Девушки за решеткой рассказали о семейном рабстве и насилии
Три сестры, убившие отца, Михаила Хачатуряна, находятся в изоляторе временного содержания – судья в понедельник так и не решилась отправить их под арест: недостаточно оснований. Следствие готовится через 72 часа представить более весомые улики. Сегодня сестер Хачатурян навестили правозащитники, в числе которых – обозреватель «МК». Средняя дочь говорит о насилии над собой и старшей сестрой, о связях Хачатуряна в полиции и о том, что она не жалеет о случившемся: «Хуже, чем было, уже не будет».
Если бы все случившее было страшной сказкой, то звучала бы она примерно так: в некотором царстве, в некотором государстве трёх принцесс, трёх красавиц, заточили в неприступный замок за то, что они убили чудовище. Но это реальность – двухэтажное зеленое здание ИВС на улице Осташковская окружено забором с колючей проволокой.
Сестер Хачатурян, которые убили отца, рассадили в изоляторе по разным камерам. Они не смогли бы даже докричаться друг до друга. Но каждая знает: сестры рядом, и это поддерживает их «боевой дух». Подруги девочек уже передали им какие-то тёплые вещи. Дежурный ИВС ещё утром вызвал «скорую», чтобы медики сделали всем троим сёстрам, получившим ранения, перевязку. Книги, обед, разговоры с сокамерницами – так довольно скучно протекают назначенные судом 72 часа за решёткой.
Анжелика (все имена изменены – «МК») – средняя, ее считают главной вдохновительницей страшного преступления. Худенькая, маленькая, она сидит на нарах и спокойно рассказывает о себе, случившемся и условиях содержания. Девушка поражает спокойствием. Даже сложно представить, что можно вот так рассказывать про убийство отца, каким бы он ни был. Михаила Хачатуряна девушка называет «он». И никак иначе.
– Здесь терпимо, – начинает она. – Но мы морально были готовы ко всему.
– Вы не из бедной семьи, наверное, тюремная пища пришлась вам не по вкусу?
– Да нет. Хорошая еда. Суп и картошка с мясом сегодня были на обед, рисовая каша на завтрак. Вкусно.
– А одноразовое постельное белье, которое, как я вижу, уже за одну ночь пришло в негодность? Неужели и оно нравится?
– Не очень, если честно. Но это ведь самый лучший вариант, чтобы не стирать.
– Анжелика, скажите, вам нужен психолог?
– Не помешал бы. Позовите его, если можете. Как бы ни развивались события, я готова ко всему. За сестёр только очень переживаю. Знаете, я ведь изначально хотела взять все на себя и одна сесть в тюрьму. Но мы не продумали всех деталей.
– Порезы на руках болят?
– Не очень. Это младшая нас после всего порезала ножом, чтобы можно было потом сказать, что это была самооборона. Но в итоге мы запутались. Многое надо было просчитать, а мы не смогли. Так что пошли на чистосердечное признание.
Я ни о чем не жалею. Нельзя было больше сносить то, что он с нами делал. Тюрьма – это лучше, чем жить с ним.
– Так ужасно было?
– С 10 лет избиения, с 14 – домогательства. Когда он выгнал маму три года назад, стало все совсем плохо.
Он бил нас всем, что попалось под руку за любую мелочь. У него наверное была низкая самооценка, и он так отыгрывался на нас. Плюс в его понимании женщина – рабыня. Он совершенно ничего не делал по дому, даже воды себе сам не наливал и окно не закрывал. Отдавал нам приказы. Не позволял нам ходить в школу.
Я и младшая учились в одном классе, так вот, за весь год были там 7 дней. Старшую он ещё более менее отпускал, потому что она училась на медика. Запрещал современно одеваться, гулять на улице, пользоваться социальными сетями. Но, наверное, это можно было стерпеть, если бы не было ещё хуже…
– Вы про насилие?
– Да. Этому подверглись я и старшая сестра. Он пил психотропные таблетки. Говорил нам, что ему от них лучше, типа успокаивают. Но в реальности он после них становился только агрессивнее. Всего за три дня до произошедшего он лежал в психиатрической больнице. Он там пробыл почти месяц. Но лучше не стало.
– Почему вы не обратились в полицию?
– У него там связи. Он договорился, что любое заявление на него не принимают.
– Но это же ерунда!
– Нет, вы не знаете, у него связи. Однажды мама сама от него сбежала, он ее нашёл с помощью полиции моментально! Это было в 2006 году, а сейчас 2018-й, он вообще мог все.
– Вы маме рассказывали, что он с вами творил?
– Нет, мы говорили, что все хорошо. Договорились молчать обо всех издевательствах. Она все равно сделать бы ничего не смогла и только мучилась. Когда мы его убили, позвонили брату, он – маме. Мама приехала, мы все ей рассказали. Она спросила: «Зачем вы это сделали? Мы бы что-то придумали». Ничего бы не придумали. По-другому было нельзя.
– Страшно все это…
– А нам уже не так страшно. Хуже, чем было, уже не будет.
Ева Меркачева
По материалам: “Московский комсомолец”
“Московский комсомолец”, 31.07.18, “На похоронах убитого тремя сестрами отца заявили о пропаже денег”
Во вторник в Мытищинском районе Подмосковья похоронили Михаила Хачатуряна, которого убили его дочери — три сестры. Мы побывали на церемонии прощания и пообщались с собравшимися. Они говорили о том, что со счетов отца девушек таинственным образом пропали все деньги.
По версии задержанных сестер, на преступление их толкнула безысходность, от которой бежать было некуда и не к кому: отец избивал их, прибегал к насилию, относился как к рабыням. Помощи им ждать было не от кого — учителя на частое отсутствие сестер в школе не реагировали, полицейские на жалобы соседей закрывали глаза, органы опеки, по некоторым данным, предпочитали тоже не вмешиваться во внутрисемейный конфликт.
Однако у друзей и родственников погибшего своя версия на трагические события. Противоположная тому, что говорят дочери Хачатуряна и соседи семьи.
Отпевали Михаила Хачатуряна в Армянской апостольской православной церкви, что в двух шагах от Ваганьковского кладбища.
В 10.30 около храма собралось порядка полусотни человек. В основном мужчины. Все сохраняли молчание. Курили. Из церкви доносился женский плач.
На скамейке перед храмом сидела мать покойного. Идти сама она не могла. В храм ее буквально несли под руки молодые люди. Чуть позже собравшиеся вызвали бригаду «скорой помощи».
Чужих здесь не было. Мужчины пристально следили, чтобы журналисты не проникли на траурное мероприятие. В течение полутора часов к церкви подходили люди. Мужчины кивали друг другу, здоровались, обнимались. Женщины шли молча, склонив голову. Около входа оставляли траурные венки с лентами: «От племянника», «От матери», «От сына» и несколько ритуальных корзинок от друзей погибшего.
Ближе к полудню площадка перед храмом полностью заполнилось людьми. Ни одного публичного человека, которого можно было опознать, мы не заметили.
Жена Хачатуряна на похороны не пришла. И это объяснимо: все прекрасно знают эту женщину. Если бы она тут появилась, ее могли бы разорвать. Многие не сомневаются, что она могла быть причастна к убийству. «Возможно, обида в ней сидела за то, что муж выгнал ее когда-то. Она ведь изменяла ему, выпивала. Михаил вроде как-то вернулся домой и застал ее дома в короткой юбке и с мужиками, — говорили в толпе. — Она ведь даже в день его смерти одна из первых оказалась на месте трагедии. Говорят, хмельная была, вроде какие-то незнакомцы ее сопровождали».
Разумеется, не было на похоронах и дочерей: они ждут своей участи в изоляторе временного содержания. Но если даже предположить невероятное и их отпустили бы проститься с отцом, с церемонии девушек точно попросили бы. И это в лучшем случае. Родственники Михаила категорически отказались оплачивать им адвокатов.
Заметила я сыновей Хачатуряна (старший — от предыдущего брака). Молодые люди держались сдержанно. Ни с кем не общались. В целом все мужчины на прощании были не особо разговорчивы, некоторые были агрессивно настроены к представителям прессы.
Лишь один из присутствующих согласился с нами пообщаться. — Я 30 лет знаком с Хачатуряном, за столько лет ни одного косяка за ним не было замечено, — начал мужчина лет 45. — Он в компании вел себе интеллигентно, был даже слишком сдержанным. Мы никогда не слышали, чтобы он голос повышал, разговаривал почти шепотом. В последнее время столько грязи вывалили на Михаила, но никто не хочет докопаться до правды. Почему никто не спрашивает, куда пропали все деньги со счетов Хачатуряна? Ничего ведь не осталось.
— Вы намекаете, что деньги могли украсть дочери и потом убить отца?
— Во всяком случае, многие знакомые Михаила сошлись во мнении, что жадность девушек сыграла свою роль. Они ведь знали номера всех карт отца, где лежали деньги, пароли от всех карт. Это говорит о том, что отец всецело доверял им. В армянских семьях родители всегда доверяют детям. У нас так принято. Вот ваши дети знают пароль от ваших кредитных карт? Нет? А мой сын знает. Это нормально. И задержанные знали. У него не было секретов от девочек. А то, что он их баловал, — ни для кого не секрет. У каждой из них была своя карта, куда он ежемесячно переводил им на личные расходы порядка 60 тысяч рублей. Девушки никогда не отказывались от денег и тянули с него еще, им все было мало. В свою очередь, Михаил исполнял любую их прихоть, одаривал подарками. Вот они ему и отплатили.
— Девушки общались с матерью, которую Хачатурян выгнал?
— Она при дочерях занималась черт знает чем. Показывала им дурной пример своим поведением. Поэтому он и решил девочек оградить от общения с ней. Запретил им общаться. Сына выгнал по той же причине, вроде парня застал с легкими наркотиками. Так как Михаил сам отрицательно относился к алкоголю и наркотикам, то выгнал сына из дома. Но дочери продолжали общаться с матерью. Они ее жалели, помогали ей деньгами. Каждый месяц они передавали ей по 40 тысяч рублей. И Михаил знал об этом, но делал вид, что был не в курсе. Не препятствовал, потому что понимал, несмотря ни на что, его бывшая жена подарила ему детей — и он не мог ее оставить без средств существования. А самому ему передавать деньги было неудобно.
— Он был богатым человеком?
— Денег особо у него не было. Все эти рассказы о баснословном богатстве Хачатуряна сказки. Разве богатые люди живут в «двушке» на окраине Москвы. А машину вы его видели? Старенький «Лексус», который он выкупил по дешевке. Деньги у него были, но он все отдавал детям.
— Откуда у него деньги, если он не работал?
— А вы разве не знаете людей, которые не работают, но имеют деньги? У Хачатуряна были очень влиятельные знакомые.
— Хачатурян мог принимать наркотики?
— Это история не про Михаила. Мы ведь часто сидели в одной компании. У армян принято встречаться, есть хаш с чесноком и запивать водкой — традиция такая. Так вот Хачатурян никогда даже не притрагивался к водке. Следил за здоровьем.
— Угрозы, которые поступали от Хачатуряна в адрес детей, не говорят о том, что покойный был трепетный отец и муж.
– Он воспитывал дочерей как мог. В его семью мы не лезли. Не принято это у нас — интересоваться личными проблемами. Воспитание — сугубо личное дело человека. Отец воспитывает детей так, как считает нужным. Никто ему не указ в этом деле — ни друзья, ни женщины.
Но я точно знаю, что Михаил мечтал вырастить достойных дочерей. Он говорил им: «С парнем будете встречаться, только если уверены, что соберетесь за него замуж». Но они не хотели замуж. А его желание — это нормально. Например, мой сын даже не знакомит меня со своими девушками. Говорит, если встречу будущую жену, тогда и приведу в дом. Это правильное воспитание.
Помню, Михаил переживал, когда однажды вернулся из больницы, а дома творился страшный бардак, девочки перед его приездом не соизволили даже убраться. Он волновался, что дочери пойдут по стопам матери, поэтому и не позволял им выходить из дома. И школу он запрещал им посещать не случайно.
Он ведь, когда понял, что здесь из дочерей ничего хорошего не получится, решил перевезти их в Израиль, поближе к святым местам. Накопил деньги на квартиру там, ему знакомые уже подобрали жилье. Он верил: у девочек в Израиле не будет того соблазна к разгульной жизни, который был в Москве. Но его мечта не осуществилась. Да и не могла осуществиться, если убийство дочери запланировали аж в 2014 году — во всяком случае, об этом нам рассказали следователи.
Чужая душа — потемки. Хочется верить, что приятели Михаила Хачатуряна действительно не подозревали, что творилось в семейной жизни их друга.
Ирина Боброва
