В феврале этого года Госдума одобрила в первом чтении проект федерального конституционного закона «О внесении изменений в федеральные конституционные законы в связи с созданием кассационных судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции»
Представляя законопроект, секретарь Пленума Верховного Суда РФ Виктор Момотов отметил, что предлагаемые законодательные изменения направлены на создание в системе судов общей юрисдикции самостоятельных апелляционных и кассационных окружных судов, а также определяют их полномочия, порядок образования и деятельности.
Необходимость создания таких судов обусловлена высокими стандартами независимости судей и объективности при отправлении правосудия, поскольку в настоящее время областные суды совмещают функции нескольких судебных инстанций по одним и тем же делам.
О том, какие изменения претерпит судебно-правовая система регионов и страны в целом, мы беседуем с профессором, заведующей кафедрой уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА) Лидией ВОСКОБИТОВОЙ:
– Лидия Алексеевна, создание кассационных судов и апелляционных судов общей юрисдикции завершит судебную реформу в России?
– Как известно, сам термин судебная реформа был запущен в 1992 году. Несколько лет назад председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев высказался, что, может быть пора уже завершить судебную реформу. Действительно, мы достаточно грамотно и успешно провели судоустройственную реформу. Судебная система в настоящий момент отвечает назначению современной судебной власти, обеспечивает доступ к суду по всем правовым спорам. Создание Кодекса административного судопроизводства в целом завершило судоустройственное обеспечение конституционно прописанной идеи разделения властей и судебного контроля за обеспечением верховенства права.
Можно сказать, что здание судебной системы выстроено и может служить реализации судебной власти, но в перспективе мы должны видеть необходимость уточнений. Осталось достроить детали, и с помощью указанного законопроекта выстраивается одна из них. Наконец-то мы поняли, что в судах общей юрисдикции проверочные инстанции должны быть самостоятельными, отдельными от тех судов, которые разрешают споры по существу. Когда эти суды заработают, мы получим первое звено и отдельные апелляционные и кассационные инстанции.
Здесь есть плюсы и минусы. Например, деятельностью республиканских, краевых и областных судов в порядке апелляционной инстанции вроде бы обеспечивается принцип доступности правосудия. Но в тех же регионах Дальнего Востока добраться до областного, краевого суда и непосредственно дать показания в апелляционной инстанции бывает невероятно сложно. Тут возникает вопрос материального и технического обеспечения. Нужно, например, активно внедрять системы видеоконференции, чтобы житель района в районном суде мог бы давать показания по делу, рассматривающемуся в апелляционной инстанции в суде субъекта Федерации.
Эти проблемы еще предстоит решать и построением новых звеньев судебной системы они автоматически не снимаются. Что касается кассационных инстанций, то, на мой взгляд, это очень правильный шаг. Россия – это федеративное государство. Наши регионы очень разные. И по уровню экономического развития, и по уровню обеспечения законности, соблюдения прав человека. И когда мы все судебные вопросы, связанные с пересмотром судебных актов, замыкали на субъекты Федерации, была создана система, когда люди остались беззащитными перед местной элитой. Человека могли обидеть власти в субъекте Федерации и суды в субъекте Федерации не могли его защитить. Федеральный центр не имел возможности вмешаться, а человек не мог «достучаться» до федерального центра. Система, которая была выстроена для отсеивания необоснованных кассационных жалоб, приводила к тому, что федеральные суды в регионах могли попадать под влияние чьих-то «местечковых» интересов. Поэтому появление межрегиональных кассационных инстанций, по-моему, более органично обеспечивает защиту нарушенных прав человека, а также единообразное понимание закона и единообразную судебную практику. Это можно только приветствовать.
Будет ли достаточно вновь создаваемых в регионах девяти кассационных судов на одиннадцать часовых поясов территории страны? Практика показывает, что по уголовным делам обжалуется до 30% принятых решений при том, что аналогичный показатель в Европе составляет 5-7%. Это порождает запредельную нагрузку на апелляционную и кассационную инстанции. Выход тут только один. Нужно повышать качество рассмотрения дел в первой инстанции. Но одномоментно этого, к сожалению, не сделать. Поэтому не исключаю, что может возникнуть вопрос и об увеличении количества новых судов. Но в целом мы идем в нужном направлении.
– Обращаясь к председателю Верховного суда Вячеславу Лебедеву и главе экономколлегии Олегу Свириденко, в приветствии по случаю 25-летия арбитражных судов президент Путин отметил, что арбитраж занял достойное место в единой судебной системе России, внес значимый вклад в развитие цивилизованных экономических отношений, в совершенствование делового и инвестиционного климата в стране…. А что по поводу объединения арбитражных судов и судов общей юрисдикции говорят эксперты?
– Сейчас в мире есть два подхода к определению места судебной власти в современном обществе. Первый подход гласит, что судебная власть обеспечивает верховенство права. Второй трактует судебную власть как ветвь государственной власти, которая защищает интересы государства. Если идти по первому пути, то необходимы специализация судов и целесообразно их организационное разделение, что существенно снижает «управляемость» судов со стороны государства. Второй путь создает централизованную систему, которая становится более управляемой с позиций обеспечения политики и интересов государства, но ее возможности в обеспечении верховенства права неизбежно снижаются.
Сегодня у нас в стране более прогрессивным является арбитражное судопроизводство, поэтому объединение Верховного Суда с Высшим Арбитражным Судом необходимо использовать для того, чтобы «подтянуть» суды общей юрисдикции до того качества правосудия, которого смогли добиться арбитражные суды. Но это касается, прежде всего, гражданского и административного судопроизводства. Сегодня суды общей юрисдикции по гражданским делам более-менее обеспечивают реальную состязательность сторон, учитывая аргументы каждой из сторон при принятии и обосновании своего решения.
Однако, есть еще и уголовное судопроизводство. А уголовное судопроизводство, по-моему мнению, находится в кризисе, и объединение судов само по себе не решает этой проблемы. Создавая систему апелляционных и кассационных судов в судебной системе, мы делаем нужные организационные шаги.
Но качество правосудия – еще и в людях. Сегодня сама ситуация, когда за последние 20-30 лет появились сложнейшие гражданско-правовые отношения в бизнесе, востребовала судей принципиально другой категории подготовки для арбитражного судопроизводства. И юристы-практики говорят: когда приходишь в арбитражный суд, чувствуешь себя человеком. Ты разговариваешь с профессионалом, он тебя слышит и понимает, и ты получаешь аргументированный ответ. Даже, если он не в мою пользу, я понимаю, почему судья принял такое решение. В арбитражном суде судья решает дело не формально, он ищет правосудное решение. А чтобы найти его, он должен услышать аргументы одной и другой стороны, он должен очень серьезно взвесить это и только тогда он может правильно найти правовую норму.
А по уголовным делам обвинитель присутствует в судебном разбирательстве всегда, но нередко по-настоящему в доказывании обвинения, а тем более, в опровержении доказательствами доводов, приводимых в защиту подсудимого, не участвует, полагаясь только на имеющиеся материалы дела, оглашаемые в суде. Многие материалы уголовного дела, в том числе и показания свидетелей, в суде зачитываются, что не позволяет обеспечивать настоящий процессуальный спор сторон об обвинении. Эта система фактически не стала состязательной. Сторона защиты не обеспечена должным образом реальной возможностью исследовать перед судом обстоятельства, которые она считает юридически значимыми для доводов защиты.
Защите, например, крайне сложно оспаривать заключение эксперта, потому что защитнику трудно ввести заключение специалиста или его показания в предмет обсуждения в суде. Любое изменение и даже уточнение показаний, даваемых свидетелями в суде, нивелируется стороной обвинения и судом возможностью огласить их прежние показания, данные в процессе расследования совсем не в состязательном порядке допроса. А в основу приговора, как правило, ложатся доказательства, собранные в ходе расследования, а не те, которые появились и были исследованы в судебном заседании. Порой это не позволяет человеку понять, услышал ли и оценил ли суд то, что он говорит непосредственно в судебном заседании. И сегодня адвокаты, которые работают в уголовном процессе, часто жалуются, что они ничего не могут сделать, чтобы реально помочь подзащитному, даже, когда для этого у них есть определенные основания. Поэтому, конечно, качество работы судов общей юрисдикции предстоит подтягивать.
Для этого могут быть применены и предлагаемые судоустройственные меры, реорганизация в построении проверяющих инстанций. Одновременно, нужны новые подходы и организационные меры, связанные с подготовкой к судебной деятельности тех, кто претендует на занятие вакантных должностей судьи в федеральных судах районного звена.
– Речь идет о юридическом образовании? Каково сейчас положение дел в этой сфере?
– К сожалению, это положение требует улучшения в целом, и в частности, в плане специальной подготовки юристов к занятию вакантной должности судьи. Я приведу один пример. Университет правосудия, который позиционируется как вуз, обеспечивающий подготовку именно судебных кадров, набирает выпускников школ. Человек за четыре года заканчивает бакалавриат. В среднем это происходит в 22 года, тогда как судьей можно стать только с 25 лет. Кто-то идет в магистратуру (это еще два года), кто-то нет. При этом уровень подготовки в бакалавриате для осуществления профессиональной судебной, адвокатской, прокурорской деятельности явно недостаточен. Государство выделяет бюджетные места для бакалавриата, оплачивает подготовку студентов, при том, что в юридической профессии в принципе нет специалистов «среднего звена», на которые рассчитано двухуровневое образование.
Полученных в бакалавриате знаний явно не хватает для осуществления судейских, прокурорских или адвокатских функций, поэтому государство тратит бюджетные средства не совсем рационально. Магистратура сужает спектр подготовки, хотя лишена возможности углублять фундаментальное профессиональное образование. Но даже и окончив магистратуру сразу после бакалавриата, судьей не стать. Судьей можно стать только в двадцать пять лет, а выпускники вуза в большинстве своем моложе. Кроме того, требуется не менее пяти лет стажа работы по юридической специальности.
Во всем мире судейская профессия – верх юридической карьеры, это исключительная профессия из всех, по которым работает юрист. Случайных людей здесь быть не может. Неподготовленный человек здесь опасен, да и просто не выдерживает сложности дел и решаемых задач. Если посчитать нагрузку, то у нас, как правило, судья не работает в режиме хотя бы одного дела в день. Максимальная нагрузка может составлять до 10 дел в день! А, например, уголовные дела бывают и по 450 томов.
Уверена, что сегодня нашей судебной системе нужно специализированное учебное заведение федерального уровня, где профессионалы высокого уровня будут «затачивать» подготовку юриста-профессионала, отвечающего всем требованиям, предъявляемым к кандидатам в судьи, именно на судейскую работу. В хорошем смысле натаскивать на исполнение этой должности. Но плюс к тому еще должна быть и дополнительная теоретическая подготовка, углубляющая понимание права и его верховенства, прав человека и баланса между ними и интересами государства, понимания философских основ судебной власти и механизма ее реализации посредством судопроизводства. На самом деле это очень важный вопрос. Без этого, боюсь, что, сколько новых инстанций не создавай, сколько учебников не пиши, судебная власть для людей так и останется terra incognita…
Беседовал Федор Сомов
