Патрушев-младший как первый из поколения преемников
Особое положение сельскохозяйственного министра уже сейчас меняет обстановку в правительстве.
В программном высказывании отечественного масскульта нулевых, фильме «Ночной дозор» российское министерство магии, замаскированное под скучный «Горсвет», квартировало в эффектном конструктивистском здании на углу Садовой-Спасской и Орликова переулка, которое в реальной жизни с момента постройки этого шедевра Алексея Щусева занимает российский Минсельхоз (когда-то – советский Наркомзем). Двадцатисемилетний тогда сын директора ФСБ наверняка ходил в кино, сопереживал приключениям сотрудников «Горсвета» во главе с героем Владимира Меньшова Гесером («Еще бы – абы кого не берут в замминистры») и, наверно, меньше всего думал, что спустя полтора десятилетия ему самому, Дмитрию Патрушеву, предстоит в том же самом здании из «Ночного дозора» поставить не столько карьерный, сколько буквально мистический (потому что власть всегда балансирует на грани мистики) эксперимент по передаче власти от поколения отцов поколению сыновей.
До прошлой недели этот человек был одним из десятка или чуть больше (ну, сколько их таких – пятнадцать, двадцать?) представителей самой странной социальной группы, которую неточно было бы называть мажорами, поскольку мажорство предполагает что-то легкомысленное и заведомо обреченное, когда человек потому и наслаждается жизнью, что знает или догадывается: это все не навсегда и надо успеть, пока папа в силе. Здесь же речь идет о людях, отцы которых знамениты и влиятельны, но в карьерном смысле папа у них совсем другой и один на всех, общий – Владимир Путин. Это доказывается даже формально: уже есть как минимум два прецедента, когда отцы уходили на фактическую пенсию, но ни на судьбе Сергея Иванова-младшего, ни на судьбе Петра Фрадкова судьбы отцов не отразились никак, потому что не отцы же их ставили на «Алросу» и Промсвязьбанк. И не родной отец, которого по всем признакам и слухам также скоро ждет пенсия, а другой отец, общий и главный, сделал теперь Дмитрия Патрушева не просто министром сельского хозяйства, но первым министром-сыном, тараном для карьерного потолка, ограничивавшего перспективы группы сыновей до сих пор. Теперь перестает выглядеть фантастикой российское правительство будущего, в котором сидят Иванов-младший, Фрадков-младший и другие «младшие» вплоть до знаменитых Чаек. Табу, существовавшее еще с советских времен (трое самых знаменитых мажоров эпохи, сын и два зятя, работали на очень скромных по нашим меркам должностях заместителя министра МВД, главреда «Известий» и командующего авиацией округа), снято – теоретически можно было бы оговориться, что ясности по этому поводу не будет еще долго и еще неизвестно, как общественное мнение встретит назначение Дмитрия Патрушева, но это именно теоретически, потому что – ну в самом деле, какое общественное мнение?
Эти сыновья уже не укладываются в определение детей номенклатуры. Они сами номенклатура, они не прожигают жизнь, а строят ее, они принимают решения и, надо полагать, несут за них ответственность. Но все же в сравнении с другими людьми своего класса они имеют несколько принципиальных эксклюзивных особенностей. Их коммуникативные возможности внутри власти заведомо выше возможностей «простых» людей из номенклатуры – министр экономики Максим Орешкин или новый министр связи Константин Носков принадлежат к тому же поколению, что и Дмитрий Патрушев, и как минимум министерство Орешкина более сильно и влиятельно, чем министерство Патрушева, но у Орешкина нет возможности позвонить в любое время суток секретарю Совета безопасности РФ и о чем угодно его попросить, а у министра сельского хозяйства такая возможность есть, и она делает Минсельхоз почти силовым министерством. «Простого» министра, как показывает пример Алексея Улюкаева, при необходимости можно посадить в тюрьму. Министра в ранге сына так просто не посадишь, и это значит, что министр-сын обладает известным иммунитетом в сравнении с «простыми» министрами. Как работает этот иммунитет, уже можно было убедиться на примере Дмитрия Патрушева, при котором отчетность Россельхозбанка была засекречена ФСБ. Особое положение сельскохозяйственного министра (по крайней мере, пока он единственный в правительстве министр-сын) уже сейчас меняет обстановку в правительстве и создает в нем новые возможности для потенциальных конфликтов, но, как мы видим, назначению Дмитрия Патрушева ничто не помешало.
Зачем это делает Путин – в общем, понятно. Проблема преемничества не замыкается на единственную фигуру первого лица. Приход самого Путина на место Бориса Ельцина был все-таки аварийным, и то, что Путин привел с собой своих «питерских» и «дрезденских», вряд ли можно назвать удачей для тех людей, которые составляли высший слой российской элиты в момент смены первого лица. Каким бы верным преемником Ельцина ни был Путин, его приход стал сокрушительным ударом по прежней номенклатуре, да и по всем ценностям предыдущей эпохи. И если примерять схему смены власти 1999 года на будущий (и так или иначе неизбежный) уход Путина, то получится что-то очень неприятное для нынешних хозяев страны – у любого преемника обнаружатся свои сокурсники, сослуживцы и соседи по дачному кооперативу, поэтому окружение Путина, оставшись без Путина, практически обречено повторить судьбу своих предшественников в диапазоне от Валентина Юмашева до Павла Бородина. Очевидно, ни Путин, ни его друзья в этом не заинтересованы, и «правильное» выращивание преемника они начинают с выращивания его окружения, чтобы в назначенный час среди людей, которые будут делить власть, вообще не осталось посторонних.
Это не имеет ничего общего ни с феодализмом, ни с «нормальной западной практикой», на которую сейчас любят ссылаться, вспоминая Кеннеди и Клинтонов, комментаторы, у которых Путин всегда прав. Нет, здесь что-то другое, отчаянное и необъяснимое, преследующее единственную цель – чтобы так, как сейчас, было максимально долго, желательно бесконечно. Это не имеет отношения ни к истории, ни к общественному развитию, это наоборот, попытка обмануть историю, чтобы, когда она постучится в дверь, на вопрос «Кто дома?» всегда был один и тот же ответ, если не вдаваться в тонкости с именами и годами рождения. Самогерметизация власти, самобальзамирование, глупая, в общем, игра с самым серьезным отношением к ней. Укомплектовывая власть людьми, по-сыновнему обязанными персонально ему, Владимир Путин делает систему не более устойчивой, а более уязвимой, потому что по-настоящему взрослым это поколение сможет стать только без него, и полагаться на этих сыновей авансом – еще больший риск, чем тот, который в 1999 году был у семьи Ельцина, поставившей на Путина.
Олег Кашин
По материалам: “Собеседник.Ру”
