Школы инструктируют, как работать в условиях военного положения
Школы получают инструкции, как работать в военное время. Вообще-то новости в этом нет, так было всегда, новость в том, что сегодня это вдруг вызвало тревогу — общество уже не готово воспринимать эти циркуляры как обычную бумажную рутину.
Итак, минобразования Красноярского края разослало главам муниципалитетов методические рекомендации о переводе образовательных учреждений на условия военного времени. И.о. министра Светлана Маковская попросила руководителей районов и городских округов довести до начальников управлений образования 23 листа не указаний, но советов, как приводить «подведомственные учреждения в готовность к работе в период мобилизации, в военное время при введении военного положения».
Комментируя документ, в региональном минобре отметили, что мобилизационная подготовка — плановая (ежегодная), определена Федеральным законом, проводится на всей территории России. Все организации, несомненно, должны знать, как вести себя в критической ситуации. Отдельно заявлено, что начата проверка, как документ для служебного пользования утек на всеобщее обозрение.
Действительно, для бюджетных учреждений подобные мероприятия обычны. Помимо внезапных проверок Вооруженных сил ранее также на готовность к работе в условиях военного времени испытывались органы исполнительной власти, министерства, Росрезерв, ЦБ. Те же чиновники администрации Красноярского края периодически выезжают на полигон. В программе пальба из автоматов и гранатометов, катание на танках, селфи, пикник. И — присвоение очередного звания офицерам запаса, а также подарки. Полевой солдатский комплект: в большой сумке типа «мечта оккупанта» сложены плащ-палатка, фляжка, саперная лопатка. И еще много свободного места.
Перерыв в этих играх в войнушку был лишь в ельцинские 90-е.
И бомбоубежища не так давно проверяли. В том же Красноярске, кующем ракетно-ядерный щит, ревизия закончилась неутешительно. Штатским не предложили ничего. Только под краевой администрацией есть, куда прятаться. Но там есть кому и без нас.
И командно-штабные мобилизационные учения с привлечением 10 тысяч резервистов Красноярского края и Хакасии в путинские годы проходили. Пункты сбора пузатых и седых «партизан» разворачивались в школах. Там для проверяющих напоказ выставляли запасы свечей, керосинок. Так, наверное, собирали «в солдаты» и в Первую мировую. Такие трехдневные сборы начались в Красноярске с января 2001 года. Потом — Омск, Иркутск и т.д.
В общем, я к тому, что, вроде, никаких особых военных приготовлений не происходит, за долгие путинские годы привыкли, все в традиционных рамках. Директора школ в курсе, как они должны работать в любое время — мирное и нет. Их проверяют и инструктируют.
Никогда эти «мобмероприятия» особо не афишировались, но особо и не скрывались. Раньше это просто мало кого интересовало. Сейчас же оказалось в фокусе публичного интереса. Что произошло? Очевидно, дело не во власти — она все та же, дело в обществе.
В том, что дрожит теперь в воздухе, а общество это как раз чувствует. Оно знает, на чем ему заостряться.
И абсолютно не важно, организована утечка этого документа самой властью или это частная инициатива. Важен лишь общественный интерес к этой бумаге. И резонанс от нее. Он подготовлен. На прошлой неделе президент заявил, что все крупные предприятия (независимо от форм собственности) должны быть готовы к переводу на военные рельсы и производству оборонной продукции. А до этого мы прослушали песню, исполняемую школотой на Мамаевом кургане: «На земле сей был бы мир, но если главный командир позовет в последний бой — дядя Вова, мы с тобой». Дети пообещали нам, что вернут Аляску, разобьют самураев и т.д.
А еще все эти уже завершенные или запланированные исторические реконструкции взятия рейхстага или Нюрнбергского процесса, вся эта дурацкая риторика каждодневная типа «хочешь мира — готовься к войне». Ну, тысячу раз повторить — действительно начнем готовиться.
А, собственно, чего ради? С кем мы собираемся воевать? Этим вопросом и обусловлен интерес к рядовой бумаге. И таких вопросов — не один. Например, за что воевать? За активы и счета кооператива «Озеро», за никель Потанина и алюминий Дерипаски?
Впрочем, это лишь дрожит в воздухе, а есть и вполне очевидные вещи. Понятно, что накачивание страны милитаризмом, сознательное прививание ей синдрома осажденной крепости — выход для режима, припертого внутренней социально-экономической проблематикой. Циркуляры о подготовке к войне школ писать проще, чем о повышении зарплат учителям. Или качества образования. Масла нет — пушки не помогут, сыра нет — война не выход, но одни лишь разговоры о ней на время отвлекут и воодушевят.
Да, так было всегда. Но что-то происходит. Это еще вчера на учения с участием «партизан» и на чиновниц в танках смотрели со смехом. Сегодня подготовка к войне уже почему-то спектаклем не кажется. Одно дело, когда вам при взлете дежурно сообщают, что нужно делать при турбулентности, посадке в океане, пожаре и т.д. И совсем другое, когда ваш борт бросает в пике, в салоне дым, а вам напоминают: «Наденьте маску сначала на себя, потом — на ребенка».
Алексей Тарасов,
обозреватель «Новой», Красноярск
Хочешь мира – ходи в школу
ДОКУМЕНТЫ, РЕГУЛИРУЮЩИЕ ОБУЧЕНИЕ КРЫМСКИХ ШКОЛЬНИКОВ ВОЕННОМУ ДЕЛУ, СУЩЕСТВУЮТ. СВЯЗАННЫЙ С ЭТИМ КОМПЛЕКС МЕРОПРИЯТИЙ РАСШИРЯЕТСЯ ЕЖЕГОДНО
О рекомендациях по переводу школ на военное положение пресс-секретарь крымского министерства образования Антон Гарькавец говорит с удивлением: «Первый раз слышу. Из Москвы не спускали, и у нас не издавалось. На дворе мирное время».
Между тем документы, регулирующие обучение крымских школьников военному делу, существуют. Называются они распоряжениями «Об организации обучения граждан начальным знаниям в области обороны и основам военной службы». Подписывает их раз в год лично глава республики Сергей Аксенов. Каждый год комплекс мероприятий расширяется: если в 2015 году распоряжение содержало 16 пунктов, то в 2016-м — 23, а в 2017-м — 26. Однако детей касаются далеко не все из них.
Школьникам предписан стандартный набор: встречи с представителями военного комиссариата, участие в олимпиадах по основам военной службы и пятидневные сборы в воинских частях.
О проведении хотя бы в одном районе Крыма олимпиады по военной службе никакой информации нет. Опрошенные «Новой газетой» директора школ говорят, что о таких олимпиадах не слышали. А вот на военные сборы школьники действительно выезжают.
Так, в конце мая этого года в Армянске прошли сборы для учащихся 10-х классов, в ходе которых «допризывников» учили реагировать на радиационную атаку и обращаться с автоматом Калашникова. В пограничных частях школьники провели неделю, и военной подготовкой занимались по 5 часов в день. В сюжетах крымских СМИ по итогам сборов патетично сообщалось, что если в этом году обучение прошли только мальчики, то «в скором времени к военному делу смогут приобщиться и девушки».
Крымские школьники, надо сказать, и сами стремятся попасть в армию: об этом свидетельствуют опросы учащихся 8—11-х классов, которые регулярно публикуют местные издания. Дети считают профессию военнослужащего престижной и хорошо оплачиваемой. И это правда: средняя зарплата младшего офицерского состава на Черноморском флоте — около 40 000 рублей, что почти в два раза больше средней зарплаты по Крыму — 24 700 рублей.
Но еще выгоднее военный патриотизм продавать: за 2016—2017 годы из бюджета Крыма на организацию военно-патриотических мероприятий для школьников было выделено 2 млн рублей, которые распределили между собой в равных пропорциях две компании: ООО «Межрегиональный союз Крыма» (принадлежит жительнице Симферополя Виктории Боул) и индивидуальный предприниматель Андрей Ефремов, известный также в качестве руководителя правления крымской молодежной лиги КВН.
Иван Жилин,
соб. корр. «Новой», Крым
Эвакуация бесполезна
УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ ГОТОВЯТСЯ К ВЧЕРАШНЕЙ ВОЙНЕ ПО ПЛАНАМ, РАЗРАБОТАННЫМ В СОВЕТСКУЮ ЭПОХУ
В Саратовской области рекомендации, касающиеся вопросов гражданской обороны, рассылают по учебным заведениям раз в три-пять лет, по мере обновления федерального законодательства. Как объясняют сотрудники учебных заведений, изменения носят технический характер, в целом планы эвакуации остаются неизменными с советских времен — и практически невыполнимы в современных условиях. Хотя бы потому, что не учитывают сегодняшнее состояние саратовских дорог.
«Если красноярская методичка предназначена для спасения людей — зачем на ней гриф ДСП? Такие рекомендации должны быть напечатаны в каждой газете и на сайте каждого учебного заведения, чтобы люди знали, что делать в чрезвычайной ситуации, — говорит полковник запаса Александр Глущенко, в 2008–2011 годах работавший заместителем директора одного из саратовских колледжей. — У нас такие документы не считались секретными. В первый день учебного года проводился день гражданской обороны: всех студентов приглашали в актовый зал, я в течение двух часов объяснял порядок действий в случае того или иного ЧП».
Недавнее высказывание президента о готовности промышленности к переводу на военные рельсы Александр Анатольевич характеризует по-армейски: «Создание образа осажденной крепости в целях удержания власти. У красноярских чиновников от образования сработал инстинкт: не успел вождь рта раскрыть, а мы уже бежим впереди паровоза с методическими рекомендациями. На самом деле такая рассылка — плановое мероприятие, эти документы обновляют каждые три-пять лет, как только выходит какой-нибудь новый приказ или инструкция МЧС. Правда, пользы от этой бурной макулатурной деятельности мало».
Как объясняет Глущенко, за каждым учебным заведением, расположенным в крупном промышленном центре, «который может подвергнуться удару оружия массового поражения», с советских времен закреплен район эвакуации — село, куда при необходимости должны вывозить учеников и педагогов. Колледж, в котором работал собеседник, приписан к профессиональному училищу в поселке Алгай (это один из самых отдаленных районов области). «Процедура эвакуации расписана по часам, но только на бумаге, — разводит руками товарищ полковник. — По правилам, как только в вооруженных силах объявляется степень боеготовности «военная опасность», местная власть обязана подать транспорт. Мы писали во все инстанции, пытаясь выяснить, кто и сколько автобусов нам выделит, но ничего не добились. Следующий момент — дорожная сеть области не в состоянии пропустить большое количество транспорта при массовой эвакуации, мост между Саратовом и Энгельсом будет забит колоннами».
Глущенко ездил в Алгай, пытаясь разобраться, в каких условиях будут находиться эвакуированные. Предсказуемо выяснилось, что государственных общежитий и столовых в районе не осталось, а частники не согласны заключать договоры «на случай ядерной войны». Зато со времен развитого социализма в степном Заволжье сохранилась проблема нехватки воды: привезенных горожан будет нечем поить и мыть.
По сведениям Глущенко, тренировок по действиям в условиях эвакуации в учебных заведениях Саратова в новейшей истории не проводилось. «Как специалист могу сказать: при применении современного ядерного и высокоточного оружия массовая эвакуация бесполезна. Колонна, которая 300 километров тащится по ровной, как стол, степи, может быть легко уничтожена. Хотя не думаю, что наш вероятный противник будет наносить удары по детям. «Бомбить Воронеж» — это, скорее, отечественная традиция».
За гражданскую оборону в учебных заведениях отвечает преподаватель ОБЖ или завуч. Не реже чем раз в пять лет он должен проходить десятидневные курсы в региональном учебно-методическом центре по ГО и ЧС. Для муниципальных и областных учреждений это бесплатно, для «федералов» и частников — 3–5 тысяч рублей за обучающегося. «Обучение сводится к правильному составлению и заполнению документов. У нас в колледже около полутора тысяч студентов и 100 педагогов. На такую численность личного состава только комплект документов по ГО составлял 20–25 папок вот такой толщины», — полковник отмеряет пальцами размер «Войны и мира».
Надежда Андреева,
соб. корр. «Новой», Саратов
Алексей Тарасов, Иван Жилин, Надежда Андреева
По материалам: “Новая газета”
