Почему жильцы разрушенного дома в Магнитогорске хотят вернуться в свои квартиры
Инженерно-строительная экспертиза 11 марта признала пригодным для жизни дом в Магнитогорске, где утром 31 декабря 2018 года произошел взрыв. Накануне Нового года там погибли 39 человек. Опрос, проведенный жильцами, показал, что 195 человек из уцелевших подъездов хотят вернуться в свои квартиры. 166 намерены переселиться. У них есть такая возможность: в январе президент Владимир Путин заявил, что если люди хотят переехать, то им надо пойти навстречу и предоставить жилье». Заявление глава государства сделал после того, как появилась петиция с требованием расселить дом, а губернатор Челябинской области Борис Дубровский назвал сбор подписей «пляской на костях». Сейчас расселение будет происходить по желанию. «Медуза» спросила тех, кто хочет остаться, почему они не хотят уезжать.
Юлия Терешина
Живет в подъезде № 10
У меня в седьмом подъезде погибла сестра Марина. Мы готовились к Новому году, покупали подарки. У нас традиция: мы всегда Новый год отмечаем дома. Сестра должна была последнюю смену сдавать в магазине «Вина Кубани». 30 числа, она позвонила и сказала, чтобы я забрала подарки, которые стоят на комоде. Я не зашла, решила зайти 31-го.
Она была моим последним родным человеком, у нас давно нет родителей. Она на девять с половиной лет меня старше, была мне и подругой, и мамой. Жили одной семьей, только в разных квартирах. Ключи до сих пор висят на гвоздике. Тяжело это. А теперь еще и с квартирой непонятно, что будет. Был дом. Была семья, теперь все разрушено. Вот такая жизнь после.
У меня двое детей. Старшему 29 лет, младшей десять. У сына своя семья, но они тоже с нами живут. Внуку три года. Я домохозяйка, занимаюсь детьми. Переезжать я не готова потому что это мой дом, я его очень люблю. Мы искали жилье здесь. Я когда зашла в квартиру, когда покупали, я почувствовала, что это моя квартира. И для сестры потом время искали в этом доме, хотели, чтобы она была близко ко мне.
Роман Поздняков
Создатель группы «Мы не хотим переезжать» «Вконтакте», член инициативной группы против переезда, живет в подъезде № 3
Я проживаю в доме с 1979 года, со дня своего рождения. Квартиру получил отец, когда дом был построен. Сейчас в квартире проживаю с мамой. Я пенсионер МВД, инвалид, не работаю, сижу дома, читаю книги.
Часть жильцов хочет покинуть дом, часть хотят остаться. Кто-то боится, на самом деле, боится. Кто-то не боится. Жители поделились, примерно, 55 на 45 процентов, кто хочет остаться и кто хочет съехать, соответственно.
С властями отношения неоднозначные. У меня, например, все в порядке, мы находимся на одной стороне. Я хочу дом сохранить, и они не хотят головомойки с обустройством новых 600 квартир со всеми сопутствующими расходами. Я вообще на действия местных властей в данный момент смотрю одобрительно. То, что я хочу, — делается. Но люди уже на нервах. Постоянные подозрения в коррупции, темных схемах, обвинения в издевательствах. Людей можно понять, и я осознаю, что дело наше настолько резонансно, что здесь просто невозможно ни отмыть, ни распилить. Однако любая инициатива встречается в штыки, даже благоразумная.
Екатерина Блинкова
Живет в подъезде № 3
Первое время было достаточно тяжело, потому что погибли люди, с которыми мы ходили по одной дороге. Детям тоже было непросто. Как таковых мотивов переезжать нет: если дом пригоден для жилья, зачем переезжать? Свои мотивы скорее должны объяснять те, кто хочет переехать. Для меня заявления, что дом — братская могила, это глупость. Я 35 лет живу в этом доме, здесь мои дети и жили мои родители. Очень сложно на что-то поменять квартиру.
Мы живем вчетвером с мужем и двумя дочерьми. После трагедии мы не покидали квартиру. У нас трещина в квартире, специалисты приходили, установили маячки. Мы были дома в момент трагедии. Сразу после взрыва проснулись, ведь колыхнуло прилично. Все кричали, что взорвалась машина. В 6:10 я вышла на улицу, масштаб оценила только на месте.
Сергей Шумаков
По материалам: “Meduza”
