Следствие по делу ТФБ наплодило уже 22 эпизода на 50 млрд рублей, но их фабула вызывает сомнения
Чем дальше закручивается «дело Мусина», тем больше отдельным наблюдателям бросается в глаза слабость аргументов следствия, доказывающих именно уголовный аспект вины банкира. Анализируя их, обозреватель «БИЗНЕС Online» Альберт Бикбов пришел к выводу, что вина Роберта Мусина проступает несомненно, но как неудачливого бизнесмена, а не как уголовника, совершившего преднамеренное хищение. А раз так — дело имеет ненулевой шанс развалиться в суде.
22 ножа в спину Роберту Мусину
Следственный комитет накануне объявил о возбуждении еще 13 уголовных дел в отношении экс-предправления ПАО «Татфондбанк» (ТФБ), депутата Государственного Совета РТ 53-летнего Роберта Мусина. Таким образом, в совокупности число эпизодов, объединенных в одно производство, выросло до 22.
Обвинения предъявлены по трем статьям УК: ч. 4 ст. 159 УК РФ («Мошенничество, совершенное в особо крупном размере»), ч. 2 ст. 201 УК РФ («Злоупотребление полномочиями, повлекшее тяжкие последствия») и п. «а» ч. 4 ст. 174.1 УК РФ («Легализация денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления»).
Называется и довольно фантастическая общая сумма ущерба — 50 млрд. рублей. Между тем чем больше сумма, чем больше эпизодов и громких пресс-релизов (от 30 июня и от 14 августа), тем больше вопросов. Дело так успешно расширяется количественно, скоро такими темпами на Мусине будет «висеть» весь кредитный портфель Татфондбанка. Но не разваливается ли оно по существу?
Обращает на себя внимание то, что раскрутка новых эпизодов идет параллельно с рассмотрением этих же эпизодов в Арбитражном суде РТ, где истцом выступает АСВ. Возникает вопрос: если речь о гражданско-правовых спорах, тогда при чем здесь уголовное дело? Судитесь, оспаривайте сделки, доказывайте свою правоту.
Всякое ли банкротство — преступление собственника? Если трактовать широко, то да, ведь кредиторы чувствуют себя обманутыми, они теряют деньги. Но тогда любая предпринимательская деятельность, предполагающая коммерческий риск, — это заведомое мошенничество. Или все-таки нужно доказать преступный умысел, заведомое намерение обогатиться путем обмана?..
К сожалению, до сих пор мы слышим только одну сторону — сторону обвинения, а сам Мусин, находясь в СИЗО, не имеет возможности высказаться в свою защиту. Он попытался это сделать на заседании Верховного суда по продлению ему меры пресечения 21 июля, но все это происходило под окрики «По существу, пожалуйста». Кроме того, обвиняемый пока что связан процессуальными обязательствами. Тем не менее Мусин донес главную мысль — виновным он себя не считает ни по одному из эпизодов. Более того, по большей части они ему непонятны.
Мы не раз и не два описывали махинации, которые происходили в мусинской империи, в том числе еще до того, как до них добирались следователи. Никто не упрекнет «БИЗНЕС Online» в том, что он уделил мало внимания этой теме. Именно поэтому нашему обозревателю показалось интересным взглянуть на засвеченные в суде и прессе эпизоды, что называется, с той стороны, глазами Мусина.
Эпизод №1. Долг ТАИФа
Это самая «раскрученная» сделка в деле Мусина. Напомним, целью серии подписанных Татфондбанком, «Казаньоргсинтезом» (КОС), «Нижнекамскинефтехимом» (НКНХ), «Сувар Девелопмент» и «Новой нефтехимией» соглашений стало бумажное увеличение капитала ТФБ за счет одновременного получения субординированного депозита от КОСа на 4 млрд рублей и выдачи банком кредита на ту же сумму для другой структуры ТАИФа — НКНХ.
Чтобы обезопасить ТАИФ от потери денег при возможном крушении ТФБ, была придумана двухступенчатая схема с передачей в принадлежащее Мусину ООО «Новая нефтехимия» всех обязательств по кредиту и прав требований по субординированному депозиту и их взаимозачету в случае наступления «часа икс». И схема сработала бы безукоризненно. Но в сентябре ТФБ обратился в ЦБ РФ с ходатайством о предоставлении очередного займа в рамках подписанного еще в 2008 году соглашения. 17 сентября Банк России выдал Татфондбанку кредит в 3,1 млрд рублей под залог высоколиквидного актива — как раз того самого кредитного договора с «Нижнекамскинефтехимом» на 4 млрд рублей. Теперь эти деньги имеют все шансы сгореть в пламени банкротства ТФБ. Чтобы вывести их из конкурсной массы, регулятор через арбитраж пытается опротестовать соглашение о перемене лиц в кредитных обязательствах, вернув долг НКНХ.
Как считает следствие, ЦБ выдавал деньги под фиктивный залог. Но так ли это? Как выяснил «БИЗНЕС Online», кредитный договор находился в залоге у ЦБ РФ вплоть до 12 декабря 2016 года, когда Мусин известил Центральный банк России о том, что сработала ковенанта (условное обязательство) — банковский норматив Н1.1 упал ниже 4,5%, а значит, заложенный кредитный договор «Нижнекамскнефтехима» поменял лицо — теперь новым должником стало аффилированное с Мусиным ООО «Нефтехимия». ЦБ РФ с заменой залога не согласился и направил соответствующее письмо в ТФБ 14 декабря 2016 года. А уже 15 декабря в банке была введена временная администрация и был введен мораторий на операции. То есть у Мусина физически не было времени исполнить волю ЦБ и «откатить» назад сделку.
Выдавая ТФБ кредит 17 сентября 2016 года, ЦБ РФ взял на себя коммерческий риск, который сработал. «Начиная с мая прошлого года мы понимали, что Татфондбанк находится в тяжелейшем финансовом положении, мы знали, что его капитал утрачен, что потеря ликвидности может наступить в любой момент», — признавался 3 марта первый зампред ЦБ Дмитрий Тулин. А раз все знали с мая 2016 года, зачем тогда 17 сентября выдали кредит?
Рассчитывали на залог? Но любой кредитор, когда речь идет о такой сумме, обязан проверить, нет ли на залоге каких-либо дополнительных обременений. Сделано этого не было: как стало известно в суде, НКНХ никто даже не известил о том, что под залог его обязательств выдан кредит. Возможно, при этом ЦБ руководствовался внутренними регламентами, но это его проблемы.
В начале августа ТФБ выиграл первый раунд спора с НКНХ в арбитраже. Если решение устоит при обжаловании, ущерб, о котором идет речь в уголовном деле, может испариться вовсе. Какие тогда претензии к Мусину? А если суд сочтет перевод долга законным и обоснованным, тогда тем более.
Эпизоды-близнецы №2-16. «День всепрощения»
Целый пласт эпизодов связан с якобы незаконным выводом других залогов. Напомним, весной 2016 года ЦБ после проверок выкатил ТФБ ультиматум, касающийся необеспеченных кредитов, выданных близким к Мусину фирмам. В результате широкая коалиция «друзей Мусина» пришла к нему на помощь: кто-то поручился акциями, кто-то — землей, кто-то — правами требования по депозиту. Среди «добрых самаритян» — Госжилфонд при президенте РТ, ПСО «Казань», Зеленодольский завод им. Горького и т. д. Перед самым введением временной администрации Мусин расторг большую часть договоров обеспечения, вернув эти «подарки». Сейчас ЦБ опять же через суд пытается их вернуть. Кстати, пока арбитражи на его стороне. В этом же ряду дела ООО «Урман» и ООО «ТДК-Актив», кредиты которым были обеспечены векселями самого ТФБ. Но принципиальной разницы в самой схеме нет.
По этому поводу успел высказаться и сам Мусин: «Мне непонятно хищение денежных средств путем вывода залогового имущества. Насколько я понимаю (но я, конечно, не юрист и здесь консультировался со своим защитником), хищением является не что иное, как противоправное обращение чужого имущества или денежных средств в свою пользу. Этого, кстати, нет ни в одном из эпизодов уголовного дела, с которым я на данный момент ознакомлен. Выводом залогового имущества, как я понял, следственные органы называют расторжение банком [договора на представление] этого залогового имущества. Причем оно хозяина не меняло. В ряде случаев один залог менялся на другой залог».
Ничего незаконного здесь нет: банк вправе заменять залоги, увеличивать их или уменьшать, выдавать кредиты вовсе без залога. Качество заемщика в первую очередь определяется его денежными потоками, и они не зависят от того, есть залог или нет. Беззалоговое кредитование — распространенная вещь в банковской практике, а вывод залогового имущества не отменяет обязательств по кредитам. Может, в преддверие банкротства банка такие действия выглядят не очень красиво, но противозаконны ли они?
Эпизод №17. Кредиты ооо «Аида и Д»
Напомним фабулу: ТФБ одобрил кредитную линию на 133 млн рублей ООО «Аида и Д» без залога и поручительства. По данным следствия, 40 из 60 млн рублей по этому кредиту, пройдя через счета «Аиды» и «Новой нефтехимии», оказались на счету Мусина, который распорядился ими по собственному усмотрению. Позже тем же способом он «прикарманил» еще 40 млн рублей.
Казалось бы, вот поймали за руку, прикоснулся к деньгам, взял их себе. Но, во-первых, сумма, конечно, для человека, который, по данным следствия, «оказывал влияние на 15% экономики РТ», не самая грандиозная. А во-вторых, на каком этапе произошло хищение? Фирма вправе тратить кредитные деньги (если они не целевые) на что угодно. Мусин — не учредитель и не директор «Аиды и Д», и еще надо доказать, что что он полностью контролировал фирму и давал прямые указания директору.
Ну хорошо, выдали Мусину деньги, но полученный в ТФБ кредит мог закрываться из других источников фирмы, ведь у нее есть и другая деятельность, кроме выдачи Мусину денег. Например, она владела компанией «Белый Ветер Цифровой».
Сам Мусин называл обвинения в хищениях путем кредитования голословными, так как «выдача кредитов является основным видом банковской деятельности».
Эпизод №18. Санация АО «Банк Советский»
Речь в обвинении идет о целевом кредите от АСВ в 10,7 млрд рублей, который банк «Советский» получил после прихода в него ТФБ в качестве санатора. Эти деньги вместе с деньгами вкладчиков (в сумме 15 млрд рублей) ушли в Татфондбанк по договору межбанковского кредита.
Позиция Мусина по этому вопросу известна. «Первый момент — это было сделано на основании утвержденного плана финансового оздоровления, который был сформирован и согласован и с АСВ, и с ЦБ», — заявил на суде банкир. Намек понятен: если это преступление, значит, ищите соучастников — адреса названы.
Еще ранее он давал объяснение, почему перевел деньги в ТФБ: «В условиях лета и осени 2016 года мы не могли средства, выделенные на санацию, взять и раздавать направо-налево в кредиты. Нам нужно было сформировать там боеспособный коллектив. Мы должны были посмотреть направления, кредитные комитеты и так далее, чтобы это могло цивилизованно работать», — говорил Мусин в интервью «БИЗНЕС Online».
Ну и кроме того, о каком хищении может идти речь, если деньги остались внутри группы: какая разница, в каком из банков они лежат, ведь на то время «Советский» на 99,999% принадлежал ТФБ?! По сути, оба банка — одно и то же. Никакого хищения не произошло. Даже абсурдное решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 27 сентября 2016 года можно было оспаривать и в кассации и только потом уже возвращать или не возвращать в свой же банк деньги. Но после 15 декабря это потеряло смысл… Где в данной сугубо внутренней операции вина Мусина, не совсем понятно.
Эпизод №19. Сделка с ПАО «Интехбанк»
Фабула такова: в сентябре 2016 года ИнтехБанку под залог облигаций ТФБ был выдан кредит в 3,6 млрд рублей (заметим, зная о плачевном состоянии банка, ЦБ держал его бумаги в ломбардном списке и раздавал миллиарды под их залог). Деньги пришли на корсчет «Интеха» в ТФБ, однако там и застряли в силу известных событий.
Это уже выглядит как полный абсурд. Да, ИнтехБанк держал в ТФБ счет. Банки, знаете ли, открывают у друг друга счета для расчетов друг с другом. Здесь ИнтехБанк — обычный клиент, как какое-нибудь ООО, державшее в ТФБ расчетный счет, и он точно так же пострадал, как сотни юридических лиц. При чем тут Мусин со своим злым умыслом?
Эпизод №20. Офшоры дочери и супруги
Мусину пытаются предъявить вывод в офшоры 4,5 млрд рублей. Якобы банк выдавал своим заемщикам целевые кредиты на приобретение ценных бумаг. Далее деньги уходили в виде займов двум фирмам — TFB Investment LTD (Кипр) и BARG AG (Швейцария), которые в разные время принадлежали супруге и дочери Мусина — Лидии Мусиной и Аиде Гилязовой. Как ранее сообщалось, на 48 млн швейцарских франков (более 3 млрд рублей) на счетах BARG AG наложен арест в качестве обеспечительной меры.
Но и здесь обвинение пока что выглядит голословным. Сам факт владения офшорами ничего не доказывает. Докажите сначала, что это были преступные доходы, которые следует отмывать. Офшоры, несмотря на сложное к ним отношение, — важный элемент мировой финансовой системы. Трастовая индустрия, хедж-фонды, международное размещение ценных бумаг — здесь почти все основано на офшорах. В конце концов, там могла быть банальная торговая деятельность с зарубежными партнерами в интересах, например, группы DOMO. Если уж объявили бенефициарами Мусина, его жену и дочь, то где доказательства, что деньги перекочевали с офшоров на их личные счета? Так можно любого, у кого есть компания с зарубежным счетом, объявить преступником и отмывателем.
Эпизод №21. Сделка с Бинбанком
Интересный новый эпизод связан с двухступенчатой сделкой, в результате который Бинбанк 13 декабря 2016 года сбросил находившиеся в техническом дефолте облигации ТФБ, получив взамен 32 кредитных договора с относительно «живыми» заемщиками на 2,7 млрд рублей. Посредником при этом выступила фирма-прокладка — некое ООО «МИГ» («Московская инжиниринговая группа»).
Но юридически это обычная сделка по продаже портфеля. С банком расплатились его же облигациями. Правда, следствие считает, что тогда по облигациям был технический дефолт и они ничего не стоили. Но технический дефолт — это еще не дефолт. Необязательно технический дефолт ведет к полному невыполнению обязательств. Так что облигации ТФБ в момент сделок еще были нормальными ценными бумагами.
Сделка опять же может быть оспорена в рамках банкротной процедуры, но можно ли ее считать преступной?
Эпизод №22. Кредиты ООО «Бытовая электроника»
Речь идет о 2,2 млрд рублей, выданных в 2013–2016 годах ООО «Бытовая электроника» — это одно из юрлиц группы DOMO. Обвинение довольно странное — придрались к обеспечению. Гарантиями, по мнению следствия, не могли быть договор о залоге товаров бытовой электроники и поручительство ООО «СП „Фоника“» Александра Забарского.
Но, спрашивается, с какой стати? ООО «СП „Фоника“» тогда нормально функционировало, залог товаров бытовой электроники тоже был действенной мерой. И если следком начнет оценивать качество каждого залога по кредиту, выбирая то, что ему нравится, то банковскую систему можно будет просто закрывать — у нас следователи лучше банкиров разбираются в качестве кредитного обеспечения. Особенно постфактум.
Надо ли держать Мусина в СИЗО?
Отдельный вопрос — необходимость содержания Мусина в СИЗО: да, масштаб обвинения впечатляет, но ведь речь идет только об экономических статьях. Причем знающие Мусина люди подтвердят, что он очень болен, ему нужен качественный уход. Кому будет легче, если он умрет в СИЗО? Ничего общего ни с правосудием, ни со справедливостью это не имеет. Если у следствия нет серьезных обвинений или они пока еще готовятся, будьте гуманнее — выпустите человека под домашний арест.
В качестве обоснования предъявляют полеты на бизнесджете и перемещения на яхтах, которые сам экс-банкир отрицает. Но летал или не летал, плавал или не плавал — какое это имеет значение?
Факт в том, что Мусин по первому требованию предстал перед следствием, прекрасно зная, что его задержат. В Татфондбанке, по крайней мере, по словам инсайдеров, не пропала ни одна бумажка из документации. Работники сотрудничали со следствием, в том числе Роберт Ренатович, который до последнего дня сражался за банк. «Молодые ребята, которые приехали из АСВ, были удивлены этим отношением, — рассказывал Мусин. — Я собрал людей и просил помогать во всем. А они-то привыкли к тому, что оказывается сопротивление, документы уничтожаются, компьютеры вывозятся. Когда они приехали, у них специалистов по безопасности было человек 10–15. Но через пять дней они увидели, что все нормально, и обратно в Москву уехали».
В марте 2016 года, когда проявились первые признаки надвигавшейся катастрофы, Мусин лично стал председателем правления ТФБ, то есть взял на себя персональную ответственность за все в банке, а ведь легко мог этого не делать. Да и эвакуироваться туда, откуда выдачи нет, стать, например, гражданином Франции (как один его хороший приятель). В конце концов, мог затеряться так, что не нашли бы. Но он принял весь удар на себя. Это что — поведение мошенника? Рискнем предположить, что он глубоко переживает случившееся. «Хочу выразить свое глубокое сожаление всем, кто пострадал в нынешней ситуации. То, что случилось, — это беда не только для вас, но и моя большая личная трагедия», — эти слова звучат вполне искренне.
В чем виноват Роберт Мусин
Так что, Мусин не виноват? Как преступник — нет! Виноват в том, что он, похоже, плохой банкир.
Роберт Ренатович, безусловно, виноват в плохой экономической модели деятельности банка. После отзыва лицензии у Татфондбанка ЦБ заявлял, что в крахе ТФБ виновата прежде всего кэптивная модель бизнеса, при которой основная часть денег уходит на аффилированные с руководством банка бизнес-проекты, из-за чего кредитный портфель мало диверсифицируется и становится рискованным. По первоначальным оценкам ЦБ, 65% кредитного портфеля ТФБ составляли кредиты, связанные с бизнесом его собственников. Ущербность кэптивной модели в последнее время — самая распространенная причина проблем кредитных организаций. Об этом говорят «патологоанатомы» из ЦБ после «вскрытия» очередного погибшего банка. Далеко ходить не надо: возьмите хотя бы банк «Спурт», который подкосило финансирование аффилированных с его руководством заводов — КЗСК и «КЗСК-Силикон».
«Мы планировали в процессе приватизации создать банк финансово-промышленной группы, — рассказывал Мусин „БИЗНЕС Online“. — Чтобы развивать те средние предприятия, которые были приватизированы. Тогда, в тех условиях, это было оправданно, но впоследствии это вылилось в стратегическую ошибку. Банк — это тоже бизнес, он не должен быть инструментом. И любое предприятие должно в банк приходить, убеждать, показывать бизнес-план, а к своим все равно отношение мягче. А мы стали опекать свои предприятия». Это фабрики легкой промышленности «Спартак» и «Адонис», финансовая компания «ТатИНК», масса ретейл-проектов — торговые сети DOMO, «Книжный двор», «Белый ветер цифровой», совместная с Ринатом Губайдуллинымагроимперия «Золотой колос».
Главным мотивом работы по такой кэптивной схеме была возможность сорвать большой куш за счет инвестирования в быстрорастущий, высокодоходный и рискованный бизнес — своего рода венчур, где есть большой риск, но можно и хорошо выиграть. Распространенность такой модели ведения бизнеса — родовая травма отечественного банковского сектора. Большинство олигархических империй 90-х годов выросло из кэптивных банков. Возьмите, например, группу «Альфа» — она тоже поднималась как кэптивная и только потом, когда встала на ноги, начала отказываться от такого метода ведения бизнеса. Можно еще вспомнить «Онэксим», «Менатеп», группу «Мост» и так далее. Тот, кто этим не занимался, был или госбанком с гарантированным финансированием и отсутствием ответственности за промахи, или аутсайдером, окучивавшим какую-нибудь мелкую нишу. Так что, как видите, кэптивная модель — вполне работающий механизм.
Поначалу у ТФБ все шло просто отлично — вспомните Татфондбанк и его финансово-промышленную группу в нулевых годах! DOMO была федеральной сетью, «Золотой колос» — системообразующим игроком в сельском хозяйстве РТ. Об остальных проектах тоже можно сказать немало хороших слов. Сам ТФБ был быстрорастущим, крепким банком с передовыми финансовыми технологиями. Даже вызвавшая массовое бегство вкладчиков срежиссированная атака на банк в октябре кризисного 2008-го не смогла сломать его и финансово-промышленную группу (в отличие от многих почивших в то время в бозе федеральных олигархических структур).
Финансовый кризис 2008–2009 годов здорово ударил по группе ТФБ, но к 2010-му наступила ремиссия, которая продлилась до 2015 года. Все это время Мусин пытался выскочить из ловушки: проблемы казались решаемы, пусть и в долгосрочном периоде. Экономика еще росла, а цена на нефть в начале 2014-го еще была выше $100 за баррель. Но во второй половине года начался серьезнейший кризис, который длится и по сей день. И это кризис не с точки зрения падения ВВП, а по падению доходов населения, заработных плат, частного потребления (по данным Высшей школы экономики, с 2014 года реальные доходы россиян упали уже почти на 20%, и это только по статистике). И вся кэптивная модель ТФБ, и до этого дышавшая на ладан, рухнула. Так что многие кэптивные компании из орбиты ТФБ банкротятся сейчас по вполне прозрачным причинам. Можно много сказать и о некачественном управлении, но все-таки главная ошибка Мусина — это выбор направлений инвестирования. Он промахнулся много раз, его венчурные ставки не сработали. «Плохой банкир», — скажете вы. Возможно. Но посмотрите, как вокруг падают банки со своими группами (свежий пример — «Югра»). Так что Мусин вовсе не одинок в неправильной оценке параметров текущего кризиса.
Можно много еще написать и про действия ЦБ, который знал, что в марте 2016 года ТФБ зашатался, прошляпил проблемы банка и, когда в декабре наступил самый тяжелый момент, не выполнил то, для чего ЦБ всего мира и задуманы, — не стал «кредитором последней инстанции». Возьмите Америку с ее тяжелейшим финансовым кризисом лета-осени 2008 года. Тогда закрыли глаза на ошибки, сделанные банкирами в безумном расширении ипотечного кредитования, и спасли всех, залив пожар деньгами и не разбирая, кто прав, а кто виноват (кроме Lehman Brothers, где регуляторы допустили ошибку, но в отношении других банков быстро опомнились). Но руководители ЦБ, увлекшись играми в финансовую стабилизацию, бездарно прозевали банковский надзор и почему-то отказываются считать тяжелое падение реальных доходов россиян серьезной ситуацией. Но это же напрямую затрагивает банки, которые сейчас падают чуть ли не ежедневно. Придумали замороченную новую схему санации через bail-in и еле-еле, после шестимесячных переговоров, воплотили при санации банка «Пересвет». Кстати, Татфондбанку, не попавшему по времени в старый механизм санации, на переговоры о санации по новому образцу дали только три месяца. Что это, как не двойные стандарты?
Так вот главная претензия к ЦБ в том, что он не понимает очевидной вещи. Банки сегодня массово валятся из-за системного кризиса, и надо не выписывать чеки на сотни миллиардов «похоронной команде» из АСВ, а облачиться в костюмы супергероев – «кредиторов последней инстанции» и спасать системообразующих игроков, заливая их деньгами, как это делают во всем мире. Не спасли ТФБ — получили море человеческих трагедий, потерянных денег, а также целый банкопад по цепочке не только мусинских банков, но и других банков республики. Мусин ведь не держался за свой банк, когда его судьбу решали в ЦБ. «Помню, мы, когда пришли в ЦБ, так и сказали: мы как раз и есть те самые уставшие акционеры, которые готовы за рубль отдать свой банк, чтобы ни клиенты, ни вкладчики не страдали», — рассказывал он. Но в ЦБ посчитали иначе. В итоге Мусин оказался вынужден искать спасение в тех схемах, которые ему сейчас предъявляют следователи. Но их цель была не в том, чтобы украсть уже давно потерянные при неудачных инвестициях деньги, а в том, чтобы продлить агонию. Тем более до последнего сохранялся шанс, что банк спасут, как это не раз было: чем тот же Банк Москвы или какой-нибудь «Траст» лучше?
Управляя своей огромной империей, Мусин совершил много ошибок. С его именем ассоциируется большое человеческое горе, его вина несомненна. Но вина как бизнесмена, а не преступника. До последнего дня он старался исправить положение и делал все для этого возможное. Так и наказывайте его экономически, а не уголовно. Банкротьте его, в конце концов! На свободе он будет намного полезнее при распутывании всех хитросплетений его запутанного кэптивного бизнеса, а значит, и больше получится собрать денег в конкурсную массу.
Альберт Бикбов
Источник: “Бизнес Online”
