Театр Райхельгауза взял Берлин
Субботним вечером в самом центре Берлина популярный московский театр “Школа современной пьесы” Иосифа Райхельгауза открыл свой филиал. Его базой стал Русский дом, расположенный на Фридрихштрассе 176-179. Событие, которое обошлось без красной ленточки, помпезности и пустых речей, на самом деле серьезный прецедент как для российского театра, так и для имиджа Русского дома в Берлине. О том, как московский театр пускал корни в немецкой столице, в репортаже обозревателя “МК”.
Первая реакция на событие: “Ух ты! Надо же – русский театр теперь в Берлине!” Вторая реакция: “А что значит филиал? А как будет работать? И за чей счёт?” Пытаюсь разобраться на месте. Русский дом на Фридрихштрассее, кто не знает, здание удивительное и по своему местоположению (за углом Бранденбургские ворота Унтер-ден-Линден, Комише опера, Статс опера и много чего ещё), и по своим масштабам – самый большой из всей русских центров в Европе. В 1984 году Эрик Хоннекер, тот самый, что на картине художника Врубеля взасос целуется с Брежневым, подарил его Советскому Союзу как Дом совестной науки и культуры. Семь этажей, кинотеатр, пять выставочных залов, самый большой – на 500 мест – 1 декабря 2018 года захватил в субботу театр Иосифа Райхельгауза. Его отец в далеком 1945-м расписался на стене Рейхстага. И если у отца была берлинская стена, то у его сына теперь – берлинская сцена.
Пока техники делают последние приготовления перед спектаклем, проверяют экран для субтитров на немецком я разговариваю с директором Русского дома Павлом Извольским. Он здесь второй год: молодой, активный и на чиновника мало похож. По секрету кто-то из обслуживающего персонала сказал мне, что именно с его приходом в Доме началась движуха. По всему заметно.
– Павел, все таки чья это идея – сделать филиал Московского театра в Берлине?
– Идея появилась абсолютно спонтанно. Мы сидели с Иосифом Леонидовичем, обсуждали возможные варианты сотрудничества, и идея как будто сама спустилась, и звезды сложились. С одной стороны, у нас прекрасная площадка в центре Берлина, она могла быть более популярной, чем сейчас, как среди соотечественников, так и среди немцев. А с другой, контентная составляющая от нас зависит в меньшей степени. Нам же хотелось, чтобы здесь началась серьёзная театральная жизнь, чтобы зритель привыкал ходить в театр каждый месяц. И так возникла идея открытия филиала. Начали прорабатывать техническую сторону вопроса, искали возможности, чтобы все сделать оптимально. Вот получилось.
Идею поддержали все – от ведомства Михаила Швыдкого до двух культурных ведомств, российского и московского. Внесли в планы, в графики, но средств, как говорит Райхельгауз, пока н выделили. Поэтому экономика открытия берлинского филиала (а его открывали, естественно театральным хитом – “Спасти камер-юнкер Пушкина”) такова: декорации к спектаклю помогло перевезти посольство России в Германии. Русский дом расселил 15 человек и в течении трёх дней кормил, кстати, очень вкусно. Он же занимался рекламой, билетами. Спонсоры оплатили перелёт.
За полчаса до начала пошла публика. В большей степени наши, но есть и немцы. Билеты на московский спектакль стоят 15 евро, и это практически ничто, по сравнению с ценами, которые прокатчики устанавливают на российских гастролеров часто сомнительного качества – от 30 до 150 евро. Павел Извольский подтверждает, что 15 евро – оптимальная цена, “поскольку это не коммерческое мероприятие”.
Но вот зал практически заполнен. Несколько слов по существу от директора Русского дома и худрука театра Школы современной пьесы – не более пяти минут.
– Слово филиал для меня принципиально, – говорит Иосиф Райхельгауз, стоя на сцене перед декорацией “Камер-юнкер Пушкина”. – Мы много ездим на гастроли, а ещё больше видим как в прекрасные города Европы приезжает бандитская русская антреприза: везёт с собой два знакомых лица, которые играют какую-то пьеску, экономя на свете, звуки, на всём…В таком случае мне становится стыдно за наш русский театр. Вам спектакль может понравиться или не понравиться, но я обещаю, что вы увидите его в том качестве, в каком он идёт в Москве. В этом и есть смысл работы филиала. Вся объявленная программа расписана и будет исполнена: до конца сезона филиал в Берлина даст 12 спектаклей. В январе приедет наш музыкальный спектакль “Русское горе”, поставленный по грибоедовскому “Горе от ума” и “Вредные советы” для детей.
Театр, то есть филиал начался с закадрового голоса Пушкина, так прямо и сообщившего публике: “Мол я великий русский поэт Александр Сергеевич, прошу вас отключить мобильные телефоны…” А ему даже не дали договорить – практически послали. А потом стали ругать, а потом спасать от пули Дантеса… Пять артистов, великолепно отыгравших за 1 час 50 минут эту остроумную, с глубоким философским смыслом историю, честно заслужили в конце “браво” и стоячую овацию. Как говорится: прекрасное начало – половина дела.
После спектакля говорим с Иосифом Райхельгаузом:
– До конца сезона в филиале афиша вся расписана – 12 спектаклей, плюс к ним добавятся пять премьер. А чем филиал в таком случае отличается от гастролей?
– Кроме показов спектаклей на постоянной основе, есть другие творческие задачи – привлечение немецких зрителей, поэтому всегда будет на спектаклях бегущая строка с переводом. Кроме того, меня занимает педагогика, и уже в марте мы привезём студенческий спектакль “Фрейд” моей мастерской в ГИТИСе, и, если это вызовет интерес, мы дальше двинем студенческую программу. На постоянной же основе будут идти мастер-классы – прежде всего для профессиональных режиссеров и руководителей тех театров, где работают немецкие артисты. А таких здесь немало. Наконец, политическая ситуация: она такова, что оборваны все связи – кроме культурных и человеческих. И, может быть, это и есть самая главная задача нашего филиала. А иначе зачем мы всем этим занимаемся? Это же формирует отношения к нашей стране.
– Как вы видите развитие своего предприятия?
– Следующий этап очень важный – совместная работа с одним из берлинских театров – либо берлинским театром Максима Горького (там ставят русские пьесы), либо “Берлинер ансамблем”. Вообще, правильно было бы, чтобы параллельно какой-нибудь берлинский театр зеркально начал играть в Москве и тоже открыл бы там свой филиал. А теперь я думаю, почему бы нам не открыть парижский, венский филиалы?
– Серьёзная постановка вопроса. Не боитесь, что вас могут обвинить в маниловщине.
– Но все же у нас получается. Вот я когда в 89-м году ходил по Москве и думал: “Какой бы дом подобрать под свой театр?” А мне примерно также говорили – это маниловщина. Или когда я жил в Одессе в коммунальной квартирке, я говорил своим друзьям и родителям: “Ребята, я буду режиссером известных московских театров. И квартира у меня будет, и дом. И все осуществилось – и театр на Трубной, и дом, который я сам спроектировал. И вот теперь филиал в Берлине.
Марина Райкина
По материалам: “Московский комсомолец”
