Как Лужков застраивал Москву
Во время руководства Юрием Лужковым Москвой в городе сформировался своеобразный архитектурный стиль, который большинство москвичей считали безвкусным: бывшего мэра обвиняли в том, что он испортил столицу, заполонив ее тяжеловесными зданиями с архитектурными излишествами. Однако специалисты говорят: Лужков принимал проекты, которые предлагали непрофессиональные архитекторы, знавшие, что это ему точно понравится. «Газета.Ru» — о том, о какой Москве мечтал Лужков.
Уход из жизни бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова вновь пробудил воспоминания о том, какой была столица в его эпоху. Общественная дискуссия о том, как изменился облик города при мэре, возглавлявшем его 18 лет, прекратилась лишь в тот момент, когда столица стала обретать новое лицо — теперь уже при нынешнем градоначальнике Сергее Собянине.
Но и сейчас перед глазами москвичей то и дело вырастают образцы архитектурного стиля, называемого «лужковским», который принято было критиковать — безвкусные здания, среди которых выделяются такие яркие сооружения, как торговый центр «Наутилус» на Никольской архитектора Алексея Воронцова.
Правда, теперь мы можем понять, какие цели на самом деле преследовал Юрий Лужков, перестраивая Москву, и почему вышло так, что ее заполнили дома, обезображенные башенками и балясинами.
«До середины высоты это вполне добропорядочное здание с регулярными французскими балконами, спаренными полуколоннами и полукруглыми эркерами по углам, — писал об одном из зданий «лужковской» эпохи архитектурный критик Николай Малинин. — После карниза, венчающего шестой этаж со стороны Малой Бронной, начинается странное: плоскость стены уходит внутрь, угол подпрыгивает раскрепованным фризом, а откуда-то изнутри начинает уступами вырастать башня». Жилой дом «Патриарх» архитектора Сергея Ткаченко и сейчас способен испугать людей, которые смотрят со стороны Садового кольца или внезапно наталкиваются на него в Ермолаевском переулке.
Противник «лужковского» стиля, историк архитектуры Николай Малинин сегодня объясняет «Газете.Ru», к чему стремился мэр Москвы, при котором были выстроены здания с элементами классицизма, барокко, рококо и модерна.
По мнению Малинина, для бывшего мэра появление стиля архитектуры его имени было попыткой создать образ власти. «Этот образ был парадоксальный, потому что, с одной стороны, он пришел на волне всеобщей тоски по России, которую мы потеряли, по тому, что у нас было до 1917 года – собственно, начало 90-х годов было характерно ретроспективистскими настроениями, когда нам захотелось вернуться к той России, которая была, — говорит искусствовед. — Лужков пришел на волне такого массового поворота в историю, как и во всем мире, постмодернистского, который у нас принял свои любопытные черты».
Николай Малинин предполагает, что мэр Москвы пытался восстановить «ту линию, которая была прервана», и при этом начать жить так же, как живут во всем мире. «Мы не знали других путей, кроме как оглянуться назад, и на первых порах Юрий Михайлович и пытался осуществить это возвращение. Другое дело — что, скажем честно, ему не хватало вкуса».
Архитектурный критик не склонен возлагать на Лужкова всю полноту вины за то, что в Москве выросли отмеченные отсутствием вкуса здания — по его словам, когда мэр делал свои замечания на градостроительных советах, к нему прислушивались архитекторы и заказчики, которые «каждое слово воспринимали как закон».
«Получалась подмена подлинности истории, выхолащивание ее, превращение той настоящей исторической среды, которая все-таки еще была, в череду муляжей, копий и того, что называется словом «новодел» — когда не просто реконструируется старое здание, а создается близко к тексту, но с подземными гаражами, мансардами и злополучными башенками. От этого появлялось ощущение, что наш город заполнился каким-то китчем», — объясняет Малинин.
Нельзя отрицать, что здания с избыточным декором, которые не нравятся ни специалистам, ни самим горожанам, привыкшим отзываться о них презрительно, отражали вкусы самого градоначальника. Однако создавал их не он, а архитекторы.
«Лужковской архитектуры не было и нет. Я никогда не являлся специалистом в области архитектуры, я всегда слушал экспертов и никогда не навязывал свою точку зрения», — говорил сам Юрий Лужков в 2016 году в беседе с изданием Life.
Однако архитектор Сергей Ткаченко, помимо жилого комплекса «Патриарх» создавший такой образец архитектуры той эпохи, как нелюбимый искусствоведами Дом-яйцо на улице Машкова, в разговоре с тем же медиа утверждал, что Юрий Михайлович давал прямые указания в отношении тех или иных проектов. «Лужков настаивал на шатровом завершении здания на площади Павелецкого вокзала, — приводил пример архитектор. — У меня даже сохранились рисунки с пририсованной его рукой башенкой сверху».
Сейчас Сергей Ткаченко оправдывает свои архитектурные решения тем, что они нравились градоначальнику. «Вкусовщина, примитивный декоративизм, историзм, побольше «кокошников», завитушек, — ему это нравилось. Никто не хотел портить с ним отношения и говорить, что это больше походит на балаган, а не на новый облик Москвы», — объяснял он Life.
«Лужков никогда ничего сам не рисовал, — говорит, однако, архитектор Дмитрий Бархин «Газете.Ru». — Он мог ничего не понимать в архитектуре — а заказчик, как правило, не понимает, — но когда к нему приходили с проектами, надувая щеки, он соглашался, потому что их хвалили сами архитекторы Посохин, Воронцов, Леонов, Андреев, которые предлагали бездарный постмодерн».
По мнению Бархина, проблема была в том, что Москве не удалась попытка прийти к неоклассическому стилю, потому что школа после 1956 была утрачена. «Люди, которые понимали что-то в классике, или перестали работать, или перестали что-то понимать», — сетует архитектор.
Как полагает Дмитрий Бархин, в годы правления Лужкова создавший ряд домов в неоклассическом стиле, виноваты в том, что «Лужков испортил Москву», непрофессиональные архитекторы, которым заказывали проекты благодаря тому, что они умели понравиться или имели шанс пройти Москомархитектуру.
«Ругать Юрия Михайловича Лужкова — это самая последняя задача, которую мог бы поставить перед собой не только журналист, но и архитектор, — говорит Бархин. — Он был широким, веселым, нормальным хорошим мужиком. Но когда вам дают громаду в виде города Москвы, а вы на самом деле деревенский парень, то, это, конечно, затмевает вкус. И вот к нему приходили — с преклонением, с холодным потом от страха, что выгонят. Он выбирал из того, что ему предлагали».
Историк архитектуры Николай Малинин тоже считает, что авторы проектов старались угодить мэру, предлагая то, что ему точно придется по вкусу.
«Сами архитекторы, быстро поняв, что ему нравится, начали штамповать эти башенки, арочки, колонки, потому что они почувствовали, что это проходит. Понятно, что сам Юрий Михайлович этого всего бы не рисовал», — заключает он.
Анна Лозинская
По материалам: “Газета.ру”
