Главный управляющий директор Альфа-банка, член наблюдательного совета «Альфа-Групп» Владимир Верхошинский в интервью РБК рассказал о последствиях пандемии для банков и россиян, рисках фондового рынка и спросе на наличные в кризис
О работе Альфа-банка в кризис
— Как Альфа-банк пережил локдаун из-за пандемии, период ограничений для экономики?
— Я доволен тем, как наша команда отработала коронакризисный период, особенно самую горячую фазу в марте, апреле, когда было столько неясностей и страхов. Можно поставить твердую «пятерку». По тем индикаторам, которые мы наблюдаем из недели в неделю, из месяца в месяц, видно, что кризисные явления постепенно преодолеваются и мы входим в нормальный режим. Для людей период психологического надлома, похоже, тоже кончился. Я в последнее время говорю, что, если человек, уснувший в феврале, сейчас проснется, он не поймет, что посередине было что-то ужасное.
Тем не менее прогнозы пока делать рано. Многое будет зависеть от того, не будет ли нового локдауна. В этом смысле наше правительство в отличие от многих других стран отработало, мне кажется, прекрасно. У меня близкий друг живет в Аргентине, недавно он мне написал, что собирается оттуда эмигрировать. У них достаточно популистское правительство — закрыто все: магазины, рестораны, внешние перелеты, внутренние. В общем не думают об экономике.
У нас все движется к восстановлению, но может быть всякое. Более или менее окончательно можно будет делать выводы в ноябре-декабре этого года.
— Тактику до конца года вы выстраиваете исходя из чего: будет вторая волна или все худшее позади?
— Вообще, кризис — это про непонимание, что делать. Сегодня мы готовы к негативному развитию событий, нам понятно, как себя вести. Но, к счастью, происходит постепенное возвращение к нормальной работе, хоть и не к такому росту, как до COVID.
— Если говорить не про новые прогнозы, а про те сценарии, которые рассматривали в марте, когда пандемия начиналась, какой из них реализовался — оптимистичный или пессимистичный?
— Пока можно сказать, что ситуация развивается лучше, чем могла бы.
Факты об Альфа-банке
Альфа-банк — крупнейший российский частный банк, основан в 1990 году. По итогам второго квартала 2020 года занимает четвертое место по размеру активов в российской банковской системе, уступая только Сбербанку, ВТБ и Газпромбанку.
Основные акционеры банка — Михаил Фридман (32,9%), Герман Хан (21%), Алексей Кузьмичев (16,3%) и Петр Авен (12,4%), которые контролируют его через люксембургскую ABH Holdings.
По итогам 2019 года Альфа-банк обслуживал 640 тыс. корпоративных клиентов и 16,5 млн физических лиц. Чистая прибыль банковской группы Альфа-банка, в которую входят ABH Financial, сам банк и его дочерние компании, за первое полугодие 2020 года составила $592 млн.
— Акционеры принимали участие в разработке антикризисных планов? Готовы они были поддержать банк финансово в случае необходимости, если бы события развивались не лучшим образом?
— Наши акционеры прошли много кризисов, Альфа-банку в этом году исполняется 30 лет. Их опыт трудно переоценить. С одной стороны, акционеры давали подсказки в нужные моменты, было ощущение дополнительного спокойствия и уверенности. С другой — они полностью доверили [бизнес] команде, менеджменту. Думаю, они об этом сейчас не жалеют. В самом начале пандемии акционеры заявили, что готовы поддержать нас финансово, что бы ни случилось и о каких бы суммах ни шла речь. Но финансовая помощь нам не понадобилась.
— В отличие от ряда банков, оставивших в апреле только дежурные офисы, отделения Альфа-банка продолжали работать. Почему был выбран такой подход?
— Это был некоторый риск, но мы вообще не останавливали работу наших отделений. Президент сказал, что финансово-банковские учреждения во время пандемии работают — и мы работали без остановки. В начале карантина, когда уровень бытового страха был очень высок, коллектив банка с беспокойством отреагировал на необходимость выходить ежедневно на работу. Нам помогло то, что менеджмент непрерывно и напрямую общался с сотрудниками: такие коммуникации — часть плоской структуры управления, принятой в банке. В итоге волнение переросло во внутренний подъем от того, что от нас зависит благополучие миллионов семей. Затем мы пошли на непопулярные меры, сократили премии за второй и третий квартал, отказались от пересмотра зарплат, но сотрудники приняли и это с пониманием — зато мы отказались от массовых сокращений. Весь коллектив Альфа-банка мы сохранили.
— В апреле—мае, на пике карантинных мер, Альфа-банк зафиксировал самые крупные в российском банковском секторе убытки. С чем они связаны?
— Делать выводы о финансовых результатах «Альфы», как и любого другого крупного банка, нужно будет в конце года. Если говорить именно о втором квартале, на этот период пришлось создание резервов. Некоторые крупные банки уже в марте создали резервы, хотя по-хорошему к этому не было предпосылок. Мы сделали это тогда, когда увидели ухудшение ситуации — в апреле—мае. Альфа-банк ответственно относится к управлению кредитными рисками и резервированию, такой подход позволяет нам чувствовать себя уверенно и закладывать запас прочности и стабильности. И сейчас у нас резервов достаточно, чтобы покрыть все прошлые и возможные будущие потери.
Вторая причина убытков во втором квартале — отрицательная валютная переоценка активов, из-за того что рубль укрепился. Сейчас пошло обратное движение.
Если абстрагироваться от резервов, от всех бухгалтерских движений между кварталами, позитивно то, что ключевые составляющие нашего финансового результата растут. Согласно отчетности РСБУ, за первое полугодие 2020 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года мы заработали на 20% больше процентного дохода, на 11% больше комиссионного. И это с учетом провала второго квартала. Рост клиентской базы от месяца к месяцу не останавливается. Фундаментально наш бизнес растет.
В карантин мы вообще не останавливали никакие разработки и инвестиции — phygital-отделения (без привычных рабочих мест для приема посетителей и бумажных документов. — РБК) открыли в обещанный срок, скоро запустим новое мобильное приложение, количество сервисов и продуктов, которые наши ребята вывели на рынок за семь-восемь месяцев этого года, уже больше, чем за весь прошлый год. Это для меня даже более важно, чем финансовый результат за какой-то квартал.
О проблемах бизнеса
— Как себя чувствуют крупные корпоративные клиенты Альфа-банка? Как много кредитов пришлось реструктурировать за время кризиса, на каких условиях?
— Крупный бизнес себя чувствует… я не скажу хорошо, но неплохо. Характерное поведение — в период неопределенности крупные компании привлекали дополнительную ликвидность. Просто брали кредиты как «подушку». Ни значимого роста, ни выхода новых имен на просрочку мы не зафиксировали.
Другое дело — средний бизнес. Он в целом по стране пострадал больше. Хотя благодаря осторожной кредитной политике у нас достаточно хорошие показатели. В период карантинных мер мы пользовались мерами государственной поддержки: предоставляли каникулы, делали реструктуризации, для того чтобы не допустить выход клиентов на просрочку и сохранить качество портфеля. В этом вопросе мы открыты и идем навстречу, если клиент продолжает с нами сотрудничать.
Сейчас можно осторожно сказать, что восстановление бизнеса происходит быстрее, чем мы предполагали в консервативном сценарии. Многие клиенты досрочно возвращаются из кредитных каникул в стандартный график погашения. В итоге у нас нет роста проблемного портфеля по сравнению с докризисным периодом. Но выводы о влиянии кризиса можно будет сделать в октябре—декабре, когда закончатся меры поддержки.
— В случае с крупным бизнесом о каких-то крупных реструктуризациях шла речь?
— Нет, ни одной.
О проблемах авиации, наиболее пострадавшей от пандемии, и перспективах ее восстановления
«Я общаюсь с коллегами по авиасектору — они, конечно, находятся в более тяжелой ситуации, чем другие. Но опять же, там есть меры государственной поддержки. Пассажиропоток восстанавливается, грамотное ведение финансов позволило создать какие-то «подушки». Мы думаем, если не будет следующего локдауна, то они должны пережить нормально этот период».
Об авиакомпании S7 (Альфа-банк — ее крупнейший кредитор) и других клиентах из авиасектора
«S7 — наш давний крупный клиент и партнер. Переговоров о реструктуризации в этот кризис у нас не было. Мы также работаем давно и плодотворно с «Аэрофлотом». Кстати, в кризис стали работать с [аэропортом] Пулково более плотно. В крупном бизнесе мы всегда оцениваем фундаментальное состояние компании, ее платежеспособность, и если все в порядке, то кредитуем».
Об обслуживании долгов владельцем банкротящегося банка «Югра» Алексеем Хотиным
«Алексей Хотин продолжает обслуживать свои обязательства. Мы действительно на время пандемии пошли на некоторые уступки — был период непростой. Сейчас возвращаемся к привычному графику платежей».
— Какой объем проблемной задолженности сейчас на балансе Альфа-банка? Сможете самостоятельно покрыть ее резервами или придется воспользоваться предложением акционеров о поддержке?
— Мы благодарны акционерам за эту возможность, но пока мы не видим такой потребности. Мы создали достаточный объем резервов, как нам кажется, чтобы все прошлые и возможные ближайшие потери покрыть. Коэффициент покрытия резервами по просроченной задолженности составляет более 160% — это достаточно высокий показатель. Чувствуем себя спокойно и надежно.
О Белоруссии и спросе на наличные
— В Белоруссии работает «дочка» Альфа-банка. Как оцениваете риски возникшей в стране в августе политической нестабильности: пытаетесь их захеджировать, можно ли это вообще сделать в такой ситуации?
— Это достаточно частое недопонимание. С Альфа-банком в Белоруссии у нас общая акционерная структура, один бренд. Но в остальном это отдельный банк, у него свой менеджмент, который работает полностью самостоятельно. И насколько мне известно, вроде бы у них все нормально. Меня не интересует этот бизнес ни по экономическим причинам, ни по политическим. «Альфа» всегда вне политики.
— Российский Альфа-банк с 2012 года несколько раз участвовал в выдаче синдицированных кредитов белорусским банкам. Сейчас они выплачены? Или вы, возможно, ведете какие-то переговоры по их реструктуризации?
— Мы выступали организатором, букраннером и кредитным управляющим: привлекали кредиторов в синдикат, готовили документацию и иные процессы и зарабатывали комиссионный доход, а не брали большой кредитный риск. Сейчас вся наша задолженность по синдицированным кредитам на Белоруссию — меньше миллиона долларов. Эти суммы в нашем масштабе не то что незначительны — не заметны.
— Статистика ЦБ в период пандемии показывала беспрецедентный рост обращения наличных. Откуда такой спрос?
— Я не знаю, если честно, мы какой-то активности не заметили. Моя гипотеза: что на период пандемии банки, как обычно, запаслись наличностью на всякий случай, если население пойдет массово за наличными. Потом поняли, что столько денег наличных не нужно.
— Год к году спрос у «физиков» на наличность и корпоратов не изменился?
— Нет. Даже в пик коронакризиса мы не видели кого-то выноса валюты. Мы, как положено, подкрепились валютой, но смотрим — население за деньгами не приходит. Я думаю, это связано во многом со взрослением, с финансовой грамотностью населения в том числе.
О поведении населения в пандемию
— Как изменилось поведение ваших клиентов — физических лиц во время кризиса? У вас довольно высокая доля операций проходит по интернет-банку, стала ли она выше?
— Сейчас буквально из каждого утюга звучит, что уровень цифровизации во время карантина вырос. Для нас этот тренд не новый. У нас и до COVID порядка 76–78% клиентов регулярно пользовались дистанционными каналами мобильных приложений. Во время карантина этот показатель вырос до 85%. Выросли и онлайн-продажи — на пике они составляли почти 60% всего объема продаж. Сейчас этот показатель где-то в районе 45%.
На мой взгляд, есть более интересный тренд, о котором как-то не говорят: выросла ценность человеческого, физического общения. Когда банки закрыли многие свои отделения, а мы не закрыли, у нас клиентопоток буквально на неделю упал, а потом достаточно быстро, за две-три недели, вернулся почти к докризисному уровню. Несмотря на риск заболеть, люди приходили в отделение, хотя у них была возможность сделать все онлайн. Живое человеческое общение — это роскошь и ценность, именно поэтому мы верим в нашу концепцию phygital, сочетание физического и цифрового опыта, и вкладываемся в наши отделения нового формата. Возможно, через десять лет их не будет. Но на следующие три—пять лет отделения банков будут очень важны. Полностью цифровые банки не могут дать человечеству нормального контакта. Это наше конкурентное преимущество.
— Для многих один из поводов посетить отделение банка, несмотря на пандемию, — это попытка получить кредитные каникулы. Сколько ваших клиентов — физических лиц отправляли заявки на каникулы по госпрограмме и по вашей программе реструктуризации? Сколько из них были удовлетворены? Насколько быстро, по вашим оценкам, люди будут возвращаться в прежний график платежей?
— Я аплодирую Центральному банку и правительству, как быстро и достаточно компетентно были отработаны предложения по разным мерам [поддержки]. Но что еще, наверное, более важно — эти меры стимулировали банки сделать свои дополнительные многочисленные продукты и сервисы: снижение платежа, кредитные каникулы с другими условиями. Сейчас мы видим, что статистика выхода людей из этих каникул лучше, чем могла бы быть.
Доля розничных клиентов, вышедших на первую просрочку после кредитных каникул, составляет около 12% по сравнению с 6% до кризиса: то есть люди берут кредит, через месяц надо платить, и в обычные времена примерно 6% из них не платят. Сегодня это не половина и даже не четверть, а лишь 12–13% заемщиков, взявших кредитные каникулы во время пандемии. Это хорошие новости. В целом реструктуризацией воспользовались порядка 85 тыс. наших клиентов — физических лиц. На каждого человека, оформившего государственные кредитные каникулы, приходится 30–40 воспользовавшихся собственными программами Альфа-банка.
— В кризис банки традиционно снижают число одобренных кредитных заявок. Forbes писал, что Альфа-банк ужесточает требования к заемщикам из разных сфер экономики (представитель банка сначала подтвердил это изданию, но на следующий день сам банк заявил, что информация не соответствует действительности. — РБК). Все-таки как это было, действительно ли ужесточили требования к различного рода заемщикам, насколько серьезно?
— В кризис все банки снизили уровень одобрения. Это касается как розницы, так и корпоративного бизнеса, и всех видов продуктов, будь то ипотечный кредит, или кредитная карта, или кредит наличными. Здесь же вопрос звучал так, что мы якобы стали отказывать целым отраслям. Нет, это совсем не так. У нас сложные скоринговые модели, которые учитывают очень много факторов. В целом на пике пандемии уровень одобрения снизился где-то на 25–30% в зависимости от продукта. Сейчас мы постепенно возвращаемся к докризисному уровню одобрения.
О положении банков
— ЦБ ввел много послаблений для банковского сектора в этом году, часть из них продлил. Какими из них воспользовался Альфа-банк? Довольны ли вы теми мерами, которые ЦБ оставил после окончания самого острого периода пандемии, и как считаете, стоит ли их еще расширять и продлевать в дальнейшем?
— Мы довольны тем набором мер, которые Центральный банк предложил, и благодарны регулятору за такую возможность, но, к счастью, нам не пришлось к ней прибегать. Мы справились своими силами. Мы всегда говорили о том, что, если будут предлагаться какие-то меры, они должны распространяться на всех. И этот принцип был выдержан. У нас возможность была, но она нам не понадобилась. И надеюсь, не понадобится.
— На ваш взгляд, в целом насколько сейчас российский банковский рынок устойчив? Нуждается ли он в дальнейшей зачистке?
— Я говорил это пять лет назад и сохраняю свое мнение: для экономики России, чтобы обеспечить привлекательные условия и клиентский опыт для клиентов, больше 100 банков не нужно. Есть много стран, у которых меньшее количество банков двигают конкуренцию вперед. Поэтому те меры, которые Центральный банк принимает, я поддерживал и поддерживаю, но давно не слежу за тем, сколько банков у нас в стране осталось. Мне кажется, к этому процессу уже все привыкли и относятся как к чему-то обыденному.
— Вопрос концентрации примерно двух третей финансового рынка в руках госбанков насколько актуален, на ваш взгляд? И реально ли ЦБ сократить эту долю, продав, собственно, санированные банки?
— У каждого рынка есть свои исторически сложившиеся особенности. Почти на всех рынках есть крупные игроки, которые доминируют. Где-то это госбанки, где-то частные. Мы конкурируем со всеми — и с государственными, и с частными, и с цифровыми, и с универсальными, и с корпоративными, и с розничными. Я не слышу от своей команды, что мы уперлись в Сбербанк, или в ВТБ, или куда-то еще. Наша клиентская база растет — вот доказательство того, что на этом рынке можно конкурировать.
Об экосистемах и партнерстве с «Яндексом»
— Многие ваши конкуренты придерживаются концепции экосистем, вы же традиционно ее критикуете. Вы считаете, что такая схема развития сама по себе не подходит банкам или вы просто не хотите этим заниматься, поскольку крупные конкуренты уже заняли эту нишу?
— Я ничего не имею против экосистем. Может быть, для кого-то это имеет смысл — для Сбербанка, мне кажется, безусловно, когда 60% населения страны их клиентская база, то сам бог им велел попробовать работать в этом направлении.
Но я больше верю в эффективность взаимовыгодных партнерств. Чем партнерство отличается от экосистемы? Каждый приносит что-то свое. Специализация критически важна для успеха. В партнерстве в отличие от экосистемы никто никого не поглощает, не доминирует. Это такой взаимовыгодный баланс экономических интересов. Каждый остается в своей культуре, в своей команде. В экосистеме же должен быть единый взгляд на клиента. А когда два партнера и один клиент, возникает вопрос, чей клиент.
Кризис только ускорил заключение партнерств. В обычной жизни я не знаю, как долго бы договаривались «М.Видео» и «Пятерочка». «ВкусВилл», «Азбука вкуса» начали работать с «Яндексом», с Mail.ru, чтобы использовать их логистическую цепь. И таких примеров очень много. Что касается Альфа-банка, то одних только крупных технологических партнерств за последние полтора года мы заключили больше 50. Мелких, я думаю, более 200.
— Какие-то новые партнерства, создание совместных предприятий планируются у Альфа-банка? В частности, интересует «Яндекс», с которым у вас уже есть проекты, но который сейчас освободился от партнерства со Сбербанком. Вы планируете занять эту нишу, как-то расширить взаимодействие?
— «Яндекс» — великолепная компания. Мне кажется, это было бы красивое партнерство. Много красного цвета, «Альфа-банк и «Яндекс» — от А до Я», там можно маркетологам проявлять креатив до бесконечности. Мы с «Яндексом» уже много сотрудничаем — это и совместная карта «Яндекс.Плюс», и недавно стартовавший ипотечный проект «Яндекс.Недвижимость», и облачные решения, и поисковые сервисы и так далее.
Это, кстати, прекрасный пример, почему я верю в партнерства. Смотрите: мы в Альфа-банке делаем ставку на голосового ассистента для физлиц. Но разрабатываем его не сами, а совместно с «Яндексом» — их голосовой ассистент лучший на рынке. Могу ли я создать несколько десятков команд разработчиков, чтобы изобрести велосипед? Могу, но зачем? Специализация и опыт каждого из партнеров увеличивает и вероятность общего успеха, и скорость этого успеха. Поэтому мы очень ценим партнерство с «Яндексом». И надеюсь, будем и дальше его развивать.
О Системе быстрых платежей
— Система быстрых платежей (СБП) уже более года работает. Альфа-банк от участия в системе выиграл? Насколько она вообще необходима?
— Я считаю, что это прекрасный проект. Я об этом даже думаю не как банкир, а как просто гражданин. Это прекрасный проект для страны. Он двигает конкуренцию, он улучшает клиентский опыт. Я в прошлом году ездил на парижский «Финтех Форум», сидел и думал, что между Москвой и Парижем вроде как два часовых пояса, а ощущение такое, что с точки зрения цифровизации нас разделяют пять лет. Многое из российского опыта вызывало какое-то недоверие. Понятно, что внешний ореол вокруг России сейчас мешает западным игрокам видеть объективную картину. Но конкуренцию нашей стране по уровню цифровизации финансового сектора могут составить сейчас, наверное, только Китай и Индия. И даже в сравнении с Китаем объем платежей через Apple Pay, Samsung Pay в абсолютном выражении у нас больше. Степень цифровизации финансовой сферы в России очень высокий, и в этом вклад таких систем, как СБП.
Альфа-банк на текущий момент ежедневно проводит порядка 50 тыс. платежей через СБП. В целом мы видим, что рост транзакций в Системе быстрых платежей не снизил объем p2p-переводов с карты на карту. Это дополнительные деньги и удобство для клиентов.
— Когда, по-вашему, СБП сравняется по объему платежей со «Сбербанк-Онлайн», в противовес которому она по сути создавалась? И на какую долю в этом объеме рассчитывает «Альфа»?
— Все ждали вступления Сбербанка в Систему быстрых платежей, потому что его клиентская база — больше половины населения страны. Будет ли Система быстрых платежей по объему больше, чем внутренние переводы Сбербанка, я не знаю, но совершенно точно она будет крупнейшим инфраструктурным элементом финансовой системы, и объем платежей там будет колоссальный. Только через Альфа-банк с момента нашего подключения к СБП прошло 80 млрд руб.
О потрясении для фондового рынка
— Центральный банк продолжает смягчение денежно-кредитной политики, соответственно, банки снижают ставки по депозитам, многие в очередной раз говорили о смерти классического депозита как инструмента сбережения, выгодного для населения. Очень много разговоров о розничных инвестициях. Умрут ли вклады как таковые? И не слишком ли перегрета тема инвестиций?
— Вклады не умрут, потому что значительная часть населения весьма консервативна. Депозит — это способ сберечь, а не заработать. Поэтому, если ставка выше инфляции, этого уже может быть достаточно.
Розничные инвестиции — действительно все более популярное направление. Мы традиционно делали ставку на профессиональных трейдеров: «Альфа-Директ» приносит Альфа-банку десятки миллионов долларов в год дохода. Коронакризис ускорил не только цифровизацию, но и проникновение инвестиционных продуктов в массовый сегмент.
Я думаю, рынок розничных инвестиций продолжит динамично расти, это будет важная часть любого финансового бизнеса. Но, поскольку он связан с более высокими рисками, которые население не умеет оценивать, в ближайшие два-три года его может ждать несколько потрясений. Когда именно они случатся, трудно предсказать, но как только население массово потеряет деньги на своих инвестициях — будет потрясение. Этот бизнес все еще находится на этапе становления.
Факты о Владимире Верхошинском
- Владимир Верхошинский родился 28 августа 1981 года в Якутске.
- Работал в Ситибанке, консалтинговой компании McKinsey, инвестфонде VR Capital.
- В 2009 году Верхошинский перешел в банк ВТБ, а в конце 2011-го стал работать в Банке Москвы, чьим оздоровлением занимался ВТБ. В мае 2016 года два банка объединились, а Верхошинский вернулся в ВТБ, где занимался розничным бизнесом.
- В 2018 году стал главным управляющим директором Альфа-банка.
Кирилл Токарев, Антон Фейнберг
По материалам: “РБК”
