Политолог — о том, что зависит от будущего президента Молдовы
Молдавские выборы 30 октября не привели к победе ни одного из кандидатов: на 13 ноября назначен второй тур. В финал вышли глава Партии социалистов Молдавии Игорь Додон и глава созданной в этом году новой Партии действия и солидарности Майя Санду. Додона считают более близким к Москве, Санду — сторонницей евроинтеграции Молдовы и максимального сближения с Румынией. Однако международная повестка на этих выборах играет слабую роль, считает Андрей Девятков, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института экономики РАН. Ситуация в Приднестровье остается замороженной, и даже вопрос статуса русского языка в Молдавии сейчас остро не стоит: разговоры о том, что на нем перестанут учить в школах, начинались в 2014 году, но ни к чему не привели.
Гораздо более актуальная тема — борьба с коррупцией. В конце прошлого года разразился скандал, когда стало известно о выводе из банковской системы миллиарда евро — сейчас бывший премьер-министр Влад Филат находится в заключении, пока дело о его предполагаемом участии в афере слушается в суде. Тогда правительство ушло в отставку, но с назначением нового возникли проблемы. В январе этого года тысячи человек вышли на протесты в Кишиневе, когда парламент утвердил на должность премьер-министра Павла Филиппа. Дело в том, что он считается ставленником олигарха Владимира Плахотнюка, официального координатора Демократической партии. Протестующие во главе с политиками Андреем Нестасе, Ренато Усатым и Игорем Додоном заняли здание парламента. В результате протестов в Молдавии, которая была парламентской республикой, были введены прямые выборы президента. Он, впрочем, обладает ограниченными полномочиями: может предлагать законы, выдвигает для утверждения парламентом кандидатов на должность премьер-министра и генерального прокурора, может инициировать референдум, представляет страну в международной политике. Андрей Девятков рассказывает о двух претендентах на кресло главы Молдовы и о том, почему Россия не заинтересована в активной поддержке ни одного из них.
— Майа Санду опирается на городскую интеллигенцию, она ориентируется на повестку европейских реформ и все, что связано с выполнением условий, на которых Молдова заключила с ЕС соглашение по ассоциации. Оно предполагало изменения законодательства в сфере энергетики, банковского дела, торговых отношений с ЕС. Это технократические решения, и в принципе нынешнее правящее большинство их во многом уже реализовало. Санду говорит, что будет делать все, чтобы был назначен новый генеральный прокурор, не связанный с нынешним правящим большинством, — пост генерального прокурора является ключевым для борьбы с коррупцией.
Игорь Додон упирает больше на традиционалистские ценности, на экономические интересы Республики Молдова, которые якобы пострадали от чрезмерной интеграции с ЕС, упирает на права наиболее бедных слоев населения, обещает заняться развитием сел, называет себя защитником православия. Он опирается больше на сельский электорат. У Додона есть ряд классических лозунгов, которые он во многом перенял от партии коммунистов Владимира Воронина, например, «государственность Молдовы» — имеется в виду антирумынская позиция, и Додон позиционирует себя как политик, который выступает против идеи объединения с Румынией, то есть против настроений, которые в определенной степени олицетворяет Санду. Он говорит, что у Молдовы есть экономические интересы, которые находятся не столько за Западе, сколько на Востоке.
Санду женщина, это абсолютная новинка для Молдовы. Она работала министром просвещения, это такой интеллигентский тип политика. У Додона имидж большей близости к народу. Он постоянно ездит по селам, в Партии социалистов по всей Молдове есть отделения, которые активно работают с населением, сам Додон был движущей силой протестов с декабря 2015-го до января 2016 года. Санду же начала строить свой политический проект только с начала этого года, а раскрутить так быстро партию очень трудно. И Санду, и Додон обещают бороться с коррупцией, освободить органы власти от людей Влада Плахотнюка — он контролирует все ведущие телеканалы Молдовы, ему приписывают негласный контроль над многими секторами экономики, и он неофициальный координатор Демократической партии, основы нынешнего правящего режима.
Сейчас на Молдову наложены ограничения со стороны России: запрещено молдавское вино, введены высокие таможенные пошлины. Додон обещает вернуть Молдову на российский рынок, но при этом выстроить треугольник отношений Россия—ЕС—Молдова. Санду, в принципе, тоже говорит о нормализации отношений с Россией, но немного непонятно, как она будет это делать.
У Додона уже есть опыт выстраивания политического диалога с Россией, есть даже фотографии с Путиным 2014 года, когда были парламентские выборы в Молдове. Додону удалось снять часть эмбарго для молдавских компаний, которые получили доступ к российскому рынку. С ним ассоциируется пророссийская повестка. Он за федеративное решение приднестровского конфликта. Но одно дело — предвыборные лозунги, а другое — политическая реальность. Никто в Молдове сейчас не сможет вести однозначно пророссийскую политику: есть большой протестный потенциал в Кишиневе, и пророссийский режим просто невозможен.
Россия воздерживалась от поддержки того или другого кандидата: лишь бы был прагматичный политик, не развивал бы сотрудничество с НАТО, не продвигал унианистские настроения (объединение с Румынией) и не занимал откровенно русофобсткие позиции. Геополитика на самом деле не лежит в основе этих выборов. Но молдавское общество очень расколото, и у электората есть определенные геополитические инстинкты, которые были активно использованы: Додона рисовали якобы как пророссийского политика, а Санду — как прозападного. На самом деле, если вы хотите создать устойчивое большинство в Молдове, надо лавировать — занять пророссийскую или прозападную позицию невозможно.
Анна Байдакова
Фото: Страна
Источник: “Новая газета”
