Основатель крупнейшей российской сети спортивных площадок City Sport Том Сауэр — в интервью «Компании» о реалиях бизнеса в РФ и причинах плохого уровня российского футбола
Чем российские бизнесмены лучше голландских, почему в России все еще плохой уровень футбола и благодаря чему с той же проблемой справилась Исландия? Об этом в эксклюзивном интервью журналу «Компания» рассказал голландец, бывший переводчик тренера Рууда Гуллита в ФК «Терек» и основатель компании City Sport Том Сауэр.
— Том, прежде всего, расскажите немного про ваш бизнес в России.
— Наш City Sport — самая крупная компания в России в области коммерческого любительского спорта. Мы строим и управляем футбольными и другими спортивными манежами. На данный момент у нас в собственности 22 объекта. Это и открытые футбольные поля, и хоккейные площадки, и площадки для волейбола, тенниса и так далее. Футбольных манежей у нас 16 штук.
Ежемесячно у нас занимаются в районе 25 тысяч клиентов, которые приходят 2-3 раза в неделю. В месяц проходит около 60-70 тысяч занятий.
Наши продукты — это, во-первых, аренда футбольных полей. Порядка 70% — корпоративные клиенты, от Альфа банка и ВТБ до прокуратуры. Они приходят к нам играть своим рабочим коллективом в будние дни вечером. Но есть и те, кто арендует площадки небольшими компаниями друзей.
Плюс, у нас есть своя футбольная школа, где занимается около 400 детей. Здесь есть разные группы: дети с самим высоким уровнем подготовки играют на самых крупных турнирах чемпионата Москвы и России. Но есть также группа чисто для «фана», общего спортивного развития. Также мы сдаем площадки и другим футбольным школам, например, академиям «Ювентуса», «Спартака», «Интера».
Еще один наш продукт — собственные турниры и чемпионаты, которые проходят в основном в выходные или в позднее вечернее время.
В 2021 году наш план по выручке заработать порядка 500 миллионов рублей. Также мы планируем открыть ряд новых площадок, включая большую хоккейную арену с двумя ледовыми площадками, а также 8-10 манежей.
— У вас офлайновый бизнес, который едва ли можно цифровизировать. Как вам удалось выжить в локдаун и выдержать удар пандемии по экономике?
— Если говорить о 3 месяцах тотального локдауна, то операционный бизнес в этот период мы полностью потеряли. В футбольной школе мы, конечно, устраивали какие-то онлайн-занятия с детьми, но это было больше для поддержания аудитории. Фактически мы не могли никого принять. В это время мы больше работали с банками по отсрочкам, с частными инвесторами по выплате дивидендов, с арендодателями по скидкам и так далее. Где-то получалось договориться, где нет. Было очень тяжело, только сейчас можно сказать, что мы более-менее оклемались. Наш бизнес очень сезонный, основной заработок идет с сентября по апрель, поэтому начало пандемии пришлось на важные для нас месяцы.
Какая-то поддержка от государства была, но не в тех масштабах, каких хотелось бы. Главное, что нам удалось удержать свою команду.
— Если сравнивать российскую спортивную инфраструктуру, которую, в частности, создаете вы, и европейскую, насколько все плохо у нас?
— Я бы не сказал, что здесь совсем плохо. Гигантская разница чувствуется в вопросе развития любительского футбола. Я могу говорить на примере Нидерландов, Германии или стран Скандинавии, с которыми хорошо знаком. Там любительский футбол организован через футбольную федерацию. Тем самым все любительские голландские футбольные клубы имеют свои базы, которые субсидирует правительство. В каждой деревне есть по 4 поля, свой деревенский клуб с инфраструктурой. В России весь любительский футбол ушел в коммерческие руки. У РФС не получилось создать какую-то структуру под профессиональными лигами. Может, им это не нужно или они не понимают, как зарабатывать на этом, не знаю. Но в итоге любительский футбол в руках рынка, и конечно, это намного хуже. Условно, в моей футбольной академии дети платят 120 евро в месяц, а в Голландии ты платишь 250 евро за целый год.
С другой стороны, если сравнивать Москву с другими мегаполисами — Лондоном, Нью-Йорком, Гонконгом — я думаю, в плане выбора как коммерческих, так и бесплатных дворовых площадок, в российской столице намного лучше дела обстоят.
—Полагаю, что особенно все плохо, если мы не говорим о Москве и Санкт-Петербурге?
— Это так. Еще один фактор — климатический. В российских городах на юге еще более-менее с этим нормально, а там, где долго холодно — с любительским футболом все очень плохо. В зимнее время ты можешь играть только в манеже, а их всегда на весь город 1-2 максимум. Если мы говорим про город-миллионник, то такое количество — вообще ни о чем.
— Почему же вы не открываете свои манежи в регионах?
— У нас был такой опыт, открывали манежи в Новосибирске, Самаре и Омске. Мы столкнулись с двумя проблемами. Первая заключается в том, что управлять спортивным объектом из Москвы, где у тебя 4 часа разницы во времени, очень тяжело. Приходится находить локальных партнеров. Локальный партнер, скорее всего, будет у тебя находиться не на зарплате, иначе тебе нужно будет его вечно контролировать. Если ты ему обещаешь процент от выручки — у него появится мотивация, но ты теряешь большую часть маржи.
Вторая проблема — средний чек в регионах в 3-4 раза ниже, чем люди готовы платить в Москве. И это самая серьезная причина отказа от выхода в регионы. В столице наш футбольный манеж стоит 9 тыс. рублей в час, а в Омске жители больше 3 тысяч платить за аренду не готовы.
— То есть, с точки зрения бизнеса выгоднее открыть еще 10 манежей в Москве, чем один в региональном городе, где нет конкуренции?
— К сожалению, да. Возможно, если будут какие-то госзаказы на местную футбольную школу и власти какой-то объем будут субсидировать — тогда появится выгода.
— Почему России и ее футбольным клубам на протяжении многих лет не удается выходить в финалы главных европейских и мировых первенств?
— Зарплаты в РПЛ куда меньше, чем в Англии, Испании или Италии. По факту в финалы выходят, за редким исключением, клубы из 2-3 стран. Другой вопрос, что российских профессиональных футболистов, увы, почти не встретишь в топ-клубах Европы. Профессиональные академии в России устроены неплохо. В том же «Спартаке», «Динамо», «Локомотиве», «Краснодаре» — у них иностранные тренеры, хорошие базы. Здесь я не отношу себя к лагерю тех, кто кричит о повсеместной коррупции в российском футболе. Она есть, наверное, в большем масштабе, чем в Европе, но все не настолько трагично.
Я считаю, что дело в провальном широком любительском детском футболе. У нас в Москве 5 клубов на почти 13 миллионов человек. Все что за рамками этих клубов — оно с низким уровнем тренеров, полей, инфраструктуры, спортивной подготовки. И это еще мы говорим про столицу. В городе, где нет клуба РФПЛ или ФНЛ, у тебя почти нет шансов стать профессионалом. В Голландии официально зарегистрировано в футбольной федерации около 12 миллионов человек. А там живет всего 17 миллионов. Если ты хорошо играешь в какой-нибудь 7-й или 8-й по уровню детской лиге, тебя сразу же заметят, возьмут в более хороший клуб и так далее. Система выстроена так, что если ты талант, ты в итоге дойдешь до самого высокого профессионального уровня.
В России, когда идет набор в группы условного «Спартака», они набирают 12-13 летних детишек из московских школ. И эти же детишки выпускаются, поскольку толком нет конкуренции. В Европе также наберут детишек, но селекция будет идти постоянно, к выпуску может дойти совсем другой состав группы. Из-за этого, на мой взгляд, в России низкий уровень футбола. Нужно больше детских школ, а сами школы должны быть заинтересованы в том, чтобы их ученики попадали в более профессиональные лиги.
— А из вашей спортивной школы ученики переходят в профессиональные клубы?
— Вообще у нас школа ориентирована больше на ширину охвата, чтобы все, кто хочет, мог играть в футбол. Если дети талантливые — они идут дальше, в тот же «Спартак» или «Локомотив» от нас постоянно переходит кто-то. Когда мы играем на турнирах, на матчах всегда присутствуют скауты. Человек 30 из нашей академии уже точно перешли в профессиональные клубы.
— Сколько нам надо построить площадок, манежей, академий, чтобы увидеть качественный эффект?
— Тут в любом случае должны быть усилия государства, частный сектор в одиночку с этим не справится. Посмотрите на примере Исландии, страны с суровейшим климатом. Она построила в конце 90-х по одному манежу на каждые 40 тысяч жителей и сотни футбольных площадок для каждой школы страны. 11 месяцев в году там занимаются обучением детей. Это привело к тому, что страна смогла дойти до чемпионата мира, выйти в четвертьфинал чемпионата Европы. Вот вам и эффект: построил манежи, школы и даже ледниковая страна с населением в 300 тысяч человек показывает достойный уровень.
— Что отличает российский подход к бизнесу от голландского?
— В России люди думают не десятью годами вперед, а двумя-тремя. Таковы реалии российского бизнеса. Здесь у тебя меньше уверенности в будущем, поэтому если бизнес окупается за, скажем, 6 лет — он не интересен.
Второе отличие заключается в получении финансирования. Сейчас ставки в Европе 0,5%-1,5%, нет личных поручительств. Ничего не могу сказать про сырьевые отрасли, но в малом бизнесе я не вижу никакой привлекательности России для иностранных инвесторов.
— Отсюда логично вытекающий вопрос: почему вы решили развивать бизнес здесь?
— Иногда я тоже задаю себе этот вопрос. Сюда переехали мои родители, Россия стала моим домом. После открытия первого футбольного манежа дела как-то быстро пошли в гору. Мне очень нравится то дело, которым мы занимаемся. Горжусь тем, что у нас десятки тысяч клиентов, что наш бизнес в какой-то степени социальный, поскольку мы побуждаем людей заниматься спортом.
— Что вы больше всего любите в России? И чего вам не хватает здесь «голландского»?
— Больше всего люблю динамизм и инициативность. Решили — сразу пошли делать. Здесь с партнерами мы не пересчитываем все сотню раз. Идея понравилась — пробуем. Русские легки на подъем. Из-за этого бывали, конечно, косяки, но на этом быстро учишься.
Если говорить про человеческие качества, мне нравится, как в России умеют дружить. Если мне завтра срочно понадобится 10 тысяч долларов, лучшие голландские друзья далеко не факт, что сразу мне дадут взаймы. А в России, я знаю, дадут без вопросов.
Чего не хватает? Стабильности в бизнесе, уверенности в завтрашнем дне. Мне кажется, это самая тяжелая вещь для малого и среднего бизнеса в России. В Голландии в 2020 году обанкротилось даже меньше компаний, чем в 2019-м. Потому что всем компаниям, где выручка упала больше, чем на 20%, государство оказало финансовую поддержку. Там ты понимаешь, что если у тебя есть успешный бизнес, что бы ни произошло, он у тебя останется. А в России, мое мнение, у государства малый бизнес не стоит в приоритете.
— Последний вопрос, максимально короткий: кто победит на Евро-2020?
— Я только одну страну могу назвать: Голландия.
Андрей Юшин
По материалам: “Компания”
