Сегодня только ленивый не обсуждает судьбу двух футболистов — Кокорина и Мамаева, устроивших по пьяной лавочке драку. А ведь в этом году исполняется ровно 60 лет с момента ареста в 1958-м лучшего бомбардира СССР — Эдуарда Стрельцова…
Правитель СССР Никита Хрущев в одночасье решил судьбу знаменитого футболиста, отправив его своим волевым решением за решетку. Разница только в том, что Кокорин и Мамаев прекрасно знали, за что арестованы. А вот Стрельцов до последних дней своей жизни утверждал, что отсидел 5 лет за чужое преступление…
«Торпеда» из «Торпедо»
Примечательно, что свой первый пас мячом Эдик сделал еще полутора лет от роду — его манил этот волшебный и скачущий кожаный «колобок», в который он был влюблен с детства. Окончив семилетку, 14-летний Стрельцов стал рабочим московского «Фрезера», где его сразу же взяли в заводскую команду. А через два года талантливого паренька заметили и пригласили нападающим (редкий случай!) в столичное «Торпедо», где в первых же играх новый форвард забил несколько голов, став настоящей «торпедой» сезона. Немудрено, что вскоре он уже играл за сборную страны по футболу, став к 18-летию лучшим бомбардиром чемпионата СССР и Заслуженный мастером спорта, а на следующий, 1956 год — Олимпийским чемпионом.
У кого же не закружится голова от такого ошеломляющего успеха! Молодой, красивый, рослый, талантливый, Эдуард слишком уж выделялся даже на фоне лучших футболистов того времени. Кроме того, у него имелся автомобиль «Победа», отдельная квартира, весьма приличный заработок, всесоюзная и всемирная слава, наконец… А такой «наглости» в советской стране не прощали никому. Правда, пока Стрельцов был на взлете, его успехами и талантами пытались воспользоваться и «смежники», и «соседи». Так, звезду неоднократно приглашали в «Динамо», клуб советских органов. Усиленно зазывали Эдуарда к себе, в ЦДСА, и армейцы.
Но Стрельцов не стремился уйти из «Торпедо». И тогда его решили скомпрометировать и припугнуть, а следом — выбить из состава сборной СССР, то есть фактически лишить футбольной карьеры: не хочешь идти к нам — вообще не будешь играть. В истории советского спорта достаточно случаев, когда для главенствующей роли «Динамо» осуществлялись волевые решения и даже спецоперации. Разработали такую специальную операцию и для нейтрализации Стрельцова.
Операция «Дисквалификация»
Помимо друзей по команде у Эдуарда было достаточно прихлебателей, готовых «приобщиться» к чужой славе. Открытый, наивный, обладавший спокойным и ровным характером, Стрельцов воспринимал свою славу, как само собой разумеющееся. И не мог предвидеть того, что своим успешным восхождением на спортивный олимп он вызывает у многих чиновников зависть, злость и желание проучить его — баловня судьбы. И впервые такое желание (лишить Стрельцова заслуженной награды) возникло у руководства еще на Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне, где Эдуард просто чудом провел сборную Союза в финал. Но в решающей игре его… заменили на Никиту Симоняна (кстати, бывшего игрока тлибисского «Динамо»).
Однако, рокировка оказалась напрасной: на Олимпийских играх замены не предусмотрены, и медаль пришлось отдать заслужившему ее Стрельцову. Мелочь, конечно, но осадочек, как говорится, остался. У кого? Скорей всего, на этот вопрос может ответить стенограмма разговора члена Политбюро ЦК КПСС Микояна с Председателем Совмина Николаем Булганиным перед самым финалом — на тему замены Стрельцова на Симоняна.
Так как этот демарш не удался, в дальнейшем решили действовать по заранее разработанному плану: провокация, инсценировка изнасилования, лживые показания «свидетелей» и, как логическое завершение спецоперации, — дисквалификация Стрельцова… Однако, никто не предполагал, что ход спецоперации изменится из-за ряда неожиданных случайностей. И вместо легкого испуга Стрельцов испытает всю тяжесть жизни простого зека, выйдя на свободу лишь в 1963 году.
Роковые посиделки
Согласно рассекреченному уже уголовному делу за № 2-196/58, «праздношатающаяся» девушка (спецагент по имени Тамара) должна была познакомиться с другом Стрельцова — спартаковцем Огоньковым, чтобы провести уик-енд в общей компании дружков. Место коллективной пьянки тоже было выбрано не случайно. Ею стала дача некоего Эдуарда Караханова (тоже офицера), который, собственно, и предложил футболистам посидеть у него в загородном доме. Как выяснилось, он был хорошо знаком с Борисом Татушиным — еще одним спартаковцем и другом Стрельцова. По этой причине (для участия в спецоперации) его вызвали в Москву аж с Дальнего Востока. По пути на дачу компания пригласила еще несколько девушек. А на месте ребята познакомились еще и с «другом» хозяина — им оказался некто Владимир Борисович (по всей видимости, куратор спецоперации).
Наутро после весело проведенной вечеринки лейтенант Тамара, резвившаяся накануне с Огоньковым в легковом автомобиле, обратилась в местное отделение милиции и написала на него заявление об изнасиловании. По плану операции, к этому делу должны были «прицепить» Стрельцова, как свидетеля. А уже участие в грандиозной пьянке с «криминальными последствиями» выливалось в неподобающее для образцового футболиста поведение с последующей дисквалификацией Стрельцова и отстранением его от чемпионата мира в Швеции.
Но тут совершенно неожиданно «активизировалась» некая Марина Лебедева (из приглашенных девушек), за которой Стрельцов накануне ухаживал (они целовались) и даже пытался «уболтать» ее. Правда, она его «отшила». Эдуард, в свою очередь, отвернулся к стене и уснул. А рано утром Лебедева тоже отправилась в милицию с заявлением, указав в качестве насильника… Стрельцова. Как потом призналась сама девушка, ее изнасиловал Караханов, увидевший, что у нее с Эдуардом ничего не получилось. Но так как у Стрельцова были отдельная квартира, престижная машина и деньги, то отчим с матерью, узнавшие о случившемся, заставили ее соврать, чтобы потребовать от Стрельцова больших отступных. Началось расследование, а люди в штатском тут же стали распространять по столице самые невероятные слухи.
О слухах (а затем и о скандале) стало известно Первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву, который тут же потребовал устроить показательную расправу над «зарвавшимся» футболистом, невольно запустив роковой механизм репрессивной машины. А довершил это грязное дело следователь, призывавший Стрельцова на допросах сознаться в том, чего тот не совершал, — в изнасиловании. «Что тебе будет — да ничего!, — увещевал он Эдуарда. — За тебя такие люди стоят — даже упоминать о них страшно! Признаешься, дадут тебе условный срок — и уедешь на свой чемпионат в Швецию: как же без тебя-то поедут!».
И Стрельцов, на свою беду, признался, подписав себе приговор — 12 лет тюрьмы.
Виталий Карюков
“Новый вторник”
