Пострадавшие в трагедии: «От администрации не поступало предложения: вот вам ключи от нового жилья, переезжайте»
Трагедию, произошедшую в канун 2019 года, Магнитогорск вряд ли забудет. 31 декабря ранним утром в жилом доме прогремел взрыв. Под завалами погибли 39 человек. Жертв похоронили. Выжившим выплатили компенсации. Президент РФ распорядился снести дом. Но воз и ныне там. Пока часть жильцов подписывала петицию о переселении, другая половина отказалась покидать квартиры в полуразрушенном здании. Недавно специалисты признали дом годным к проживанию. С тех пор жильцы ведут войну между собой.
«Одежду купить не на что: ни летнюю, ни зимнюю»
Юлия — одна из тех, кто вынужден была переселиться из разрушенного дома. Женщина с сыном проживали в 7 подъезде. В том самом, который демонтировали после разбора завалов. Но вот в новое жилье Юлия не может заселиться до сих пор. Так и кочует по съемным квартирам.
– Власти не предоставили нам как таковое жилье. Не поступало предложения: вот вам ключи от нового дома, переезжайте, – рассказывает Юлия. – Нам выдали уведомление на определенную сумму со словами: «Сами ищите себе удобный вариант».
И люди бросились на поиски нового угла: одни нанимали риелторов, другие «заморочились» сами. А вот старшее поколение уже пятый месяц изучает объявления «из рук в руки». Старики опасаются связываться с агентами по недвижимости, а самим не удается подобрать варианты и разобраться в хитросплетениях жилищных сделок. Замкнутый круг.
– С одной стороны, деньги на руки — надежнее. Представляю, какое бы жилье нам предоставили власти, – продолжает Юлия. – Стоимость квартир рассчитывали с точностью до копейки. За квадратный метр выплачивали 31 700 рублей. Я жила в «трешке», метраж которой составлял 61,7 кв. метров. Но мне выплатили за 59 «квадратов». Объяснили, что балкон — нежилое помещение, вот пару метров и вычли. На руки я получила 1 млн 875 тысяч рублей.
Семьям, лишившимся квартир, выплатили еще компенсацию за «утраченное имущество». Полмиллиона давали тем, кто проживал в «трешке», потерявшим двухкомнатные апартаменты — 400 тысяч рублей, 300 тысяч — тем, кто остался без однокомнатных квартир. За “утраченное имущество первой необходимости” пострадавшим выплатили еще по 100 тысяч.
Юлию беспокоит еще один принципиальный момент. Женщина возмущается, на каком основании жильцам соседнего, 8 подъезда, выплатили такую же компенсацию, как и ей. Ведь соседи успели вынести все имущество.
– Проживающие в 8 подъезде вынесли из своих квартир все нажитое добро, вплоть до унитазов, тогда как у нас не осталось ничего, – продолжает собеседница. – Нас вытаскивали, мы горели, а что испытали жильцы соседнего подъезда? Сейчас они сидят и потирают руки: «Как нам повезло, столько денег получили». А у нас вся жизнь под обломками осталась. Все, что я накопила за двенадцать лет, уничтожило взрывом. Мы жаловались в администрацию по этому поводу. С нами согласились, действительно, зачем 8 подъезду столько денег выдали? Но назад ведь не отнимешь.
Потирают руки не только «счастливчики» из 8 подъезда.
– Остались в плюсе те, кому терять было нечего — кто жил в убитых квартирах и толком ничего не нажил, – рассказывает Юлия. – А у меня была «трешка» с евроремонтом, дорогие шубы, золото. Почему это не учитывают?
На полученные выплаты от государства женщина приобрела себе дом на окраине города.
– За дом я отдала 2 млн рублей, – говорит Юлия. – В центре города «трешка» обошлась бы мне не меньше 3 млн. Денег хватило на мебель. Но компьютер и стиральную машинку уже не могу себе позволить. Одежду тоже не на что приобрести: ни летнего, ни зимнего, ни обуви.
Переехать в новый дом Юлия тоже все еще не может.
– Пока в доме ремонт идет, живу на съемной квартире. Плачу 40 тысяч в месяц. Администрация Магнитогорска проплатила аренду только за три месяца. А потом выплаты прекратили. Я написала заявление, что не могу сама оплачивать жилье. Вроде мое заявление взялись рассмотреть. Жду результата.
По словам собеседницы, она понимает тех, кто остался жить в разрушенном доме.
– Они видят наши мытарства, и понимают, в случае переезда им ничего хорошего не светит. Если бы мой подъезд остался, я бы сроду оттуда не съехала. Тем более, специалисты подтвердили, что дом годен для проживания.
Интересуемся деталями расследования.
– С материалами уголовного дела вас не знакомили, – говорит Юлия. – Да нам и не до этого, проблемы с квартирами бы решить.
«Живу, как бомж. Экономлю на продуктах»
Второй собеседник – Евгений Юрченко. Его квартиру полностью разрушило. Мужчина спасся чудом, отлучившись в гараж за 15 минут до взрыва.
– Теперь я живу, как бомж. Даже штор в новой квартире нет. За что мне это? – сокрушается Юрченко. – У меня была прекрасная квартира. Я там своими руками шикарный ремонт сделал. Сейчас приобрел убитую хату в пятиэтажке — на большее денег не хватило.
За свою бывшую однокомнатную квартиру с шикарным ремонтом в 31,7 «квадратов» мужчина получил чуть больше миллиона рублей. На новое жилье пришлось добавить свои 225 тысяч.
– До взрыва я работал пиар-менеджером, – продолжает мужчина. – У меня было четыре компьютера, принтер, модем, сканер. Все сгорело. Мои наработки, тетради с записям восстановлению не подлежат. В итоге я лишился работы. Сейчас купил дешевый дохлый ноутбук. Начинать жизнь с нуля тяжело.
– Вам выдали деньги за потерянное имущество?
– Выдали смешную сумму. Часть из компенсации ушла на покупку квартиры. Немного потратил на дешевую мебель и кухонную утварь. Представляете, только червонец ушел на кастрюли, ножи-вилки, сковородки, тарелки. О микроволновке даже не мечтаю. Из мебели купил диван, стенку, шкаф, стол и стулья. Больше ста тысяч отдал за ремонт. Слышал, что существует фонд пожертвований — обычные люди собрали нам 50 млн. рублей. Но нам эти деньги не выдали.
– Помощь психолога вам потребовалась после трагедии?
– Психологов нам не предоставили. Я ведь выжил. Хотя когда осознал, что мог погибнуть, меня накрыло. До сих пор не отпускает. Я ведь один живу — ни жены, ни детей. Семейным легче переживать стресс. Женатые люди могут друг с другом поделиться наболевшим. Мне даже поговорить не с кем.
– Сейчас на какие деньги живете?
– Немного осталось от выплат. Но экономить приходится даже на продуктах.
– Вам известно, как живут те, у кого погибли близкие?
– У Виктора Анашкевича погибли родители. Мужчина был единственным наследником, проживал с ними в квартире, но прописан оказался в другом месте. В момент трагедии он находился на работе. Ему отказали в выплате. Мужчина остался бомжем. Через суд пытался добиться, чтобы его признали наследником. Не знаю, чем дело закончилось.
– Известно что-то о судьбе мужчины, у которого погибла жена и трое детей?
– Это таджикская семья. Они снимали квартиру в нашем доме. Шухрат Улфатов с семьей оказался под завалами. Мужчина выжил, а супруга с детьми погибли. Пока Шухрат лежал в больнице, тела его близких отправили в Узбекистан, где и похоронили. Мужчине долго не говорили о смерти родных. Не знаю, как он пережил это известие. Вроде недавно видели его на центральной городской ярмарке, там он работает. По слухам, замкнулся в себе, о трагедии предпочитает не вспоминать.
«Возвращаться страшно, но другого выхода нет»
Наталья Долматова живет в 6 подъезде рухнувшего дома. Женщина рада бы переехать, но доплатить за новую квартиру ей нечем.
– Сразу после взрыва выселили 5 и 6 подъезды, – начала Наталья. – После разбора завалов дом признали пригодным для проживания. Вернулись, кто хотел остаться или просто был вынужден. Я — из последних.
– Жильцы составляли петицию с просьбой переселить весь дом. Почему многие решили остаться?
– Поначалу все хотели переселиться. Составили петицию. А когда поняли, что квартирами государство нас не обеспечит, и жилье придется искать самим, большинство решили остаться. Началось война двух лагерей.
– Вы из тех, кто решил остаться?
– Я живу в 6 подъезде — его признали жилым и разрешили нам переехать. Но я в сомнениях. Мне кажется, опасно там находиться. Подъезд в тяжелом состоянии.
– Что именно вас беспокоит?
– Подъезд никто не ремонтировал, там приличные трещины. Да и психологически некомфортно в такой дом возвращаться.
– Так переезжайте.
– Я уже пятый месяц присматриваю новое жилье. Но вариантов без доплаты не нахожу. За мою «однушку» мне выплатят примерно миллион рублей. За такую цену в Магнитогорске можно приобрести голую квартиру на окраине города без инфраструктуры. За более менее приличную квартиру придется добавлять 200-300 тысяч. Таких денег у меня нет. Поэтому я вынуждена оставаться в этом доме.
– Если вы согласитесь на переезд, кому отойдет ваша квартира?
– Старую квартиру нам велено отписать государству. Говорят, на них уже очередь есть. Хочу сказать, многие соседи ищут подходящие варианты, но пока никто не переехал.
– Вы уже вернулись в старую квартиру?
– Нет. Боюсь пока. Но за съемное жилье администрация уже перестала выплачивать деньги, так что придется возвращаться. А еще на днях нам пришел счет за март за коммуналку в том самом взорванном доме, хотя мы там и не жили. Жаловаться чиновникам на наши проблемы бесполезно. Мне кажется, в администрации устали они от нас. Это поначалу с нами носились, а сейчас приходишь, и нас пинают из кабинета в кабинет. Вот так и живем.
Ирина Боброва
По материалам: “Московский комсомолец”
