Львовскому высшему военно-политическому училищу исполнилось 80 лет
Считается, что это единственный в мире ВУЗ, готовивший военных журналистов и кульпросветработников. На фоне 147 военно-учебных заведений бывших Советской армии и Военно-морского флота оно не просто выгодно отличалось, а было на несколько порядков выше, сильнее, престижнее.
До начала семидесятых годов прошлого века в ЛВВПУ принципиально не принимали выпускников школ-десятилеток, юношей, не прослуживших хотя бы полгода в армии или на флоте. На факультет журналистики нельзя было поступить, не имея за спиной публикаций не ниже чем в областной, окружной или республиканской печати. На факультет кульпросветработы также попадали лишь те, кто умел играть на гитаре, скрипке, баяне, петь, плясать, рисовать…
Вспоминая славные годы, проведенные в знаменитом училище, наш военный обозреватель, выпускник ЛВВПУ 1976 года Валерий Громак рассказывает самые интересные истории из жизни вуза.
До полика!
У меня хранится фото, где я с перепачканным грязью лицом в танковом комбинезоне стою со своим другом сержантом Витей Михеевым у танка Т-55. Сделано это фото в ходе занятий по практическому вождению танка.
Занятия по танкотехнической подготовке вел у нас Герой Советского Союза полковник Иван Иванович Ревков. Его сразу можно было отличить в строю офицеров училища по фуражке с околышем из черного бархата. Согласно приказу Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина, такой головной убор имели право носить исключительно танкисты. И когда офицеров училища переодели в общевойсковую военную форму, Ревков остался при своей. Он был Почетным гражданином города-героя Севастополя, куда прорвался во время его освобождения со своим взводом «тридцатьчетверок» и водрузил Знамя над вокзалом. Как он сам о себе говаривал: «несколько раз горел в танке. Два из них не очень…» Мы его уважали и любили. Рассказывал он нам о трансмиссиях, планетарном механизме, траках, цапфах, как о самых главных вещах в жизни. Кстати, это мне потом пригодилось при сдаче экзамена по общевойсковой тактике при поступлении в академию. Как и навыки вождения танка, которые первым мне преподал Герой Советского Союза.
Вождение танка по пересеченной местности никакого труда для сержанта Виктора Михеева, который во время срочной службы был командиром танка, не составляло. А вот для большинства из нас…
К этому большинству относился и я. Видя мое замешательство, полковник Ревков (дабы поднять мой авторитет как командира) устроился в командирской башне, а я занял место механика-водителя. В шлемофоне раздавались спокойные команды Ивана Ивановича, и я, тронувшись с места, повел танк по трассе.
Накануне прошел дождь, отчего вдоль трассы, особенно в низинах, стояли огромные лужи. Когда танк спускался в лощину, я при виде этих луж сбавлял обороты.
— Ты что, сдрейфил?! — в наушниках шлемофона вдруг раздался голос преподавателя. — Давай до полика!
И я, то ли от неожиданности, то ли с перепугу нажал до конца на педаль подачи топлива. Танк на полном ходу со всего размаха влетел в лужу, мою голову обдало зловонной жижей. А наблюдавший за этим финтом прапорщик-инструктор рассказал потом, что полковник Ревков чуть не вылетел от моего маневра из башни танка.
На подведении итогов полковник Ревков, пожимая мне руку, тихонько поинтересовался: «Ну как, понял что значит «до полика»?»
Разумеется, понял. И с благодарностью вспоминал уроки Ивана Ивановича, когда, приезжая в командировку в танковый батальон бригады морской пехоты, мог запросто занять место механика-водителя и повести танк. Естественно, у морпехов тут же менялось отношение к газетчику.
Эх, мальчики-мальчики…
Лидия Александровна Андросова (в свое время была переводчицей на Нюрнбергском процессе) преподавала нам немецкий язык. При этом, как учили Deutsch в сельских школах в конце шестидесятых, рассказывать не буду. А если учесть, что большинство из нас пришли в училище со срочной службы, где напрочь все забываешь, то немецкий давался нам огромным трудом. Например, на то, чтобы мне, командиру группы, выучить доклад преподавателю на немецком, ушло несколько дней.
При первом же знакомстве с группой Лидия Фоминична поняла всю полноту наших знаний и грустно так произнесла: «Мальчики-мальчики, где вы росли, где вы цвели?».
Стараясь не подвести преподавателя, мы зубрили предмет, но нет-нет, да и огорчали.
Лучше всех у нас шпрехал по-немецки Витя Михеев. Поэтому он садился за первый стол, чтобы отвлекать Лидию Александровну.
Идет очередное занятие. За последним столом спит Саня Макаров. Витя Михеев беседует с Лидией Александровной. По-немецки, разумеется. И вдруг они переходят на латынь. Что снилось в это время сыну главного хирурга города Ейска Саше Макарову, сказать трудно. Но он вдруг спросонья тоже решил блеснуть латынью и выдал в итоге «Фотруна нон…ин манус пейсипа», Лидию Александровну чуть Кондратий не хватил…
На экзамен по-немецкому мы принесли массу цветов. А Витя Хабаров сделал в рамке огромное фото нашей группы с развернутым плакатом, где по-немецки было написано: «Мы разговариваем по-немецки, благодаря Вам, любимая Лидия Александровна!» И надо же было такому случиться: в тексте плаката вкралась досадная ошибка. И опять мы услышали материнское «Эх, мальчики-мальчики…»
«Костя, ты никого не видел»
Об этом знаменитом человеке курсанты славного ЛВВПУ хранят много историй и воспоминаний. Но лучше всего, на мой взгляд, его охарактеризовал Миша Захарчук: «Костя Непейвода… Именно так мы, курсанты Львовского высшего военно-политического училища обоих факультетов: культпросвет и журналистики, величали этого легендарно-строгого, бесподобного, великого и фантастического полковника. Такими людьми может по праву гордиться не только военно-учебное заведение, и даже не только армия и флот, но и вся страна. И как по капле обоснованно судят о целом море, так и по одному офицеру можно делать вывод о всей армии…».
В своей книге «Встречная полоса» Михаил Захарчук посвятил полковнику Непейводе целый раздел (стр. 56–65).
Вставлю и я свои «пять копеек», ибо порядочность этого с виду сурового полковника испытал на себе. Родители однокурсника Васи Страшко, с которым мы три года обитали в одной комнате общаги, жили недалеко от училища. Отец Васи служил в КГБ, в этой же структуре в звании генерала закончил службу дед однокурсника. Вася частенько бегал в самоволку, чтобы и самому подкрепиться домашними харчами, и нам с Витей Михеевым и Серегой Колбасовым что-нибудь вкусненькое принести. Поесть Вася любил, за что и получил у нас в комнате кличку «Желудок».
Однажды Вася пригласил и меня на домашний харч. Договорившись, что в случае чего Витя Михеев нас прикроет, махнули через забор у санчасти «на волю». Мама Васи, прекрасная женщина и домохозяйка, накормила нас, как говорится, «от пуза». После чего Васе захотелось еще и поспать дома часок, а я решил вернуться в училище. Прощаюсь у двери с Васиной мамой и вдруг слышу за спиной протяжный голос полковника Непейводы: «Тоовварррищщь курсант!» У меня душа ушла в пятки, а по спине покатился липкий пот. Откуда ж мне было знать, что полковник Непейвода живет на одной лестничной площадке с родителями Васи Страшко!?
Поворачиваюсь к стоящему в дверном проеме своей квартиры полковнику и слышу спокойный голос Васиной мамы: « Костя, ты никого не видел! Закрой, пожалуйста, дверь!» А мне таким же спокойным тоном: «Иди, Валера, в училище…»
Самоход этот мне Непейвода так и не припомнил.
А познакомил меня с легендарным полковником еще на стадии поступления в училище мой земляк курсант выпускного курса мастер спорта СССР Толя Чумаченко. Помню, полковник Непейвода тогда посмотрел на меня прищуренным взглядом: «Спортсмен?». И услышав утвердительный ответ, произнес: «Хорошо». Но это уже отдельная история.
Валерий Громак
“Новый вторник”
