорошо, с этим никаких проблем нет. И претензий к сотрудникам тоже никаких. 13 августа меня сюда привезли. С тех пор здесь. Очень тоскую по сыну, 1 сентября он как раз прошёл в первый класс», – вздыхает Николай.
Говорит, что привязан к ребенку – сидел с ним с младенчества, пока жена – стюардесса по профессии, была в рейсах. Квартира в Лобне у них съемная. Перебивались как могли. Николай сначала работал кладовщиком в крупной компании, затем перешёл в элитное такси. Развозил банкиров, бизнесменов – был бригадиром, ему доверяли.
Родом Тетеря, как и его подельники, из Молдавии, но получил гражданство России, и, судя по его грамотному и чистому русскому, с бывшей родиной его мало что связывает.
«Здесь у меня старшая сестра, брат эмигрировал в Англию, живет в Лондоне, переписываемся с ним, с мамой последний раз общался накануне ее смерти, ездил в гости в 2019-м году, она умерла, а через несколько дней меня арестовали», – с горечью вспоминает он.
С инкриминируемом ему преступлением (несколько эпизодов квартирных краж) не согласен. Но средств на частного адвоката, чтобы доказывать свою невиновность, нет, а государственный, бесплатный защитник, как с сожалением констатирует Тетеря, его делом особо не интересуется.
Возможно, именно это и стало причиной того, что захотел сбежать? Похоже, сам Николай не очень-то понимает, что к уже запрошенному государственным обвинителем сроку за кражи – 9 лет строгого режима – скоро может добавиться от трех до пяти лет за побег. Впрочем, у Тетери есть смягчающее обстоятельство: все осознал и вернулся сам. «Я отвечу за то, что сделал», – вздыхает он. «Жаль, что сына так и не увижу. Когда я сел, он был совсем маленький, а теперь – уже школьник. Так хотелось проводить его 1 сентября на линейку».
«Мечтаю переписываться с женами»
Еще один из сбежавших тоже сидит в Ногинске. Только в СИЗО 11. Вообще в этом городе два изолятора. Сложно поверить, но второе здание кардинально отличается от первого, откуда я только что приехала. Хотя дорога занимает всего десять минут.
Новое, светлое, просторное, постройке около десяти лет. Многие камеры только что после ремонта.
36-летний Денис Грозаву содержится в особом спецблоке как склонный к побегу. Это несколько камер, отделенных от остальных предбанников дополнительными решетками и постоянно находящиеся под наблюдением.
Постановка на профилактический учет называется «красная полоса». Что означает жесткий контроль и ограничения, например, нарушителей могут будить ночами, чтобы проверить, на месте ли они, в исправительной колонии такие осуждённые не надеются выйти по УДО.
Все по закону и регламентируется порядком Минюста РФ от 20 мая 2013 года.
Сосед Грозаву по спецблоку – знаменитый экс-глава Серпуховского района Александр Шестун. Того в Ногинск доставили тоже недавно. «Красная полоса» имеется и у него, с чем он категорически не согласен. Хотя, по сравнению с остальными СИЗО, ему здесь даже нравится. «Где я только не сидел, в Москве, наверное, во всех изоляторах побывал, в Твери был, но в Подмосковье самые человечные надзиратели, мне даже пожаловаться не на что», – заявил бывший чиновник. В принципе ему можно верить, так как до этого изо всех мест принудительного содержания он писал заявления в прокуратуру, критикуя жесткость российской пенитенциарной системы.
Сейчас Шестуна перевели в медблок, так как он выходит из очередной голодовки. Приходу членов ОНК МО очень рад, что не скрывает. «Когда я сидел в Москве, ко мне кто только не приходил, чуть не каждый день, все звёзды у меня побывали», – поправляет на груди майку с изображением Рамзана Кадырова. «Это подарок».
В отличие от Шестуна, к Грозаве нет такого большого общественного внимания. Ну, сбежал, ну поймали. Невысокий, худенький, малообщительный. Ничего особенного. Хотя дома его ждут целых две жены – бывшая и нынешняя. Одна живет в Молдавии, другая – в Самаре. Денис переживает, что с ними пока нет связи, Ведь между собой девушки общаются. Правозащитники посоветовали ему воспользоваться ФСИН-письмом.
По-русски второй беглец разговаривает гораздо хуже, чем Тетеря, и поэтому понять, что же им двигало, о чем он думал, добавляя самому себе лишние годы срока – ведь потом избавиться от «красной полосы» будет практически невозможно. «Нормально все, – отвечает он на вопрос об отношении к нему после поимки. – Кормят хорошо, лечат, все есть – кроме воли».
В середине сентября Николая Тетерю, Дениса Грозаву и двух оставшихся товарищей ждёт приговор по первому совместному делу о кражах. Расследование обстоятельств побега продолжается. Больше всего следствие волнует, каким образом подозреваемые, проходившие по одному делу, оказались в одной камере ИВС, что явно является нарушением режима, так как они были знакомы ранее и смогли договориться.
Почему же произошло совершенно невероятное для подмосковного региона ЧП в Истре? Причин этому может быть несколько. От проблем в техническом оснащении мест принудительного содержания (хотя Истра в этом плане является, по мнению многих, крепким середнячком) – до проблем с кадровым составом тех, кто должен неусыпно охранять заключенных.
Зарплата у младшего состава сейчас составляет порядка 35 тысяч. Во многих местах существует недокомплект. Устраиваются обычно молодые парни после армии, при первой же возможности уходят в другие силовые структуры, так как там «платят лучше и работать престижнее».
Так что служат во многом не по призванию, а потому что некуда больше пойти. Так же, как истринским сидельцам, оказалось некуда дальше бежать.
Сергей Леонов, председатель ОНК Московской области: «После совершенного побега, конечно же, как и положено в таких случаях, были проведены все необходимые внеплановые проверки ИВС вышестоящими и надзирающими органами. Что именно изменилось в системе охраны, я не могу ответить, потому что, во-первых, это не зона общественного контроля ОНК, и, во вторых, это информация ограниченного доступа.
А вот в плане условий содержания в ИВС в общем то никаких кардинальных изменений не произошло, потому что они и не были в причинно-следственной связи с совершенным побегом.
Что касается общих проблем в ИВС, то, конечно, в первую очередь, недокомплект личного состава. Например, постовой внутреннего поста получает около 35 тысяч рублей в месяц и никаких надбавок, в отличие от других служб, у него нет.
Практически во всех ИВС есть недокомплект сотрудников, при этом нужно понимать, что каждая утвержденная штатная единица наделена определенными служебными обязанностями, которые никто не отменял, независимо от того, укомплектован штат в учреждении или нет.
Вы только представьте себе, что когда подозреваемому или обвиняемому, например, требуется стационарная медицинская помощь, в этом случае в медицинском учреждении выставляется пост из 3 сотрудников, а если человек состоит на профучете, то 4 сотрудника полиции. Всего, получается, в сутки должны быть задействованы 8 сотрудников полиции, которые отвлекаются от несения основной своей службы в ИВС. К сожалению, и низкая престижность службы тоже играет свою роль в нехватке квалифицированных сотрудников.
Екатерина Сажнева
По материалам: “Московский комсомолец”
