Чубайс хотел сделать российский Apple. У него не получилось и ему нашли замену
Российское государственное управление взяло тренд на технократов — молодых и перспективных менеджеров, которые будут справляться с поставленными задачами без лишнего шума. Наличие в этой обойме непотопляемого с 90-х годов Анатолия Чубайса выглядело странно. Вероятно, так же подумали в Кремле и нашли Чубайсу замену — молодого и перспективного технократа Сергея Куликова. Бывший топ-менеджер “Ростеха” теперь будет отвечать за инновации. Под Чубайсом «Роснано» провела 12 лет и запомнилась неоднозначными результатами. Ноу-хау по-русски — в материале «Ленты.ру». (Впервые текст был опубликован 22 сентября 2018 года).
Взять и поделить
За годы своей карьеры Чубайс заработал репутацию реформатора и рыночника, но все перемены, к которым он приложил руку, оказались как минимум спорными. Впервые попав во власть в 36 лет (за месяц до окончательного распада СССР), он запустил ваучерную приватизацию — первый этап массовой передачи госсобственности в частные руки. Населению раздали приватизационные чеки (ваучеры), но заработать смогли только те, кто поучаствовал в специальных аукционах (преимущественно закрытых). Остальные отнесли свои ваучеры в чековые инвестиционные фонды (ЧИФы), впоследствии обанкротившиеся, или вовсе продали за бесценок. В итоге наибольшая выгода досталась «красным директорам», бандитам и начинающим бизнесменам (будущим олигархам), покупавшим ваучеры у рабочих и друг у друга. Государство же не получило за свои активы ничего. Чубайс запомнился легендарной фразой про две «Волги», которые якобы можно будет купить в будущем за один ваучер. Даже его соратники признавали, что произнесена она была явно в популистских целях.
Параллельно правительство, возглавляемое Егором Гайдаром, в котором Чубайс занимал должность вице-премьера, работало над программой масштабных экономических реформ. Главная из них, получившая название «шоковая терапия», предусматривала сокращение бюджетных расходов и либерализацию цен, но в итоге обернулась гиперинфляцией, спадом производства и еще большим дефицитом бюджета.
Вторая волна приватизации — через залоговые аукционы — вызвала не меньше вопросов, чем первая. На этот раз государство получило деньги за свои главные предприятия, но хватило их только на то, чтобы залатать дыру в бюджете в одном лишь 1995 году. К тому же продавались крупные пакеты акций намного дешевле их справедливой стоимости. Впоследствии Чубайс, выступивший идеологом залоговой приватизации, оправдывал ее необходимость угрозой возвращения к социализму. «Если бы мы не провели залоговую приватизацию, коммунисты выиграли бы выборы в 1996 году, и это были бы последние свободные выборы в России, потому что эти ребята так просто власть не отдают», — говорил бывший вице-премьер в 2012 году.
Во время второго пришествия в правительство (снова на должность вице-премьера в паре с Борисом Немцовым) Чубайс запомнился скандалом вокруг приватизации еще одной важной компании — «Связьинвеста». На аукционе группа «Онэксим» Владимира Потанина опередила консорциум инвесторов, в который входили структуры Бориса Березовского и Владимира Гусинского. Правительство обвиняли в явной поддержке одной из сторон, хотя Чубайс это категорически отрицал.
После неудачи на переговорах с Международным валютным фондом на фоне дефолта 1998 года Чубайс был назначен ответственным за реформу российской электроэнергетики. В качестве главы РАО «ЕЭС России» он взялся за десять лет перевести ее на рыночные основы. Для этого надо было продать частным инвесторам генерирующие и сбытовые компании, оставив государству только электросети и диспетчерские. Критики настаивали, что реформа приведет к краху всей системы: износятся еще советские мощности, участятся аварии, без госрегулирования вырастут цены. Дополнительным аргументом в их пользу стала авария на московской подстанции в 2005 году, когда без света на несколько часов остались целые районы столицы. Чубайс отбивался, утверждая, что в капиталистической экономике не место социалистическим законам.
В 2008 году РАО «ЕЭС России» было ликвидировано (в рамках десятилетнего плана Чубайса). С тех пор количество аварий и время их устранения действительно сократилось, а по всей стране были введены новые мощности, построенные на частные деньги. Правда, теперь критики реформы указывают, что станций стало слишком много для потребностей отечественной экономики, и они стоят невостребованными. Так или иначе, к сентябрю 2008 года Чубайс подошел с крайне неоднозначной репутацией, а большинство россиян и вовсе воспринимали его личность в штыки.
Нано небесное
В то время нанотехнологии переживали пик популярности, а президент Владимир Путин в послании Федеральному собранию весной 2007-го назвал их приоритетным направлением развития страны. В том же году было создано «Роснано», сперва в форме госкорпорации — особого вида некоммерческой организации, работающей в важной для России отрасли и не обязанной приносить прибыль (а значит, и платить дивиденды с нее в бюджет). Кстати, в специальном федеральном законе корпорация сокращенно называлась «Роснанотех». За ней закрепили многие инновационные направления, использующие нанотехнологии, но далеко не все. Так, в сферу ответственности «Роснано» не входит IT, зато входят оптика и электроника, медицина и фармацевтика, энергетика, нанопокрытия и новые материалы.
С 2011 года «Роснано» прошло через череду изменений — реформаторский дух Чубайса дал знать о себе и тут. Сначала из госкорпорации оно превратилось в акционерное общество (100 процентов акций принадлежат государству); затем в отдельную структуру был выделен Фонд инфраструктурных и образовательных программ (ФИОП); а в 2013-м у «Роснано» появилась управляющая компания (зарегистрированная в России, Швейцарии и Люксембурге), которая распоряжается всеми активами: выкупает доли в перспективных проектах, вовремя выходит из них, размещает свободные средства.
За все это время государство вложило в «Роснано» 186,3 миллиарда рублей (по состоянию на конец года с учетом времени, когда компания была госкорпорацией) напрямую и еще 252 миллиарда — в виде предоставленных госгарантий. Сейчас ее уставный капитал (прямой вклад государства) равняется 53,7 миллиарда рублей (к началу декабря 2020-го увеличен еще на 40 миллиардов за счет дополнительной эмиссии акций), добавочный (финансирование под госгарантии) — 48,4 миллиарда. Еще 40,3 миллиарда компания взяла в кредит. Эти деньги вкладываются по нескольким направлениям. Основное — прямые инвестиции, или приобретение крупной доли (больше 50 процентов) в проекте, который автоматически становится дочерней структурой «Роснано». За годы существования компании таких проектов было больше 100, на данный момент — 24 (в начале декабря 2020-го — 46). Три из них иностранные: американский, израильский и британский. Еще один вариант — предоставление займа (таких случаев в текущем портфеле немало) или помощь в получении оборудования в лизинг. Среди уже выпущенных в свободное плавание есть вполне успешные компании: производитель упаковочной пленки «Данафлекс», микросхем «НИИМЭ и Микрон», систем безопасности «Элвис-НеоТек». Их продукция востребована как минимум в России.
При этом их количество могло быть еще больше, но, по свидетельствам участников рынка, далеко не все высокотехнологичные проекты готовы сотрудничать с компанией Чубайса и продавать ей свою долю даже при наличии интереса. «Роснано» известно своим авторитарным стилем управления, требует у «подопечных» слишком много отчетности и согласований, часто вмешивается в корпоративную политику. В случае с начинающими стартапами это особенно чувствительно. Отчасти это обусловлено тем, что само «Роснано» тоже находится под жестким контролем государства и общества. Чубайс говорил, что не рассматривает себя как венчурного (вкладывающегося в высокорискованные технологические проекты) инвестора и старается отбирать для портфеля только самые надежные предприятия.
С формальной точки зрения такой подход приносит результат. По итогам 2016 года «Роснано» объявило о выходе на окупаемость: рыночная стоимость активов и доходов от выходов из проектов превысила совокупные вложения государства. Однако создавалось оно не как обычный инвестиционный фонд — недаром первые годы существовало в форме некоммерческой организации. Главная задача компании — поддерживать инновации в России. Но пока отечественный рынок наноиндустрии не дотягивает и до одного процента от мирового (22,3 миллиарда долларов против триллиона).
Без поражений нет побед
Чубайс гордится достижениями компании, и их действительно немало. Но хватает и неудач. Среди самых громких — препарат от гриппа «Кагоцел» (выпускающийся на калужском заводе «Ниармедик фарма»), об эффективности которого спорят медики; едва не обанкротившийся завод литий-ионных аккумуляторов «Лиотех» в Новосибирске, где планировали начать российско-китайское совместное производство. Не сложилось и с заводом по изготовлению поликремния для солнечных батарей «Усолье-Сибирский силикон» в Иркутской области. Он должен был обеспечить работой тысячу человек, но не справился с убытками из-за резко упавших цен на поликремний на мировом рынке — с 300 до 20 долларов за килограмм.
О некоторых проектах Чубайс любит говорить больше других. Но если центры ядерной медицины сразу в восьми регионах России удалось построить, и в год они обслуживают около десяти тысяч пациентов, то с отечественным планшетом глава «Роснано» явно поспешил. В 2011 году электронную книгу Plastic Logic с гибким экраном показали президенту и планировали внедрить в школах вместо традиционных учебников. Но конкуренции с iPad от Apple она не выдержала и до серийного производства так и не дошла. Наученный горьким опытом, теперь Чубайс предпочитает афишировать новые разработки дочерних компаний не на начальном этапе, а когда вероятность провала сведена к минимуму. По его словам двухлетней давности, всего у «Роснано» было десять неудавшихся проектов. В общем объеме это не так много, но почти все они, в отличие от успехов, оказываются на виду.
Как оказалось на виду и уголовное дело, заведенное в 2015 году. Претензии к «Роснано» предъявляли и раньше: Счетная палата указывала на продажу долей в дочерних компаниях по нерыночным ценам и на слишком большие премиальные руководству, но до реальных обвинений не доходило. Бывший гендиректор «Роснано» Леонид Меламед и бывший финансовый директор Святослав Понуров вместе с еще несколькими неназванными фигурантами, которым удалось вовремя покинуть Россию, были обвинены в растрате 220 миллионов рублей, предназначавшихся на оплату консультантов. Чубайс публично выступал в защиту Меламеда, называя его лучшим сотрудником компании. Довести дело до суда с первой попытки не получилось. Через два года после возбуждения его вернули следователям из-за грубых процессуальных нарушений, а оба фигуранта вышли из-под домашнего ареста.
Руководство «Роснано» всячески подчеркивает, что не рассматривает вложения в дочерние компании как долгосрочные инвестиции. Основная задача заключается в том, чтобы довести проект до ощутимого результата (как правило, начала производства) и выйти из него, продав долю. Причем компания подключается не на нулевой стадии. Начинающие бизнесмены могут обратиться за помощью к другим организациям — Российской венчурной компании, фонду «Сколково» или ВЭБу.
Также у «Роснано» есть несколько инвестиционных фондов, специализирующихся на разных отраслях, общим объемом 528 миллиардов рублей. Через них компания привлекает деньги иностранных инвесторов, но далеко не все вкладывается в российские проекты: два фонда ориентированы на Китай, один — на Израиль. Кроме того, у «Роснано» есть и другие откровенно непрофильные вложения: 8 миллиардов рублей лежит на банковских депозитах, еще 2,6 миллиарда — на счетах в разных валютах, а 2,3 миллиарда — в облигациях.
А это как посмотреть
Последние годы «Роснано» чередовало успехи с неудачами и в финансовой отчетности: прибыль по итогам года сменялась убытками. Впрочем, это не помешало Чубайсу закатить пир на новогоднем корпоративе в конце 2015-го. Глава компании уверенно заявил, что заработать удалось «очень много денег, их вот прям совсем много», и пообещал выписать подчиненным двойные премии. Любительская запись быстро разошлась по интернету, и коллегам Чубайса пришлось оправдываться: компания смогла достичь основных целей за год.
2018-й стал для «Роснано» переломным: впервые принято решение выплатить дивиденды своему единственному акционеру — государству. Компания поделилась половиной чистой прибыли, на чем и настаивает Минфин применительно ко всем госпредприятиям. Выплаты составили 537,5 миллиона рублей. Но их вполне могло и не быть. Дело в том, что «Роснано», как и почти весь российский бизнес, ведет бухгалтерский учет сразу по двум стандартам: российскому (РСБУ) и международному (МСФО). В них много различий, поэтому результат зачастую тоже оказывается разным. Достаточно сказать, что по МСФО в том же 2017 году «Роснано» зафиксировало не миллиардную прибыль, а убыток в 5,3 миллиарда рублей. Разница образовалась за счет прошлогодних нововведений Минфина: они позволяют не учитывать часть затрат на выплату процентов по кредитам в расходах и таким образом существенно улучшать итоговый результат. По прежним правилам «Роснано» показало бы убыток (по итогам 2019-го «Роснано» получило убыток в 16,7 миллиарда рублей; почти треть его сформировалась из-за пересчета активов в иностранной валюте по актуальному на тот момент курсу; ослабление рубля в 2020-м должно сыграть компании на руку).
Успехи в развитии модного направления экономики могли реабилитировать Анатолия Чубайса в глазах соотечественников, но по прошествии десяти лет он по-прежнему считается неоднозначной фигурой. Результаты его работы не были видны широкой публике, в то время как провалы и скандалы из раза в раз оказывались на виду. Компания начала приносить отдачу государству, вложившему в нее немалые деньги, но ее будущее по-прежнему под вопросом. Еще два года назад Чубайс говорил о планах выкупить ее у государства, но, по иронии судьбы, сделку по приватизации (на которой он когда-то специализировался) забраковала ФСБ.
Алексей Афонский
По материалам: “Лента.Ру”
