Суд не отпустил онкобольную из колонии. Она отбывает срок по делу о «булочках с маком»
Карточка процесса
Суд: Кромской районный суд Орловской области
Осужденная: Мария Полухина
Статья: ч. 2 ст. 81 УК РФ, ч. 6 ст. 175 УИК РФ
Решение: в освобождении отказано
Село Тросна Орловской области, улица Первомайская. Расположившийся здесь Кромской райсуд похож на спичечный коробок. Удобства во дворе. Там же — упавшие спелые яблоки, которые иногда собирают сотрудники суда.
В 11 утра 21 августа суд должен был рассматривать ходатайство осужденной онкобольной женщины об освобождении по болезни (актировка). Была вероятность, что женщину с ее ходатайством завернут. Вероятность оправдалась.
— Аудиозапись можете вести, поскольку гласность, — на всякий случай сообщил о положении дел в стране незваным гостям судья Руслан Ерохин (с сединой, за 50).
Адвокат попросила судью приобщить к делу обращения Amnesty International на имя генпрокурора страны и главы ФСИН с просьбой отпустить онкобольную по болезни. Судье Ерохину стало заметно нехорошо:
— Какое это отношение имеет к ходатайству об освобождении? Мы просто как макулатуру, что ли, это должны приобщить? — судья пытался сохранить на лице крайнюю степень невозмутимости, но не смог и замахал на сотрудницу Amnesty, которая хотела что-то пояснить с места. — Не надо! Вы у нас в качестве слушателя!
Общественный защитник объяснила, что обращения говорят о том, «что судьба данного человека небезразлична очень многим людям».
— И что дальше? Это доказательство какое-то?
— Ну вот, вы зачитали заключение медико-санитарной части ФСИН о том, что освобождению по болезни осужденная не подлежит. Где в этом заключении доказательство, что ее болезнь не входит в перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания? Доказательств нет. Но вы же приобщили бумагу.
— Это заключение — необходимый документ. Оно будет учитываться как доказательство, — и судья обратился к осужденной: — Они что, вот эти граждане, которые писали эти бумаги из этой организации или как она называется (Amnesty international она называется. — В. Ч.), знают лучше, чем вы, что у вас обнаружено?!
Осужденная была напугана, но бумаги тоже попросила приобщить. Собственно, кроме правозащитников никто ее здоровьем за эти два года больше не интересовался. Это была 61-летняя Мария Полухина, фигурантка воронежского макового дела, три года назад приговоренная вместе со всей семьей — мужем, дочерью и сестрой к срокам от 8,5 до 9 лет — за продажу пищевого мака, которую уже не существующая ФСКН объявила наркотиком.
По торговцам пищевым маком за последнее десятилетие были заведены сотни уголовных дел, и в каждой конкретной истории были свои оперативники и свои фээсбэшники, крышевавшие рынки, торговые точки и кафе. И кто отказывался сотрудничать, нарывались на ФСКН. Как семья Полухиных, отказавшихся сначала делиться с крышевавшими кафе ментами, а затем со следствием, предлагавшими за взятку закрыть дело.
Этой весной Мария Полухина перенесла тяжелую операцию (онкология), затем — 24 курса лучевой терапии. До этого на протяжении двух лет она жаловалась на сильные боли и кровотечения, однако администрация ИК-6 Орловской области ссылалась то на отсутствие оборудования и врачей, то на нехватку конвоя, который бы мог сопровождать осужденную в гражданскую больницу. Когда Полухина попросила перевести ее на колонию-поселение, ИК-6 попросила Кромской райсуд этого не делать: осужденная «резко снизила свою общественную активность», «вину не признает» и «не испытывает чувства раскаяния». Суд согласился.
Сразу после заседания Полухиной стало плохо и ее (наконец-то, спустя два года) госпитализировали в больницу, врачи которой и обнаружили у нее рак второй стадии и экстренно прооперировали. Причем гражданский врач сильно ругался из-за потери времени.
Колония перед Полухиной не извинилась (еще чего). Но областной суд, срочно рассмотрев жалобу защиты, перевел женщину в колонию-поселение.
К тому моменту у пенсионерки гражданские врачи обнаружили еще и гепатит С, которым она, по ее данным, заразилась сразу при поступлении в ИК-6, когда 13 прибывших осужденных женский врач осматривал одним и тем же медицинским инструментом, не дезинфицируя его (соответствующее заявление Полухиной М.В. имеется в распоряжении редакции, как и разрешение на оглашение диагнозов).
За беспредельные халатность и пофигизм, естественно, никто из сотрудников ИК-6 ответственности не понес, хотя родные писали заявление о преступлении в СК.
Летом этого года дочь Марии Васильевны Яна Орех в качестве общественного защитника подала все в тот же Кромской райсуд ходатайство об освобождении матери от отбывания наказания по болезни (так называемая актировка). Основание: установленный правительством «Перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания». К таковым отнесены и все случаи злокачественных новообразований, требующие лечения в специализированной медицинской клинике. Между тем врача-онколога на колонии-поселении в поселке Шахова никогда не было и не будет, как и врача, который бы мог взять биопсию.
Но медико-санитарная часть ФСИН, та самая, которая два года отказывалась вывозить женщину на обследование, принесла теперь в райсуд заключение медицинской комиссии о том, что проведенное недавно обследование осужденной показало, что ее заболевание вообще не подпадает в правительственный Перечень и потому она «не представлена к освобождению» (кроме того, в этих бумагах указывалась иная группа крови, чем та, которая 60 лет была у Марии Полухиной).
— Ваша честь, меня не обследовали, — сообщила по видеосвязи из колонии сама Мария Васильевна. — Это заключение сделали на основании предыдущих документов. Обследования я не проходила. Меня после операции в феврале 2018 года осмотрели всего один раз. Я из больницы вышла четыре месяца назад. И у меня за 4 месяца ни разу не взяли кровь на биопсию, хотя я постоянно просила…
— Понятно, — отозвался судья и попросил что-то сказать представителя медсанчасти. Молодая блондинка представилась начальником филиала медицинской части № 3 ФКУЗ МСЧ 57 ФСИН России, майором внутренней службы Татьяной Усачевой. Признала: комиссия изучала лишь амбулаторную карту Полухиной, сама осужденная на медкомиссию «не вывозилась». Дальше цитирую без купюр:
— Да, заболевание у осужденной есть. Есть. Но учитывая, что на настоящий момент она отбывает наказание в колонии-поселении, здесь имеется как бы лицензия на доврачебную помощь. Всю остальную помощь осужденные получают по обязательному медицинскому страхованию — полису ОМС. Поэтому она не представлена к освобождению. В колонии-поселении она может сдать кровь по полису ОМС. Может обращаться к фельдшеру.
— У нее даже изменился диагноз. В настоящий момент стадия ремиссии. Можно сказать, болезнь в процессе затухания. Ну то есть затишье.
— Затишье, — утвердительно повторил судья.
— Да. Но что будет в последующем, никто не скажет.
— Ну то есть можно констатировать определенное улучшение состояния?
— Затишье.
— Затишье. Ну по крайней мере не ухудшение, да?
— Не ухудшение.
Вопросы к начальнику медчасти были у общественного защитника. Госпожа Усачева повторяла, что осужденная спокойно может обслуживаться по полису ОМС «на базе городской центральной районной больницы».
— Но там нет онколога. Почему вы считаете, что по месту отбывания ей может быть оказана специализированная медицинская помощь? — спрашивала Яна Орех. Начальница медсанчасти была верна себе: «Осужденным, находящимся в колонии-поселении, оказывают помощь по полису ОМС».
Не выдержала сама Мария Полухина:
— Ваша честь, когда я только приехала на поселение, у меня случился приступ. Скорая приехала. Врач вколол такие уколы, что мне еще хуже стало.
Через день приступ повторился. И когда врач приехал снова, он администрации при мне сказал: «Вы меня не вызывайте, я ей помочь не могу».
— Понятно, хорошо. Прокурор? — обратился Ерохин к девушке в розовой обтягивающей кофте и с длинными красными ногтями. Та все заседание молчала. Теперь была предельно лаконична: «Оснований для освобождения не имеется».
Судья Ерохин находился в совещательной комнате строго 15 минут: пенсионерку Полухину лечиться на свободу не отпустил.
…Через два часа мы будем в поселке Шахово на краткосрочном свидании с самой Марией Полухиной, ее дочерью Женей и сестрой Ниной Чурсиной. Несмотря на то что это колония-поселение, по ее территории осужденным передвигаться свободно нельзя, везде заборы с колючей проволокой. Больше походит на концентрационный лагерь.
На встречу нам дали час, в присутствии сотрудника учреждения. Женщины рассказали среди прочего про антисанитарию (например, две раковины, в которых осужденные и стирают, и моют овощи\фрукты), про то, что два месяца им не пропускают «Новую газету» (а тут ее читают, «сначала мы, женский отряд, потом передаем в мужской»), а номер с материалом о том, как Полухину два года не лечили в ИК-6, вовсе изъяли. По поводу «оказания медицинской помощи»:
Врач орловского онкоцентра Галина Мурадян, куда раз в три месяца возят Марию Васильевну, так тесно сотрудничает с колонией, что первым делом, даже не осмотрев женщину, спрашивает: «Что, сидеть не хочется? А сидеть придется».
Еще: 9 месяцев Женя Полухина добивалась осмотра у стоматолога или хотя бы возможности поехать к платному. Наконец-то на днях разрешили, но в платной клинике «ДинАстия» (г.Орел, ул. Горького, 47) ее принимать отказались так как «не работают с осужденными».
Глава посаженного семейства, 61-летний Александр Полухин, отбывает наказание в колонии строгого режима в Воронежской области. Семью он уже не видел три года, а семья его. Сроки отсидки у них заканчиваются в 2022–2023 годах.
Вера Челищева
По материалам: “Новая газета”
