Вице-премьер Максим Акимов — о причинах отставания российских законов от реальности, новых онлайн-сервисах и будущем авиации
Тестовый эксперимент по выдаче в России электронных паспортов начнется в Москве в первой половине 2020 года с запуском отдельного приложения. Он будет распространен на услуги, где нет юридически значимых трансакций. Например, при покупке алкогольной или табачной продукции вместо бумажного паспорта можно будет предъявить мобильное приложение. Об этом в интервью «Известиям» на Восточном экономическом форуме рассказал вице-премьер Максим Акимов. Он также назвал вероятные сроки появления в России виртуальных сим-карт, рассказал о необходимости выхода на рынок новых авиакомпаний и обозначил обсуждаемые в правительстве меры по сдерживанию цен на билеты и керосин.
Мировой лидер
– На ВЭФ вы отметили, что государства оказались в ситуации, когда крупные компании знают о гражданах больше, чем власть. Это угроза, возможность или данность, с которой надо смириться?
– Прежде всего это реальность, которая наступила и требует изменения моделей государственного поведения, управления по двум главным направлениям.
Первое: рост доверия, когда государство становится платформой, а граждане – клиентами. Ты становишься либо платформой, либо частью чужой платформы, и клиенты переходят к тому, на чью политику ты влиять не можешь. В таком мире рост доверия между человеком и тем, кто предоставляет сервисы –– в данном случае государством, – критически важен. Второе: люди не пойдут за тобой, если ты не будешь давать современный качественный продукт.
Я не совсем полно описываю этот мир, когда говорю в терминах продаж – «продукт», «клиент», но мир очень изменился. Выросло целое поколение, которое с детства знает свайповые движения на сенсорном экране мобильного устройства. Дети знакомятся с этими устройствами иногда раньше, чем начинают ходить.
– Способно ли государство стать конкурентом крупнейших транснациональных IT-корпораций?
– Те, кто не смогут, выпадут из будущего. Государства, которые хотят вписаться в этот мир, будут меняться. Есть страны, которые точно способны на это. К ним относится Россия, мы один из глобальных технологических лидеров.
По масштабу IT-компаний, их капитализации и технологическому влиянию на первых позициях сейчас США и Китай. Европа из повестки отчасти выпала – я имею в виду цифровую повестку с технологиями промышленного производства. Мы точно входим в очень небольшой пул стран, которые имеют и современные технологии, и очень актуальные цифровые заделы, начиная от автономных вещей и заканчивая кибербезопасностью, от поисковых систем до финтеха. Россия – лидер в мире по этим направлениям, по цифровому государству. У нас самый посещаемый в мире сайт госуслуг, несколько сотен миллионов трансакций в сутки совершается через единую систему обмена информации между госорганами. Теперь нам нужно перевести это в новую технологическую фазу. Мы всегда говорили про госуслуги, а сейчас уже говорим про жизненные ситуации.
Предъявите приложение
– Вы имеете в виду суперсервисы? Какие будут запущены в ближайшее время?
– С ноября запускаем в тестовом режиме «Оформление европротокола онлайн»: два смартфона, два автовладельца, несколько минут и участники ДТП разъехались. Всё онлайн. То же самое будет в разных ситуациях – от поступления в вуз до моментов, связанных с появлением нового члена семьи.
Уже есть понимание, как технологически сделать гораздо более сложную вещь – построить управление государством на цифровых кейсах. Например, какой режим работы социального учреждения — детского сада — лучше организовать, исходя из анализов маршрутов родителей на работу в конкретном микрорайоне путем сбора данных об их перемещениях. Какова наиболее удобная модель работы, кто, когда и по какому маршруту ведет ребенка в садик, забирает, как под это подстроить систему общественного транспорта. Как изменить систему соцподдержки, исходя из реальной модели доходов людей, бедности. Очень важно, чтобы федеральные и региональные власти двигались к этой повестке.
– Электронный паспорт — еще один элемент цифровой повестки. Когда он будет запущен, что для этого делается? Что станет первым этапом их внедрения?
– Думаю, эксперимент в Москве начнем в первой половине 2020 года. В паспорте будет два компонента: карта с чипом и приложение на мобильном устройстве. Важен не сам цифровой паспорт, а то, какие сервисы он будет обеспечивать, на какой уровень поднимет безопасность. В ходе эксперимента мы хотим, чтобы люди сами выбрали дизайн приложения, цветовую гамму, удобство пользования, рассказали бы нам, какой функционал нужен. Эксперимент, скорее всего, распространим на услуги, где нет юридически значимых трансакций. Например, при покупке алкогольной или табачной продукции вместо бумажного паспорта можно будет предъявить мобильное приложение. Мы поймем уровень попыток совершения мошенничества с использованием приложения, оценим его взламываемость.
– Где можно будет скачать приложение?
– Сделаем его и под iOS, и под Android, и под российскую операционную платформу «Аврора». После скачивания потребуется пройти процедуру аутентификации, получить соответствующие коды, чтобы синхронизировать его с порталом госуслуг. Сделать это надо будет единожды. Приложение будет на российской криптографии. В целом работать это будет примерно так, как работает сейчас оплата товаров и услуг с помощью NFC (технология беспроводной передачи данных).
– А сможет такая система контролировать и блокировать продажу алкоголя людям с сильным алкогольным опьянением или, скажем, находящимся за рулем?
– Сделать это сложно не технически, а юридически – нужно будет обязательно устанавливать считывающие устройства: либо тачскрины для считывания отпечатков, либо с технологией распознавания лиц, что законодательно очень непросто.
Гораздо важнее, чтобы анализаторы и интерпретаторы, например, мимики человека с помощью технологий искусственного интеллекта не позволяли управлять автомобилем в нетрезвом виде. Это довольно зрелые технологии, мы недалеко находимся от этого.
– Недалеко – это сколько?
– Мы обсуждаем это сейчас абсолютно серьезно. Возможно, в горизонте нескольких лет станет обязательной установка систем слежения за состоянием водителя с помощью технологии распознавания лиц. Моргание, поворот головы, состояние век, рта –– всё будет считываться. Я сам тестировал эти системы как водитель. В общественных перевозках, перевозках детей, при движении грузового транспорта это совершенно необходимо, и надо в эту сторону двигаться. В цене технологии Россия тут тоже лидер.
– То есть такие технологии мы можем экспортировать?
– Конечно, это повод продвигать их на внешние рынки.
Писать законы круглосуточно
– Насколько сократится госаппарат с введением электронных паспортов, подсчитывали?
– Пока рано говорить об этом. Мы всё время бежим по двум дорожкам с разной скоростью. С одной стороны, мир усложняется, появляются невиданные отрасли, которыми тоже надо заниматься. С другой стороны, эти технологии позволяют избавиться от рутинного труда, но люди необходимы в других местах. Мир становится значительно сложнее. Главное сейчас, чтобы сокращалось количество прямых контактов между чиновниками и гражданами, время в очередях, взятки и поборы.
– Введение виртуальных сим-карт активно обсуждалось в обществе, потом эта тема несколько затихла. Будете их внедрять?
– Сделаем точно. Но есть экономический аспект: сложившейся системе продаж этой услуги уже 20 лет, она устоялась и понятна. Есть и технологические вопросы, связанные с безопасностью, идентификацией и российскими требованиями к распознаванию абонента. Мы их решим в течение года и запустим такие карты. Ведь сим-карта – тоже маленький чип. Если этот чип – комбинация алгоритмов, которую можно встроить в телефон, зачем он нужен отдельно.
– Насколько вообще законодательство сегодня успевает за реальностью?
– Не успевает – и это самая большая наша проблема. У нас законодательство построено на тотальном описании жизни нормами и регуляторикой: мы семантически, смыслами, пытаемся описать всё, как оно должно быть, любую вещь, любую работу, от первого вздоха до гробовой доски всё надо отрегулировать… Но такая в хорошем смысле комплексность нас тормозит. Мы можем заставить чиновников писать законы круглосуточно – всё равно не успеют в ногу со временем. В такой ситуации нужно брать на себя только наиболее чувствительные для общества моменты, например, очень важно регулировать оборот данных. Это один из двух центральных сюжетов XXI века. Второй — экология.
– В нашем детстве была фраза: «Мойте руки перед едой». С точки зрения информационной безопасности как бы вы ее сегодня перефразировали?
– «Не вводите пароль 12345».
Вопрос не снят
– Помимо цифровой повестки ваша вотчина — транспортный сектор. Что ждать от авиации? Будут ли у нас новые региональные авиакомпании.
– Да, уверен.
– ВТБ и Сбербанк рассматривали варианты создания такого регионального игрока, но дальше слов дело не пошло. Почему?
– Мне кажется, партнеры не увидели комплексности нашего подхода и, наверное, справедливо. Нам его надо пересмотреть. Нельзя говорить так: «Есть регионы, пусть они как хотят, так маршрутную сеть и формируют. Пусть несут нам заявки, а мы будем их субсидировать». Формирование маршрутной сети невозможно без федеральной сети и территориальных хабов, должна быть целостная система. Не надо воспроизводить маршрутную сеть Советского Союза, я ее изучал, хорошо знаю. Ее невозможно и бессмысленно воспроизводить –– то была абсолютно другая страна.
Нужно иметь представление об экономике маршрутной сети, о парке судов, потому что с таким «зоопарком» судов невозможно выстроить экономику. Нужно иметь представление о подготовке летного состава, о развитии наземной инфраструктуры и новой структуре воздушного пространства. Когда мы всё это увяжем, скажем: «У нас есть новая модель региональных перевозок, основанная на нашей внятной политике по этим четырем направлениям».
Наверное, тогда нам поверят и скажут: «Давайте рискнем, сделаем такой бизнес. Дайте нам льготную ставку на лизинг воздушных судов российского производства. На эти маршруты – субсидии, а на эти – не надо. Здесь мы выиграем за счет выгодных маршрутов, отдайте нам вот эти международные направления или внутрироссийские – тогда мы готовы приобрести 15 машин такого и пять машин другого класса. Будем в этом сегменте работать». Такой разговор надо выстроить.
Конечно, это будут новые компании. Наверное, можно будет вернуться и к разговору со Сбербанком и ВТБ об их создании. Я считаю, что разговор этот не закончен.
– А как решить вопрос убыточности крупных перевозчиков? Например, ситуацию, сложившуюся вокруг авиакомпании Utair? Ранее вы говорили, что вариант ее банкротства не самый лучший, но и постоянные госвливания — тоже не вариант. Что тогда делать?
– Utair – частная компания, у нее есть пул кредиторов. Могу только констатировать, что она успешно завершила реструктуризацию облигационных займов, ведет переговоры с синдикатом по условиям реструктуризации долга. Не буду их публично обсуждать. Могу только еще раз подтвердить, что вариант с банкротством для нас неприемлем, потому что компания держит большой объем маршрутной сети, в том числе региональной. В октябре вернемся к этому вопросу, будем смотреть отчет о выполнении поставленных задач. Реструктуризации долга и новых финансовых условий недостаточно для того, чтобы получить устойчивость, – нужна новая бизнес-модель. Мы хотели бы ее видеть.
– Отчет должен предоставить Минтранс?
– Минтранс и менеджмент Utair. Мы в хорошем диалоге, коллеги отзываются на наши запросы, на повестку, всё прекрасно понимают. Но нам бы хотелось видеть не только решение текущих вопросов с долгом, но и перспективы.
– Нет ли у вас ощущения, что необходимое в свое время укрупнение рынка авиаперевозок, его стабилизация за счет крупных игроков привели в итоге к стагнации, которая влияет и на цены билетов? Допускаете ли вы сейчас появление новых игроков на рынке авиаперевозок?
– Конечно, низкая конкуренция, помимо состояния парка, наземных сооружений, – главный вопрос отрасли, который надо решать. Появление новых игроков не только возможно, это в наших планах. Мы точно будем подталкивать, стимулировать разными инструментами, экономически и политически «спонсировать».
– Ситуация с ценами на авиакеросин ранее также активно обсуждалась – они росли. Ввели демпфер, но рынок говорит, что он не работает, потому что цены на топливо вряд ли достигнут установленной высокой планки, при которой возможны компенсации авиакомпаниям. Что делать?
– В правительстве не снят с повестки вопрос о частичной компенсации потерь для авиакомпаний при высоких ценах на авиакеросин для торможения роста стоимости авиаперевозок. Мы прекрасно понимаем, что компании тяжело закончили 2018 год и тяжело закончат 2019-й. Это реальность. Хотя в нынешнем году такого скачка, как год назад, не было, но общий объем затрат, по нашим оценкам, составляет около 60 млрд рублей, возможный объем убытков –– около 30 млрд. По отрасли был бы отрицательный годовой финансовый результат, если бы не прибыль аэропортов.
– Что нас ждет с ценами на билеты? На рынке говорят о неизбежном как минимум 10-процентном росте в этом году.
– В диалоге с компаниями мы постараемся этого не допустить. Сложно брать на себя обязательства, потому что это рынок, всё имеет свою экономику. Затраты авиакомпаний действительно сильно выросли. Не надо забывать, что многие суда взяты в лизинг до 2014 года, до валютного скачка. То, что здорово выросли лизинговые платежи для тех, кто имел их в валюте, но работал на внутренних «рублевых» линиях, – тоже факт. Изменения курса валют влияют на экономику компаний – это второй компонент после стоимости авиационного керосина. Мы в самое ближайшее время вернемся к рассмотрению вопроса о прямой поддержке авиакомпаний.
Ирина Цырулева, Петр Марченко
По материалам: “Известия”
