«Спрашивал весь день нож»
В московском СИЗО №3 «Красная Пресня» томится заключенный американец Гейлен Грандстафф. Гражданин США ведет дневник, в который ежедневно скрупулезно записывает все, что с ним происходит за решеткой. А приключений у него там хватает! То ему устраивают «темную» другие заключенные, то он познает криминальную субкультуру… До момента, когда у него появился идеальный сокамерник — 57-летний музыкант из Нью-Йорка Томас (играл блюз в московских ресторанах, был задержан за «травку»), — Гейлен пережил много неприятных дней и ночей с криминально настроенными арестантами.
С не говорящими по-английски сотрудниками Грандстафф иногда общается с помощью рисунков. Сам себя он изображает в образе медведя за решеткой. Находчивый американец успел многим полюбиться, но отдельные надзиратели устраивают ему, как он выражается, «харассмент».
Своим русским дневником и тюремными историями американец поделился с читателями «МК».
“Наркоторговец” в образе медведя
Гейлен Грандстафф по профессии пожарный, работал в Южной Каролине, где и познакомился с русской девушкой Аней.
— Я была продавщицей в магазине изделий искусств неподалеку от места, где он постоянно обедал, — рассказывает Анна. — Он подошел, разговорились. И потом стали постоянно общаться. Влюбились, поженились. Спустя какое-то время позвала его на родину, в Воронеж, потому что очень соскучилась по родителям. Там и пришла к нам идея пожить какое-то время в России. Но с работой лучше ведь в Москве, чем в Воронеже, вот мы и переехали в столицу. Гейлен сразу устроился учителем, преподавал английский.
В общем, жили не тужили Грандстаффы, пока к ним в квартиру не вломились полицейские. История ареста американца весьма странная («МК» писал о его задержании в рубрике «Срочно в номер»). Сам Гейлен вот как поясняет случившееся. Мужчина давно страдает болезнью Крона и, чтобы облегчить состояние, постоянно заказывал по Интернету лекарство, точнее биодобавку. Как-то сайт китайского магазина, где он покупал свой препарат, предложил вместе с ним приобрести еще и чистящее средство для металлических изделий. Грандстафф говорит, что уже пользовался таким средством в Америке, потому решил взять: хотел очистить с его помощью уникальный самогонный аппарат, который достал в Москве. В чистящем средстве из Китая содержался гамма-бутиролактон, считающийся психотропным и входящий в список запрещенных на территории России препаратов. Правоохранители возбудили дело по части 3 статьи 229.1 УК, заподозрив американца в контрабанде психотропных средств в крупном размере. Грозит Гейлену до 20 лет лишения свободы.
За решеткой Грандстафф уже почти полтора года (суд только недавно начал рассмотрение его дела по существу). Все это время американец ведет дневник, в котором отмечает, что происходило с ним день за днем. В каждой графе всего по паре-тройке предложений, обычно на английском, но иногда на русском (Гейлен учит наш язык, но пока достиг не слишком больших успехов).
Многие записи сопровождаются картинками. Кстати, Грандстафф вообще очень любит рисовать! Себя он изображает в образе медведя. Казалось бы, это ведь чисто российский образ и это американцы представляют русских в виде медведей, а не наоборот. Но тут случай особый — супруга Аня ласково называет Гейлена мишкой.
Рисунки, на которых мишка в тюремной обстановке, выглядят мило и одновременно грустно. Вот, к примеру, медвежонок лежит на нарах. А вот он стоит во время обыска лицом к стене. Мишка идет на прогулку… Мишка заболел и лежит на полу камеры… Мишка скучает, глядя на небо через решетку… Мишка в суде в клетке… Все эти рисунки Грандстафф потом обязательно посылает жене Ане, сопровождая трогательными подписями.
«Это СИЗО, а не санаторий»
Многие записи дневников (исписал уже не одну тетрадку) американца содержат скучные фразы: «дали таблетку», «гулял на прогулке один», «принесли новый холодильник», «пришла передачка», «переселили в другую камеру». Но есть и настоящие изюминки, тем более если понимаешь, что за ними скрывается.
Дневник начинается — ни за что не догадаетесь — с погон!
Грандстафф специально нарисовал все нашивки и погоны со званиями сотрудников — это для того, чтоб знать, кто сержант, а кто полковник, кто ему что обещал, а кто как ему нахамил или слово не сдержал. Сотрудники ведь (несмотря на то что члены ОНК всех созывов настаивали на этом) не снабжены табличками ни с фамилиями, ни даже номерными жетонами. Именно из-за этого всегда очень трудно установить, на кого конкретно жалуется арестант (в количестве звезд и полосок редкий заключенный разбирается). Грандстафф это смекнул быстрее остальных и нарисовал такую табличку. Он лучше всех других обитателей тюрьмы разбирается, кто здесь прапорщик, а кто полковник.
Весь дневник приводить вряд ли имеет смысл, поскольку это будет неинтересно читателям. Потому публикуем отдельные места с сохранением орфографии (когда текст оригинала на русском) или же в переводе (если на английском).
26 февраля
(Запись сделана на английском.) Режимник зашел в камеру и потребовал написать заявление следующего содержания (далее на русском с орфографическими ошибками): «Притензий к администрации не имею».
Кто-то из сотрудников после визита представителя американского посольства решил перестраховаться и взять с заключенного вот такое заявление. Логика простая: если вызовут на ковер к начальству (мол, пошто американца обижаете?), раз — и бумажку, подписанную рукой Грандстаффа. Самому Гейлену такой ход мыслей персонала сложно было понять. Но заявление он все-таки написал.
16 мая
(На русском и английском.) Режимник Валентин angel.
Видимо, на фоне остальных сотрудников Валентин произвел сильное впечатление на американца. А вообще первое, на что пожаловался Грандстафф правозащитникам, — это на некоего сотрудника, который устраивает ему «харассмент». Гейлен объясняет, что как только дежурит этот сотрудник, то продуктовые передачи ему приходят в ужасном состоянии. Все овощи и фрукты мелко порезаны, как для салата, печенье поломано и т.д. При этом сотрудник насмехается.
— Он зло произносит: «Ха-ха!» — рассказывает Грандстафф. — Это харассмент! Так быть не должно!
За что невзлюбил надзиратель американца, сказать сложно. Но, если верить Грандстаффу, есть еще один сотрудник, который даже называл его как-то — пардон — американской сволочью. Правозащитники предположили, кто это мог быть, и потребовали от руководства СИЗО провести проверку.
3 августа (в этот день Грандстаффа вывозили на суд по продлению ареста)
(Запись на английском.) Время 5.18 утра. Меня предупредили, что заберут через час. В 6.00 снова пришли, чтобы уточнить название суда. Еще час я ждал в специальной камере, пока не забрал конвой. В 14.00 я наконец в Солнцевском районном суде. Мне продлили арест на 6 месяцев, то есть до 24 января!
Конвой в довершение ко всему потерял ключи от клетки, где я сидел. Какой ужасный день!
4 августа
(На английском.) Как же жарко в камере! (Дальше какие-то формулы и цифры.)
1 ноября
(На английском.) На утренней проверке спросил в пятый по счету раз про вентиляцию в туалете (ее надо починить). Дежурный сказал: «Это СИЗО, а не санаторий».
«Масть другой»
19 мая
(На английском.) Дежурный дал совет, как получить помощь в конфликте с сокамерником. Помню правило: сохраняй трезвую голову в любой ситуации и изучай Евангелие.
(Далее на русском.) Борис АУЕ мальчик явно!
Грандстафф попал в крайне неприятную для любого сидельца (даже россиянина) ситуацию, когда его невзлюбили сокамерники. Надо сказать, что некоторые из них были действительно криминально ориентированными персонажами. Особенно «не сошелся характерами» с Гейленом один заключенный по фамилии Бабушкин. Американец каждый день отмечал у себя в дневнике что-то в духе: «Сегодня он злой» или «Бабушкин проснулся не в настроении». Видимо, от настроя сокамерника зависели атмосфера и обстановка во всей камере.
17 июля
(На английском.) Конфликт на сборном отделении. Саша и Давид хотели напугать. Сказали, что я работаю с полицией. Надо обратиться в администрацию.
На самом деле конфликт был весьма серьезным. Грандстаффа на «сборке» (куда выводят заключенных, перед тем как отправить в суд или на следственные действия) окружили заключенные. Их было, по его воспоминаниям, человек 7–8, и никого из них он до этого не знал. Арестанты «предъявили» американцу, что он якобы является агентом оперативной службы ФСИН. Этот слух распустили сокамерники Грандстаффа.
— Как-то Грандстафф пожаловался, что его третируют криминально ориентированные заключенные, заподозрив, что он «сотрудничает с администрацией», — подтверждает сотрудница УФСИН по Москве Анна Каретникова. — Мы поясняли соседям Грандстаффа и другим заключенным, что крайне нелогичным, даже абсурдным со стороны оперативных сотрудников было бы склонить к сотрудничеству человека, не говорящего по-русски. Дело в том, что большинство наших оперативных сотрудников, к сожалению, не говорят и не читают по-английски. Таким образом, ценность агента была бы по объективным обстоятельствам сведена на нет. После этого от американца отстали.
В дневнике есть несколько записей, где американец написал русскими буквами «АУЕ» («арестантский удел един» — лозунг криминалитета). На него произвел большое впечатление сам факт, что за решеткой у людей есть своя субкультура, которая выражает их протестные настроения. Американец силился понять законы АУЕ, нередко делал пометки по этому поводу. В итоге сейчас пониманию местных традиций Грандстафф, как человек проницательный, уже не чужд.
Как-то из камеры-палаты «Матросской Тишины» (американца туда вывозили на лечение) при проверке был вынужден уйти, как тут говорят — «выломиться», один арестант. Он не мог содержаться вместе с обычными заключенными по здешним «понятиям» — относился к так называемой категории «обиженных». В таких случаях «неправильно» помещенный со всеми арестант выходит с утра в коридор уже с вещами, скатанным матрасом, обращается к сотрудникам и отказывается возвращаться в камеру. Вот и этот сиделец в точности все сделал как полагается.
«Не по масти посадили, начальники», — угрюмо вздохнул уходящий парень. «Да-да, масть другой…» — активно поддержал его, кивая, американец Грандстафф.
«Головой болит»
Педантичность Грандстаффа порой поражает. Он записывал каждый раз, когда просил у «коридорного» (сотрудника, который дежурил по коридору) специальный безопасный нож для резки продуктов. Тот упорно не выдавал.
19 февраля
Спрашивал нож весь день.
20 февраля
Нет ножа.
21 февраля
Снова спрашивал про нож.
22 февраля
Нет ножа, нет ножа.
И дальше все так же. Через неделю запись «нет ножа» американец сопровождает изображением искр. Это значит, что Грандстафф вне себя от злости. Еще спустя пару дней нож ему наконец дали, о чем была сделана соответствующая запись.
Не повезло Гейлену, судя по дневнику, не только с ножом, но и с книгами на английском.
За все время в библиотеке дали одну книгу, больше не нашли, — вздыхает он.
9 августа 2018 года Грандстафф во время конвоирования упал на пороге автозака.
«Второй ступень был сломан, — пишет на плохом русском Гейлен. — Моя правая нога свалил через металл остов. Я падал обратный вверх ногами. Моя голова ударил дорожное покрытие очень сильно и я был подвесной через запутываться нога».
— Полицейские конвоиры обещали вызвать «скорую» после суда, но обманули, не вызвали, — рассказывает Гейлен уже на английском правозащитникам. — Привезли в СИЗО поздно вечером, когда врача-специалиста уже не было. А наутро я не чувствовал пальцев. Тошнило, опухли шея и нога…
Вскоре его доставили для лечения в больницу «Матросской Тишины». Предвидя расспросы врачей и языковой барьер, он нарисовал большой рисунок: как он входил в «КамАЗ», как зацепился ногой, в каком направлении упал и как лежал, где у него теперь поэтому болит… Входя к докторам, он сразу давал им рисунок, и врачи могли обойтись без лишних расспросов. Это была очень хорошая идея. Правозащитникам он тоже дал такой рисунок.
— Головой болит до сих пор, — пожаловался членам ОНК Грандстафф. А потом почему-то улыбнулся.
Вообще, несмотря на уж очень долгий срок содержания в СИЗО, Гейлен сохраняет отличное чувство юмора. Сотрудники рассказывают, что он может ругаться, возмущаться на проверке, но под конец — вдруг неожиданно улыбнуться или пошутить.
— Приходите на суд, — приглашает Грандстафф. И тут же рисует медвежонка, которого конвой доставил в здание Фемиды и поместил в клетку…
Ева Меркачева
По материалам: “Московский комсомолец”
