Власть и бизнес несколько лет пытаются доказать Европе, что в России ещё остался лес. Цена вопроса – 5 млрд евро в год
Это те деньги, которые должны будут ежегодно перетекать из карманов российских экспортёров в бюджет Евросоюза. Поэтому в лесном споре никто друг друга не слушает и не может убедительно аргументировать наличие или отсутствие леса в России.
Уже в этом десятилетии Европейский союз собирается вводить пошлины на содержание углекислого газа и других соединений углерода в товарах, импортируемых в Европу. По предварительным подсчётам экспертов Центробанка РФ, 42 процента российского экспорта будет обложено европейской зелёной пошлиной.
– Пока есть самые предварительные оценки, ведь ещё нет чёткого понимания, как это будет выглядеть. Поэтому разброс оценок очень серьёзный, но в среднем, так скажем, от 2 до 5 млрд евро в год будет платить Россия в бюджеты ЕС, чтобы иметь право торговать в Европе, – рассказал «Октагону» основатель и директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
По расчётам аудиторской компании KPMG, при самой базовой и благоприятной для России форме углеродной пошлины речь идёт о потерях 33,3 млрд евро в период с 2025 по 2030 год.
Пошлина на содержание углерода в импорте в Европу получила название «трансграничный углеродный налог» (в западной прессе – Carbon Border Adjustment Mechanism). Окончательный запуск этого инструмента евробюрократы запланировали на 2022–2023 год. Сейчас Евросоюз проводит консультации со странами-импортёрами. И в случае с РФ эти переговоры неожиданно упёрлись в проблему российского леса.
Россия хочет, чтобы при расчётах пошлины на производимые в стране товары с углеродом европейцы учитывали, что они сделаны в государстве, которому принадлежат «лёгкие планеты». Европейцы настаивают на том, что либо от этих «лёгких» ничего не осталось, либо они производят CO2, а не поглощают его.
Тайга – эмитент метана
Россия ратифицировала Парижское соглашение, опираясь на которое ЕС собирается теперь вводить ввозные пошлины. Также Россия согласилась принять международные правила ООН, по которым производятся расчёты того, кто и сколько вырабатывает углерода в мире и кому положено платить, а кому получать. Методика этих расчётов устанавливается в международной экспертной группе ООН. При этом Организация Объединённых Наций разрешает странам разрабатывать собственные правила учёта выделения углерода. Главное, чтобы эти правила были верифицированы комиссией ООН. Проблема как раз в том, что предложения РФ по учёту её лесного массива в этих подсчётах в ООН принимать не спешат.
– Когда мы входили в Парижское соглашение, я помню свои дебаты с WWF и другими структурами. Все они говорили: «Но ведь в Парижском соглашении нет ни слова ни про какие выплаты. Давайте просто войдём, и всё». Прошло несколько лет, и про выплаты заговорили, и теперь все засуетились, – отмечает Константин Симонов.
Фокус тут в том, что, согласно международным рекомендациям, поглощающей способностью обладает только растущий и управляемый лес. И не факт, что российские леса таковыми признаками обладают, считают на Западе.
Часть бразильских лесов, например, уже предлагают лишить статуса поглощающих и перевести в статус эмитентов CO2. Международные эксперты ООН предложили считать гигантский старый лес вокруг города Манауса производителем углекислого газа, а не его поглотителем.
– Завтра вам по тайге то же самое рассчитают. Вы считаете тайгу «лёгкими планеты», ну а вам рассчитают, что тайга – эмитент метана. Там гниющий лес, в котором гниёт валежник, вы им не управляете, рубки нет, плюс пожары – дальше начнётся тема с пожарами, и тогда тем более. При пожарах горение происходит, образуется CO2, тут и вопросов нет, – рассуждает Симонов.
Российская сторона предлагает европейцам, чтобы крупные компании – экспортёры в Европу занимались высадкой леса на территории РФ, а взамен получали скидки или даже освобождение от пошлины. Европейские эксперты защищают позицию своих крупных компаний, которые уже с 2020 года начали платить по 50 евро с тонны продукции с углеродом.
– Европейский бизнес последнее время начал голосить: «А чего мы платим, а они нет? Теперь уже и со всех берите, с русских в том числе», – комментирует Симонов.
Поэтому европейцы настаивают на том (кивая на пример амазонских лесов и исследование экспертной комиссии ООН), что далеко не каждый лес на самом деле полезен для планеты.
Как сосчитать деревья в лесу
Совершенно неожиданно выяснилось, что российские представители в споре с европейцами о русском лесе не могут привести практически никаких доказательств. В советских школах эксперты ЕС не учились и о том, что Сибирь – это «лёгкие планеты», не слышали. Зато у них есть своя методика подсчёта выбросов и свои финансово-промышленные группы, которые нужно защищать от дискриминирующих условий на рынках.
– Как считается углеродная нейтральность. Есть леса, есть, кстати, болота, которые у нас не до конца учтены как ресурс. А есть предприятия – эмитенты углерода. Ещё есть домохозяйства и сельское хозяйство, которые тоже его выделяют. Дальше методом вычитания одного из другого получаем некую позицию углеродной нейтральности региона. При этом европейцы считают, что только с десятилетнего возраста лес начинает поглощать углекислый газ. Поэтому получается, что, по их расчётам, лес не та панацея, которая спасёт нас в 2023 году от налога, – поясняет «Октагону» бывший представитель Минтранса в ЕС Юлия Зворыкина.
В Европе российским переговорщикам демонстрируют цветные снимки с американских спутников, которые на Западе трактуют так, будто российский лес либо весь выгорел, либо он слишком старый, либо слишком новый. Всё это значит, что он или бесполезен, или даже вреден, так как от него только больше CO2.
– На самом деле позиция европейцев такая: «Покажите нам, где, собственно говоря, уровень вашей нейтральности, какие квоты мы должны учитывать. Может, и правда ваши леса поглощают, мы не спорим, но где ваш мониторинг? Покажите его нам. Наш европейский мониторинг, который мы видим с американских спутников, показывает, что вашего леса нет. Может быть, мы ошибаемся, но тогда покажите ваш мониторинг, который является верифицированным, чтобы мы вам поверили, и тогда будем вести переговоры», – говорит Зворыкина.
Задачка со звёздочкой из учебника математики про «сосчитать деревья в лесу» в реальности оказалась ещё сложнее.
Советская система мониторинга лесов разрушена. Может быть, она не была идеальной, но признавалась мировым сообществом без лишних вопросов. Новую систему не создали. Теперь её пытаются срочно придумать и построить, однако русский лес слишком огромен и труднопроходим для таких резких рывков.
– Признаемся сами себе: у нас есть две категории леса – тот, который транспортодоступен, и «тёмный лес» – тот, который не доступен для мониторинга и оценки, – продолжает Юлия Зворыкина.
При этом систему мониторинга российских лесов именно по вопросу выделения CO2 в своё время пытались наладить. Соответствующее поручение получила Федеральная служба по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды. По данным «Октагона», перед её бывшим главой Максимом Яковенко была поставлена задача разместить датчики, определяющие состав воздуха в российских лесах, а также целиком замкнуть на Росгидромете сбор данных об экологической ситуации в России, в том числе и об очищающей способности лесов. Однако чуда цифровизации так и не произошло, а после паводков на Дальнем Востоке в 2019 году Яковенко был отправлен в отставку Дмитрием Медведевым.
Свои системы мониторинга, разумеется, есть у Рослесхоза, а также у Минприроды и природоохранной прокуратуры. Кроме того, ФГБУ «Рослесинфорг» (находится в ведении Федерального агентства лесного хозяйства) создало цветную интерактивную карту лесов России. Однако это, очевидно, не те козыри, которые готовы учитывать в мире и в Европе.
– Я из тех, кто ходит по земле, а не только по кабинетам. Могу сказать, что оценка администрациями и оценка населением того, что осталось от леса, разная. Лесосека действительно уходит, и это связано со многими моментами. В связи с тем, что её вырубают и она плохо восстанавливается. Но не только поэтому. Одна из причин – это, кстати, изменение климата. Потому что климатические процессы идут быстрее, чем природные условия позволяют менять породы деревьев, и они просто не выживают. То есть эта проблема тоже есть, – поясняет Юлия Зворыкина
Игра на зелёном столе
Так или иначе в зелёную игру европейцев и американцев Россия будет вовлечена. Если за стол переговоров не сядет государство, зелёные инициативы будет продвигать сам российский бизнес. Причина в том, что к кнуту трансграничного налога на карбон прилагается и пряник в виде зелёных кредитов, в которых так нуждается закредитованный крупный российский бизнес.
«Сейчас на вопрос, будут ли зелёные деньги дешевле, чем все другие, можно уверено ответить: нет, не будут. Тут есть другой момент: очень вероятно, что скоро вообще не будет других денег, кроме зелёных, учитывая общую финансовую ситуацию». – Юлия Зворыкина, бывший представитель Минтранса в ЕС.
– Проще говоря, денег не возьмёшь вовсе, если не покрасишься в зелёный цвет. При этом зелёные деньги могут быть чуть подлиннее обычных. Плюс это пропуск на международные финансовые рынки, – говорит собеседница.
Примером того, как охотно российские корпорации пользуются зелёными деньгами, может служить «Русал», который ещё в 2019 году сумел получить кредит в 45 млрд долларов под обязательство сократить выбросы углерода. Стратегия компании предполагает и лесное направление. По данным «Октагона», реформы под новые европейские экологические правила идут в РЖД, причём они предполагают и смену кадров в руководстве. Зелёных консультантов и бывших лесников, сделавших карьеру на экологических проектах, нанимают на должность топ-менеджеров практически во всех крупных российских корпорациях.
Впрочем, государство уже вовлекается. В конце апреля в Госдуме в первом чтении приняли законопроект, направленный на урегулирование отношений в сфере ограничения выбросов парниковых газов, который в том числе вводит для крупнейших эмитентов обязательную углеродную отчётность. Таким образом, в Правительстве РФ собираются пересчитать крупнейших эмитентов парниковых газов.
«Мы стартуем с мягкого регулирования, на данном этапе – только углеродная отчётность и формирование инфраструктуры для добровольных климатических проектов. Законопроект не предполагает введения каких бы то ни было сборов или налогов», – отметил, комментируя законопроект, заместитель министра экономического развития России Илья Торосов.
Есть несколько способов подготовиться к решениям ЕС и новой зелёной политике Джо Байдена. Китайский вариант предполагает создание внутренней системы учёта выбросов по аналогии с уже существующей европейской системой EU ETS (Emissions Trading System). Её суть заключается в том, что предприятия и организации на некой бирже квот торгуют и перепродают друг другу права на углеродные выбросы. Таким образом решается проблема верификации систем учёта этих выбросов, поскольку создаётся новый рынок, который саморегулируется.
По данным «Октагона», по этому пути готовы пойти Бразилия и другие страны Латинской Америки, которые США заманивают в собственную аналогичную систему.
Именно идея создания собственной системы учёта выбросов в России лежала в основе «углеродного» проекта на Сахалине, о котором писало издание. Сейчас он развивается в рамках площадки карбоновых полигонов, которые создаются сразу в нескольких регионах.
Другой вариант – отстоять свою формулу подсчёта выбросов с учётом российских лесов.
– Что надо делать? Надо заявить о том, что мы меняем национальную методику учёта поглотительной способности леса и нашей экосистемы в целом. Затем валидировать эту методику в ООН. Не надо бояться этой процедуры, надо проходить её, доказывать, объяснять. И, безусловно, надо поменять расчёты поглотительной способности нашей экосистемы. Это сложный вопрос, понятно, что против нас найдутся их эксперты с расчётами. Самое главное, затем нужно утвердить параметры поглотительной способности растущего леса, чтобы проекты в области лесопосадок наших компаний учитывались при расчёте углеродного следа, – считает Константин Симонов.
Однако есть и путь, по которому идут менее крупные страны. Не последний игрок на рынке углеводородов Узбекистан в 2020 году запустил проект по полному изменению своей экосистемы и массовому выращиванию павловнии (искусственно выведенное в XVIII веке растение, названное в честь дочери российского императора Павла I Анны Павловны).
Впрочем, если Россия пойдёт по этому пути, к вечно недовольным экоактивистам могут добавиться академики РАСХН, настоящие экологи и биологи. Что такое изменения целых экосистем, в России, а особенно в Крыму, знают не понаслышке.
Иван Зуев
По материалам: “Октагон”
