“Все последние 30 лет, минувшие с момента развала СССР, холодная война продолжалась”
Заговор Пентагона и военно-промышленного лобби Вашингтона по наращиванию гонки вооружений на деньги налогоплательщиков США и Западной Европы разрушает надежды на мирное существование человечества. И происходит это не в первый раз.
Ровно 40 лет назад, в 1982 году, президент США Рональд Рейган подписал Директиву по защите национальной безопасности № 32 (National Security Decision Directive, NSDD). Она представляла собой широкомасштабную стратегию, направленную на ослабление советского влияния в Восточной Европе. Спустя семь месяцев вышла ещё одна директива – NSDD № 66. В ней перечислялись меры по подрыву советской экономики. Эти два документа были изложением сценария программы по фактическому уничтожению экономического и политического потенциала основного стратегического противника Вашингтона – СССР.
План Ричарда Аллена
Активная фаза этого сценария, получившего впоследствии название «план Victory», начала реализовываться чуть раньше, в 1978–1979 годах, а вторжение советских войск в Афганистан укрепило администрацию Джимми Картера в понимании необходимости формирования специального военно-политического think tank (NSPG), состоявшего из лучших умов Пентагона, ЦРУ и Белого дома, главной целью которого была выработка мер противодействия Москве.
Интересно, что план Victory, ставший плодом работы советника Рейгана по национальной безопасности и внешней политике Ричарда Аллена, директора ЦРУ Уильяма Кейси и их соратников по рабочей группе по делам национальной безопасности (National Security Planning Group, NSPG), давно рассекречен, переведён на русский язык и даже доступен в виде весьма подробного документального исследования «Тайная стратегия по развалу СССР» под авторством Петера Швейцера.
Основой военной части доктрины Рейгана и, собственно, его плана Победы были три основных столпа: гонка вооружений, максимальное втягивание СССР в войну с Афганистаном и программа «Звёздные войны» – конкуренция в космосе.
Идея штаба NSPG Ричарда Аллена состояла в том, что советская плановая экономика, находящаяся под санкциями мирового сообщества, не сможет на равных соревноваться с военно-техническим потенциалом США, а Афганская война станет точкой отсчёта финансового истощения режима Брежнева, втянутого в дорогостоящую гонку вооружений с более развитыми с технологической точки зрения конкурентами. План Victory разрабатывался ведущими специалистами Пентагона, поддерживаемого военно-промышленном лобби США, на которое сделал ставку Рональд Рейган и которое стало получать многомиллиардные заказы от Белого дома на модернизацию Вооружённых сил США.
Собственно «образ врага» в лице «империи лжи», как с лёгкой руки своей администрации Рейган окрестил Советский Союз в начале 90-х годов, искусно и методично выстраивался аналитическими центрами как раз в угоду ВПК, получавшему исчисляемые триллионами долларов заказы на производство новейших видов вооружений. Задача think tank Ричарда Аллена состояла не столько в том, чтобы победить коммунистический концепт Москвы, сколько в том, чтобы дать новый импульс развития экономики США, в том числе за счёт партнёров в Европе, где необходимо было усилить присутствие НАТО, и это тоже был хорошо организованный бизнес-проект, который принёс свои плоды.
Конечно, у поражения СССР в холодной войне 80-х годов прошлого века были и другие причины (экономические, внутриполитические и социальные), но ставка на военно-технологическое противостояние с уставшей советской экономикой сыграла на все 100. Если мы внимательно изучим характер сегодняшнего противостояния России и США, то увидим почти точное копирование Вашингтоном тех методик, которые были изложены Ричардом Алленом, Уильямом Кейси и министром обороны США того времени Каспаром Уайнбергером в плане Victory. Но с одним существенным изменением. Россия не СССР: хотя её «угроза» Вашингтону всё ещё представляется весьма серьёзной, она никак не рассматривается долгосрочной.
Русская угроза
27 октября 2022 года Пентагон опубликовал обновлённую Стратегию национальной безопасности на ближайшие 10 лет, в дополнение к которой также был выпущен обзор проблематики ядерной политики и противоракетной обороны США. Несмотря на то что администрация Джо Байдена делает все возможные попытки отстраниться от решений предшественника, главный тезис новой доктрины остался тем же, что был закреплён стратегией 2018 года, принятой Дональдом Трампом. Тогда впервые за многие годы, то есть с начала 80-х годов прошлого века, приоритет национальной безопасности США был сфокусирован на противостоянии главным угрозам Вашингтону – России и КНР.
США объясняют возрастающую угрозу со стороны Москвы и Пекина появлением у них новых технических возможностей, в том числе космических, которые могут быть направлены против американской системы GPS, использующейся как в повседневной жизни, так и в военных целях. Также обеспокоенность Вашингтона в отношении России связана с новыми видами ракетных вооружений, распространением дезинформации, угрозой вмешательства Москвы во внутренние дела США и интересы Вашингтона за пределами страны, «территориальная агрессия» со стороны России в отношении соседствующих государств.
В документе Россию описывают как «острую угрозу» (acute threat), но при этом Вашингтон считает Москву «серьёзной угрозой именно сейчас» – в свете конфликта на территории Украины. Китай же представляется Вашингтону стратегическим конкурентом на ближайшие десятилетия.
Самый главный вывод, который сделан администрацией Байдена совместно с лучшими умами think tanks Пентагона, – «острота русской угрозы» носит краткосрочный характер, поскольку состязаться с Вашингтоном, по оценкам американских специалистов, Москва долго не сможет, так как не обладает соответствующими ресурсами и возможностями в долгосрочной перспективе. Согласно стратегии, которую глава оборонного ведомства США Ллойд Остин уже назвал «путеводной звездой» Пентагона, только КНР является единственным конкурентом, имеющим и намерение изменить международный порядок, и экономическую, дипломатическую, военную и технологическую мощь для достижения этой цели. И в этом принципиальная разница между планом Victory 80-х и стратегией 2020-х годов. В остальном же – и это не подвергается сомнению – Вашингтон снова играет с Москвой в знакомую игру: втягивание в гонку вооружений и по возможности – в затяжной военный конфликт, технологическое и военно-техническое соперничество в космосе и на земле.
Это следует хотя бы из прямых формулировок стратегии о целях США на ближайшие 10 лет: инвестировать в основные источники и инструменты американской военной мощи и влияния; создавать как можно более сильную коалицию наций для усиления нашего коллективного влияния; модернизировать вооружённые силы, чтобы они были готовы к эпохе стратегического соперничества с крупными державами, сохраняя при этом способность устранять террористическую угрозу на родине. Военно-промышленное лобби США, военные заводы и центры высоких технологий вновь явились выгодоприобретателями нового мирового кризиса – они получат многомиллиардные заказы на разработку и реализацию мер военного противостояния с Россией. Пентагон снова становится центром финансовой и политической мощи всего мира. Нужны ли в этой ситуации Вашингтону мирные инициативы (от кого бы они ни исходили), курс на разоружение (даже ядерное), деэксалационные процессы в Европе? Конечно, нет.
Рецепт успеха спецслужб и военных ведомств США прост и понятен: медийный «образ врага» в лице России, формирование очагов политической напряжённости и искусственное создание угроз на постсоветском пространстве привело к увеличению финансирования военных программ. Кстати, вскоре после краха СССР, в начале 1992 года, руководство ФБР спешно формировало образ русской мафии, что принесло службе новые бюджеты и полномочия. Аналитик Джеймс Моуди, ставший идеологом борьбы с «красной мафией», вскоре стал заместителем директора бюро.
Но при этом важно отметить, что Стратегия национальной безопасности США не просто задаёт вектор работы на будущее, а базируется на мощном фундаментальном анализе ситуации в России. Он проводился в течение многих лет, но особенно – после событий в Крыму в 2014-м. Эту работу Пентагон ведёт силами множества think tanks (институты, аналитические центры, политтехнологические группы по всему миру) и контролируемых им медиасообщества (PR-кампании и СМИ как раз отвечают за формирование угроз и образов противника). После Крымской весны как в аналитических центрах, так и в ведущих медиахолдингах Западной и Восточной Европы появились и специальные «украинские отделы», и специалисты «по русской угрозе», которые определяли информационную повестку и характер освещения российско-украинского конфликта, который Вашингтон хотел бы перевести в статус открытого военного противостояния, путём различных провокаций втянув Москву в «новый Афганистан».
Если руководству Пентагона задать сакраментальный вопрос «где вы были восемь лет?», ответом стал бы развёрнутый отчёт о создании на территории США и стран Европы сети think tanks, военные аналитики которых отвечали за формирование «образа врага» в медиа и подготовку общественного мнения к необходимости его уничтожить. В случае успеха – начала военного конфликта в Европе – Пентагон и ВПК получили бы главный приз: новые заказы на производство оружия, рост финансирования своих военных баз и политическую экспансию (расширение) НАТО, естественно, на восток.
Собственно, сама «русская угроза» и есть необходимый предлог для кратного увеличения бюджетов оборонного комплекса и его представителей в Пентагоне и Вашингтоне, где и базируется мозговой центр плана Victory 2.0.
Think tanks США как мозговые центры Пентагона
Ведущим американским специалистам по России, реализующим программы администрации и Пентагона, не было необходимости создавать с нуля какие-то новые аналитические центры. Работа по изучению «русской угрозы», начатая ещё во времена Джона Кеннеди и Карибского кризиса и получившая второе дыхание в 80-х годах, не останавливалась. Аналитики think tanks работали по нескольким направлениям.
Например, над формированием благоприятного политического ландшафта за рубежом традиционно работал National Endowment for Democracy* (Национальный фонд демократии, организация, деятельность которой признана нежелательной на территории РФ по решению Генеральной прокуратуры РФ), основанный соратниками Рональда Рейгана в 1983 году и финансируемый за счёт ежегодных ассигнований Конгресса США. NED* регулярно предоставлял гранты как зарубежным политическим движениям, так и отдельным политикам за пределами США (Россия не исключение, а, скорее, правило). Естественно, работа NED* по российско-украинскому направлению после 24 февраля 2022 года только активизировалась: материалы фонда стали методичками для всех дочерних центров Европы.
За выработку стратегий политического противостояния с Россией отвечал Manhattan Institute for Policy Research (Манхэттенский институт политических исследований), основанный в 1978 году будущим директором ЦРУ и основным «политическим ястребом» администрации Рейгана Уильямом Кейси. Самые свежие исследования института практически полностью посвящены России и стратегиям действий Вашингтона в отношении Москвы.
Над формированием образа военной угрозы со стороны Москвы трудились эксперты и аналитики McCain Institute (Институт Маккейна), который известен своей жёсткой антироссийской риторикой, призывами вооружать весь мир (и Украину в частности) и готовиться к военному противостоянию с Москвой.
Военные исследования в области контроля оружия, энергобезопасности, шпионажа вёл Американский совет по внешней политике (American Foreign Policy Council, AFPC), который стоял у истоков доктрины Рейгана 1982 года. Свои связи с Пентагоном не скрывает и Aspen Institute (Институт Аспена), который 20 июля этого года провёл круглый стол по вопросам безопасности с участием представителей ВПК и спецслужб США и ряда европейских держав. Представители военно-промышленного комплекса всегда стояли если не на трибуне, то за кулисами всех конференций и встреч на высшем уровне. Например, одним из руководителей Center for American Progress (Центр американского прогресса) с момента основания был генерал Лоуренс Корб, экс-помощник министра обороны США времён Рональда Рейгана. А сам центр среди своих корпоративных доноров указывал оборонного подрядчика Northrop Grumman, который наряду с другим спонсором центра – Джорджем Соросом – выполняет функцию финансовой прокладки для ВПК.
Именно военная верхушка этого центра сегодня формирует санкционную и военно-политическую повестку для Белого дома.
Ну и нельзя обойти вниманием think tanks, непосредственно работающие в интересах Пентагона. Фонд американского совета безопасности (American Security Council Foundation, ASCF), который в 1978 году готовил для Белого дома Национальную стратегию мира через силу, сегодня формирует основные положения Стратегии национальной безопасности США, публикуя анализ военного потенциала России и рекомендации, как ей противостоять, опираясь на исторический опыт 80-х годов прошлого века. Белферский центр науки и международных отношений (Belfer Center for Science and International Affairs, Belfer Center), занимающийся проблемами международной безопасности, до октября 2022 года находился под полным руководством Эштона Картера, бывшего Министра обороны США, а содиректором центра и сегодня является Эрик Розенбах, бывший помощник министра обороны по вопросам глобальной безопасности, внутренней обороны и кибербезопасности.
Военные чины такого ранга обеспечивают не только бесперебойное финансирование мозговых центров ВПК, но своими докладами и аналитическими статьями определяют повестку жизни всей политической элиты США.
Поле битвы – Европа
Особенность крупнейшего военно-политического конфликта 2022 года, одним из главных участников и выгодоприобретателей которого является Вашингтон и его ВПК, идёт, как обычно, не на территории США. Опыт иракской и афганской кампаний существенно изменил взгляды Вашингтона на стратегию и тактику политической экспансии. Стратегия противостояния с «империей зла» – будь то Китай или современная Россия – изменилась: прямое военное столкновение с соперником не рассматривается Вашингтоном как эффективное. Чужими руками воевать удобнее, а главное – прибыльнее. А с учётом глобального конфликта с Пекином, контуры которого, судя по положениям Стратегии национальной безопасности, только начинают вырисовываться, российско-украинский фронт – это полигон для отработки модели ведения «войны будущего» – войны технологий, санкционного и экономического давления, а само поле боя – экспортная торговая площадка, куда текут рекой ракеты, БПЛА и средства ПВО. Война, в которой граждане США, в отличие от афганской кампании, даже не гибнут – самый удачный бизнес-проект Пентагона в этом веке. К такой войне Вашингтон и готовился восемь лет. И прекращать или замораживать её не в его интересах. А что же Европа, на территории которой сегодня идут бои, которая переживает очередной гуманитарный и миграционный кризис и которую действительно ждут непростые последствия собственной санкционной политики?
Европа оказывается тем кошельком, из которого будут оплачены растущий бюджет НАТО, расходы на его новые базы, взносы в систему коллективной безопасности, управлять которой будет Вашингтон на правах стратегического союзника и политического ментора. Интересно, что вопросу формирования политических позиций Европы в отношении России американские эксперты уделяли не меньше внимания, чем самой России. Все последние 30 лет, минувшие с момента развала СССР, холодная война продолжалась. Изменились её форматы и масштабы, но образ врага остался прежним: Москва эпохи Путина позиционировалась как центр недораспавшейся военной империи, отягощённой политическими амбициями сверхдержавы.
В европейских столицах словно грибы выросли свои маленькие think tanks, выстроенные по лекалам американских аналитических центров, которые последние восемь лет «рыли окопы» идеологического российско-украинского фронта. Эта работа служила главной цели – сменить статус войны холодной на статус горячей, что приведёт к небывалому росту военных и промышленных расходов. Работа европейских think tanks формально базировалась на сотрудничестве в рамках НАТО, в центры и институты привлекались лучшие военные специалисты, эксперты, политологи и PR-менеджеры ведущих стран континента. Для Вашингтона эти «сборные» были сродни футбольной команде, в которой собраны лучшие легионеры, готовые сражаться за эмблему НАТО и американского ВПК.
Голландский The Hague Center for Strategic Studies (HCSS, Гаагский центр стратегических исследований), созданный как аналог американского Center for Strategic and International Studies, объединил в своих стенах консультантов из ведущих научных центров страны TNО, RAND, Clingendael и министерства обороны Нидерландов. Партнёрам организации стали НАТО и Пентагон. В 2020-м в центре был создан специальный отдел из числа научных экспертов (официально восемь человек), который изучает ситуацию на фронтах Украины и занимается прогнозированием угроз. Общеевропейский аналитический центр European Council of Foreign Relations (ECFR, Европейский совет по международным отношениям) с офисами в семи европейских столицах и штаб-квартирой в Берлине вообще был создан при поддержке Фонда «Открытое общество»* (организация, деятельность которой признана нежелательной на территории РФ по решению Генеральной прокуратуры) Джорджа Сороса, который спонсирует работу военных аналитиков Европы до сих пор. Один из самых влиятельных аналитических центров не только в Восточной Европе, но и в Европейском союзе в целом – Polish Institute of International Affairs (PISM, Польский институт международных отношений) – исследует вопросы нераспространения оружия массового уничтожения (с особым акцентом на ядерное оружие), противоракетной обороны, разоружения и деятельности НАТО в Европе, собирая данные всех оборонных ведомств участников. Крупнейший в Лондоне Centre for European Reform (CER, Центр европейских реформ) – основная европейская площадка по популяризации концептов НАТО, которая формирует и публикует позицию ведущих правительств стран – участников по борьбе с Россией. Парижский Центр исследований экономической политики (Centre for Economic Policy Research, CEPR) уже практически разработал план по восстановлению Украины, который включит в себя расходы на оборону и станет новым «планом Маршалла», практически легализовав экономическую экспансию США в Восточной Европе. Список можно продолжать, но замысел теневого куратора понятен. И это даже не замысел, это ЗАГОВОР.
Фундаментальность аналитической, исследовательской и информационной работы, которую ведут think tanks США и Европы и за которыми стоит самое мощное в мире военно-промышленное лобби, следует рассматривать именно как бизнес-проект крупных корпораций. Для этих корпораций война всего лишь технологический процесс, приносящий большие деньги участникам заговора, которые сами в боях не принимают участия.
Если смотреть на российско-украинскую кампанию через призму интересов Пентагона, его пиарщиков и аналитиков, связанных с ВПК журналистов и политиков, несложно понять главное: мир основным игрокам современной истории не нужен, мир приносит убытки.
Также стоит заметить, что Россия в данный момент вряд ли может похвастать наличием международной сети такого рода мозговых центров – и в Европе, которую мы проиграли, и на Украине, куда западные think tanks нас втянули на долгие годы. Роль многоуровневых профессиональных центров анализа, ведения информационной войны, PR-коммуникаций и формирования экспертного поля у нас в стране играет одна Администрация президента и, наверное, какие-то секретные подразделения Совбеза и ФСБ.
Судя по содержанию Стратегии национальной безопасности США, Россия в канун главной битвы за переустройство мира безнадёжно отстала от своих конкурентов. А санкции, гонка вооружений и военная кампания за рубежом, по мнению Вашингтона, призваны стать финальной стадией плана Victory 2.0, устранив «краткосрочную угрозу» в лице России. Мир только готовится к большой войне разных формаций. Они ещё и не начинали.
* Организация, деятельность которой признана нежелательной на территории РФ по решению Генеральной прокуратуры РФ.
Фото: pixabay
Всеволод Курков
По материалам: “Октагон”
