Ребенок-инвалид стал бездомным по решению суда
В канун новогодних праздников девочка-инвалид, некогда москвичка, окончательно лишилась шансов на единственное жилье. Вместе со столичной регистрацией она лишилась квот на лечение, права на получение выплат и других бонусов, положенных несовершеннолетним инвалидам в Москве. Череда судебных решений сделала Наташу Кривенкову с сестрой и матерью бездомными. В ситуации разбирались «Известия».
«Боимся говорить в школе, что лишились прописки»
В редакцию «Известий» обратилась 19-летняя Галина Кривенкова, студентка столичного вуза. В 2018 году, когда она была еще несовершеннолетней, ее вместе с матерью Мариной и сестрой-инвалидом Натальей, которой тогда было 12 лет, суд лишил права пользования единственным жильем. Иск о выселении из трехкомнатной квартиры на проспекте Вернадского подала ее единокровная сестра Яна Копылова.
— Мне сейчас проще, я студентка. Но очень переживаю за сестру, мы даже в школу пока не сообщаем, что лишились московской прописки, — рассказала корреспонденту «Известий» Галина. Семье было бы просто некуда пойти, если бы не добрый человек — подруга матери. Узнав о сложной ситуации Кривенковых, она помогает деньгами, чтобы оплачивать им квартиру. Одной зарплаты матери едва хватает на питание и необходимые медикаменты для младшей дочери.
Пьющая марионетка
Семейная драма разыгралась среди потомков известного столичного архитектора Льва Гильбурда (скончался в 2004 году), соавтора проекта Басманного рынка столицы и других городских объектов конца ХХ века. Его сын Игорь Кривенков также архитектор, лауреат конкурса «Золотое сечение».
Увы, последние годы Кривенков пристрастился к алкоголю и вел асоциальный образ жизни. Его жена Марина Кривенкова и ее старшая дочь уверены, что дочь от первого брака воспользовалась беспомощным состоянием отца, чтобы получить в единоличную собственность квартиру, в обход интересов двух других дочерей архитектора.
Семейная история
В доме №97 на проспекте Вернадского в свое время жили известный писатель Анатолий Рыбаков и советский философ Алексей Богомолов. Дедушка Галины получил здесь квартиру в 1979 году. Сначала там были прописаны архитектор Гильбурд, его жена Галина Кривенкова и сын Игорь Кривенков. В первом браке у Кривенкова в 1986 году родилась дочь Яна, которую также прописали у деда. В 1993 году жилье было в равных долях приватизировано на четверых.
Примерно в то же время Кривенков расстался со своей первой супругой, а спустя семь лет вступил в брак с Мариной, в котором родились Галина и Наталья.
— Он был видный мужчина, интеллектуал, красиво ухаживал, — вспоминает Марина. С Яной у женщины были нормальные отношения, она не препятствовала общению Кривенкова с прежней семьей. Он помогал дочери деньгами, оплачивал обучение. После смерти Льва Гильбурда в 2004 году Игорь начал сильно пить, больших усилий ему стоило оформить наследство. В итоге он стал собственником ¾ квартиры, четверть осталась за его старшей дочерью.
В 2014 году образ жизни Кривенкова стал невыносим для его детей и Марины: он приводил домой собутыльников, в квартире царила антисанитария. Постоянные конфликты на бытовой почве стали причиной развода. Но супруги вынуждены были продолжать жить под одной крышей.
Новая хозяйка большого дома
Позже несколько юристов скажут Марине, что развод стал главной тактической ошибкой, которая обрекла ее детей на потерю жилплощади.
В 2015 году Игорь Кривенков попал с инсультом в реанимацию, где находился с 29 августа по 9 октября. Странным образом именно в этот промежуток времени появилась подписанная им и заверенная нотариусом генеральная доверенность на имя дочери Яны, дающая право на управление и распоряжение всеми его счетами, средствами и имуществом.
— Он говорить-то едва мог. Но вместе с доверенностью появилась и справка от врача-психиатра из частной клиники МЦ «Южный», где работает муж Яны Борис Копылов. Из текста справки следовало, что он вышел из реанимационной палаты, быстренько доехал до клиники, где обследовался, побеседовал с врачом и получил справку. А потом, получается, вернулся в реанимацию, — говорит Марина.
В документе, имеющемся в распоряжении редакции, говорится, что после перенесенного инсульта у пациента «сознание ясное», «память в пределах возрастной нормы».
«Высказывает намерение «привести в порядок свои дела и оформить завещание на родственников, так как неизвестно, что ожидать далее». Поводом для обращения называет желание удостоверить свою психическую вменяемость», — говорится в медицинском документе.
Так Яна Копылова запустила процесс выселения своих единокровных сестер и второй жены отца.
В марте 2016 года Яна прирастила долю отца при заключении договора дарения. В разных судебных инстанциях девушка мотивировала справедливость сделки в том числе тем, что якобы она одна платила коммуналку за квартиру и погасила существенный долг, накопившийся из-за бесхозяйственности отца.
— Мне известно, что работодатель Игоря всячески заботился о нем, несмотря на его образ жизни, состояние здоровья и психики, — говорит Марина. — Я ходила к нему на работу, разговаривала с кадрами и с бухгалтерией. Компания до последнего начисляла ему зарплату. На его счету лежала крупная сумма, свыше миллиона рублей. На работе знали о том, что у нас большой долг за коммуналку на квартиру. Средствами после появления доверенности распоряжалась Яна. Я уверена, что из этих денег задолженность за ЖКУ и была погашена. Деньги снимала она. На судах же Яна постоянно твердила, что оплачивала долги за коммуналку из своего кармана.
По словам Марины, Яне также достались земельные участки отца.
Следующим наступательным шагом Копыловой стало обращение в суд о выселении сестер и их матери из квартиры в 2017 году.
— Это было заочное решение о снятии меня и девочек с регистрации. Только когда мы узнали об этом от приставов, я начала действовать — искать юристов, писать жалобы, — говорит Марина Кривенкова. К следующему процессу квартира на Вернадского уже наполовину находилась в предпродажном состоянии: оттуда Яна выписала себя и отца.
— Насколько мне известно, у Яны собственная квартира на улице Усачева, доставшаяся от покойной матери, там она отца и прописала, — говорит Галина. — Но формально жил он всё это время с нами под одной крышей. Постоянно пил, не ухаживал за собой, не стирал вещи месяцами, запрещал выбрасывать мусор и его памперсы. Не давал ни копейки. И сам жил он впроголодь, сестра выдавала ему по 500 рублей от случая к случаю, его же пенсию по инвалидности получала она.
С 2016 по 2018 год семье поступали многочисленные угрозы по телефону.
— Нам угрожали по телефону, говорили, что нас закопают, украдут и вывезут в рабство, — жалуется Марина. — Мы ходили оглядываясь. Яна была не одна в этом деле: на суды по доверенности от нее приходили странные люди, с которыми мы не были знакомы, но они всё о нас знали. Один из них подошел к нам в суде и вежливо так сказал, что у Яны большие связи, не дергайтесь. Потом сменил тактику, предлагал нам денег на съемное жилье, но после угроз мы, конечно, не стали иметь с этими людьми дело.
В судебных документах есть копия доверенности на представление интересов в инстанциях, выданной Копыловой четырем мужчинам: Джанбулату Ханмурзаеву, Темирлану Ханмурзаеву, Данилу Коновалову и Александру Выборнову.
Окончательно и бесповоротно
Марине Кривенковой удалось оспорить несправедливое решение, принятое в ее отсутствие. В мае 2018 года регистрация девочек и Марины была восстановлена. Но радость оказалась преждевременной.
— Было назначено новое рассмотрение. Лишь одна сотрудница отдела опеки и попечительства Лариса Корыхалина пришла и просила суд не выселять детей. Но у ее начальницы была другая позиция: она общалась с Яной и ее представителем. Больше районный отдел опеки и попечительства не вступался за детей на процессе. Суд вновь принял решение о нашем выселении, это случилось 25 июля 2018 года. Мы предоставили справку, что у нас нет никакого другого жилья, и всё равно нас выселили, — говорит женщина.
Подразделение социальной защиты населения Москвы, судя по всему, вообще не заинтересовала судьба несовершеннолетних. В решении указано, что о слушании дела извещались УФМС по Москве и отдел соцзащиты по району Проспект Вернадского, но представители не явились. Непонятно только, как можно было известить ФМС, которая на момент процесса была два года как упразднена. Что касается уведомленного о заседании ОСЗН, то адрес не входит в зону ответственности подразделения. А вот специалистов соцслужбы из района Тропарёво-Никулино звать не стали.
Решением Никулинского суда ребенок-инвалид Наталья Кривенкова, а также ее сестра Галина и мать были лишены права пользования квартирой с отсрочкой на 12 месяцев.
Год страданий
Условия жизни на протяжении года, подаренного семье правосудием, были, мягко говоря, не сахарными. Борьба матери и дочерей на одном фронте, в судах, переплелась с бытовым противостоянием.
— Отец жил всё это время с нами в одной квартире, приводил пьяных собутыльников, которые вели себя угрожающе, устраивал дебоши. Месяцами хранил в своей комнате скоропортящиеся продукты питания. Маме неоднократно приходилось обращаться по этому поводу в инстанции. Но должной помощи не последовало, — вспоминает Галина Кривенкова.
Марина Кривенкова жаловалась в комиссию по делам несовершеннолетних на поведение бывшего супруга, угрожавшее благополучию детей, но получала лишь отписки (документы есть в распоряжении редакции).
— Помогать нам взялась бесплатный юрист Юлия Макарова. Она хорошо вступила в дело, с ней нам удалось восстановить прописку. Но потом вдруг она начала вести себя странно — не стала обжаловать решение суда о выселении, говорила, дескать, у нас еще год впереди, — говорит Марина. — Успокаивала меня, говорила нам с Галей больше заниматься Наташей. Сама же тянула время, потом написала новый иск, но направила его не по адресу. Так мы пропустили срок исковой давности по решению о выселении.
На сегодняшний день Кривенковы исчерпали все ресурсы защиты. Средств и сил на борьбу за свои права нет. Кривенков упорно не платит алименты, несмотря на усилия департамента судебных приставов; нет даже точной уверенности, жив ли он. А несколько недель назад перестал действовать запрет на операции со спорной квартирой.
Выход есть
Специально для «Известий» ситуацию проанализировала и дала ей оценку член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова.
— Выселение из квартиры несовершеннолетних, одного из них инвалида, стало, видимо, финалом в тщательно спланированном единокровной сестрой выселении бывшей жены отца и ее детей. Первым действием сестры стала законная смена собственника квартиры с отца детей на нее, после чего дети уже не были даже бывшими членами семьи собственника. Судебная практика здесь неоднозначна, прямого запрета на выселение нет. В случае с детьми суд предоставил им на год право пользования квартирой, после чего и произошло выселение, — объясняет юрист.
По ее мнению, матери детей было необходимо обжаловать это решение в вышестоящих судах, однако этого сделано не было, решение вступило в законную силу и было исполнено.
— Странно, что опека фактически устранилась от участия в этом судебном процессе; это дополнительно свидетельствует о необходимости родителей детей-инвалидов в таких случаях обязательно быть в тесном контакте с опекой, — говорит Мария Спиридонова. — Последствия потери правовой связи с городом резко негативно скажутся в том числе на здоровье девочки. Выселенная из квартиры девочка-инвалид потеряла право постоянной московской регистрации, а следовательно, и московские льготы детям-инвалидам: ежемесячную компенсационную выплату по достижении девочкой 25 лет, специальные условия обучения, специальные условия труда для матери.
По мнению юриста, решение о выселении, а также отказ в иске о признании недействительным договора дарения квартиры отцом детей необходимо было вовремя обжаловать; по иску о признании дарения недействительным срок на обжалование пропущен минимально, и его еще можно восстановить по ходатайству. К слову, в договоре дарения указана неверная дата рождения Натальи.
— Это сделать очень важно: если удастся признать договор дарения недействительным, то потом можно пересмотреть и решение о выселении детей, — говорит эксперт.
— Необходимо срочно обращаться в прокуратуру, приложив все имеющиеся документы, ответы и судебные акты, а также акцентируя вопрос именно на нарушении конституционных прав ребенка-инвалида, — заключила Мария Спиридонова.
Официальный комментарий Департамента труда и социальной защиты города Москвы:
Иван Петров
По материалам: “Известия”
