Репортаж из новой колонии особого режима “Снежинка”
Среди амурской тайги в Хабаровском крае стоит ИК-6 — единственная за Уралом колония для тех, кто осуждён пожизненно. Журналисты Лайфа отправились туда и подготовили для вас репортаж.
Дорога до колонии
Колония ИК-6 стоит в амурской тайге посреди Хабаровского края и возвышается над посёлком Эльбан. Если бы колония ИК-6 была загробным миром, то рабочий посёлок Эльбан идеально подошёл бы на роль городка-призрака у врат: разбитые дороги, заколоченные окна пятиэтажек, надрывный крик воронья.
Эльбан производит гнетущее впечатление. Кажется, что здесь недавно была война. Перспективный в советское время посёлок насчитывал три тысячи жителей. Но развал СССР и последующие годы сократили количество желающих оставаться в тайге втрое.
Кроме объектов ЖКХ, школ, больниц да детсадов, здесь мало мест для заработка. Совхоз-миллионник закрылся, некогда крупный завод по производству взрывчатки несколько раз переходил из рук в руки и зачах. Те, кто не работает на остатках завода, идут на зону как на градообразующее предприятие. В Эльбане шутят, что в посёлке помимо пенсионеров и детей осталось четыре категории населения: те, кто сидит, те, кто охраняет, те, кто сядет, и те, кто будет охранять.
Колония ИК-6 Хабаровского края — самая молодая из восьми колоний для пожизненно осуждённых в России. И самая удалённая от европейской части страны, где находятся остальные заведения. От Москвы до ИК-6 почти девять тысяч километров. Это сутки дороги. Сначала восемь часов на самолёте из Москвы в Хабаровск, затем девять часов на поезде до Комсомольска-на-Амуре, оттуда ещё четыре часа на машине до рабочего посёлка Эльбан с объездом бесконечных ям в асфальте.
“Снежинка”, где заканчивается жизнь
У каждой колонии для пожизненно осуждённых в России помимо казённого номера есть и неформальное название, которое закрепилось за ней. “Полярная сова” в посёлке Харп, “Чёрный дельфин” в Соль-Илецке, “Чёрный беркут” в Свердловской области, “Вологодский пятак” (или “Огненный остров”) вблизи Белозерска. Своё имя появилось и у ИК-6 Хабаровского края.
— Народное название нашей колонии — “Снежинка”, — рассказывает начальник ИК-6 Андрей Власенко. — Потому что с высоты птичьего полёта она похожа на снежинку. У нас сюда несколько лет назад приезжали сотрудники. У одного был параплан, и он сделал облёт. И с тех пор это название за нами и прикрепилось.
Строить ИК-6 начали ещё в 1992 году по шведскому проекту. Но сначала планировали, что здесь будет изолятор временного содержания на 800 заключённых. Вскоре планы изменились. Самую старую российскую колонию “Чёрный беркут” решили закрыть, всех её сидельцев начали партиями перевозить на Дальний Восток. Первый этап был 26 сентября 2017 года.
Убийцы, насильники, маньяки, бандиты — свыше ста человек переехали в Хабаровский край. Сотрудники зоны называют их “спецконтингентом” и очень оскорбляются, когда о них говорят “заключённые”. Мол, ЗК (зэки) были в прошлом, а теперь лишь осуждённые. Позже стали привозить осуждённых не только из закрывающегося “Чёрного беркута”, но и из других колоний для “пыжей” — так нередко называют пожизненно осуждённых.
Каменный мешок
Жизнь заключённых внутри колонии проходит по строгому расписанию и напоминает День сурка — каждый день одно и то же. В шесть утра — подъём, в 22 — отбой. Большую часть времени осуждённые проводят в камере.
Камера закрыта на решётку и металлическую дверь с несколькими замками — это засов, обычный и электрический замок. Внутри от пола до потолка идёт решётка, которая перегораживает доступ к окну. На самом окне ещё две решётки — внутри и снаружи. Для человека только что с воли атмосфера в камере тяжёлая и психологически давящая.
Каждая камера рассчитана на четверых человек. Но чаще там живут по двое-трое. По правилам, сидельцам полагается кровать, ящик для личных вещей, ящик для зубной пасты и шампуня.
Есть ещё стол с двумя металлическими стульями, прибитыми к полу. На них можно сидеть до отбоя. Лежать или сидеть на кровати до вечера нельзя. Поэтому досуг в камерах, как правило, выглядит так: один ходит из угла в угол, читая газету, пока двое других сидят за столом. Затем они меняются. Заключённые беседуют, листают книги и журналы, некоторые выполняют физические упражнения или даже медитируют.
В камере есть радио, которое включается снаружи. Играет в основном российская поп-музыка. Компьютеры и мобильные запрещены, из электроники можно кипятильник и телевизор. Но телевизор надо покупать на свои деньги, поэтому большинство камер без говорящего ящика.
Закрытый перегородкой туалет — единственное место в камере, где можно остаться наедине с собой. Всё остальное время заключённые живут под взором сокамерников и камер наблюдения. Режим пожизненного заключения отличается от общего и строгого тем, что между собой все содержащиеся в колонии люди не видятся, всё общение проходит внутри своих пар-троек. С кем ты сидишь — с тем говоришь и гуляешь. Других контактов нет и не будет.
Если произойдёт конфликт и сидящих вместе расселят, нарушитель режима отправится в ШИЗО — небольшую комнату с пристёгнутыми к стене металлическими кроватями и раковиной.
Там он может находиться до полугода. Нарушением может быть любой проступок — от неопрятного вида до подстрекательства или хранения запрещённых предметов, например лезвий от одноразовой бритвы.
Всё время за осуждёнными следят видеокамеры. В колонии их свыше тысячи — в камерах, в коридорах, на улице. И на каждом этаже стоят стеклянные “стаканы” наблюдательных пунктов, в которых работники ФСИН мониторят происходящее. Система безопасности схожа с той, что работает в крупных столичных аэропортах. На входе в колонию стоят датчики, сканирующие сетчатку глаза. Сбежать отсюда, как уверяют, невозможно. Да и некуда.
Небо в клеточку
У каждого осуждённого есть право на ежедневную прогулку. В среднем это полтора-два часа в день (в зависимости от количества провинностей и условий содержания). В колонии “Чёрный дельфин” осуждённых ещё несколько лет назад выводили в чёрных мешках на головах и с руками, поднятыми к потолку, — чтобы человек шёл скрючившись, лицом в пол. В “Снежинке” обошлись без жесткача.
Заключённых выводят из камеры, ставят к стене, осматривают, проводят под строгим конвоем по коридору. Дворик для прогулок, по сути, тоже камера, только через потолок, затянутый проволокой и решёткой, виднеется серое хабаровское небо. Заключённые могут здесь перекурить и немного пройтись.
Ещё есть магазин, где можно за свои средства заказать сладости. Других развлечений нет. Работа в колонии ещё не появилась. За исключением нескольких человек, которые в отдельной рабочей камере рисуют иконы или раскрашивают картины. В будущем для осуждённых хотят создать отдельное производство, чтобы было чем их занять.
Кормят осуждённых через маленькое окошко в металлической двери. Зато меню по закону не должно повторяться больше трёх дней подряд. Поэтому на завтрак на этой неделе у них каша с молоком, чай с сахаром и хлеб. А на обед — суп с крупой, гороховая каша с мясом, салат морковный, кисель и хлеб. Всё развозят на тележках заключённые, осуждённые не по тяжким статьям, которые работают на кухне.
Внешний мир невозможно увидеть через окна камеры — максимум угол двора да периметр. Основная надежда и связь с миром, которая остаётся у осуждённых, — это родственники. Если у осуждённых нет нарушений, то им полагается два длительных свидания в год. Это значит, что до трёх суток можно прожить в помещении, которое оформлено под двухкомнатную квартиру с кухней и спальней.
Также есть комната краткосрочных свиданий: два ряда скамеек с телефонами и стеклянными перегородками. Примерно такие показывают в американских фильмах. Поговорить с родственниками можно трижды в год максимум по четыре часа. Но так как колония находится очень далеко, то родственники к заключённым едут неохотно — путешествие сюда обойдётся в копеечку. Летом только перелёт в оба конца может стоить свыше 50 тысяч рублей.
О разрыве с близкими осуждённые рассказывают психологу. Женщины из службы психологической поддержки — самые популярные собеседницы, они встречаются с осуждёнными ежедневно по четыре часа.
Хоть порой заключённые говорят, что смертная казнь им кажется более гуманным наказанием, чем пожизненное заключение, они не теряют надежды на УДО. И продолжают писать на волю жалобы, письма адвокатам и родным. Хотя условно-досрочное освобождение в российской практике не применяется к осуждённым пожизненно. Вероятнее всего, колония УК-6 останется для всех сидящих здесь преступников “Снежинкой” до конца их дней.
Артур Матвеев
По материалам: “Life”
