Крымчанка Ольга Крамная год назад оказалась в центре внимания федеральных СМИ, взяв под опеку истощённого двухлетнего Серёжу из симферопольского дома ребёнка «Ёлочка»
Страшная история о «детском концлагере» закончилась для ребёнка чудом: мальчик с запущенной дистрофией и рахитом, находящийся на грани паллиативности, полностью выздоровел, оказавшись в заботливых руках. Но это чудо не единственное: одинокая женщина воспитывает ещё шестерых приёмных детей. Говорит, никакой усталости или «выгорания» не испытывает, потому что знает, ради чего всё это делает. Ей помогает осознание того, что было бы с её детьми в казённых стенах.
«Я ему показала фотографии братьев и сестёр, и он расплакался»
Сегодня сложно узнать в пухленьком улыбчивом мальчике того самого ребёнка со страшных фотографий, облетевших год назад интернет. Серёже провели операцию по закрытию расщелины нёба, он вырос на 12 сантиметров и набрал 6,5 килограмма, вдвое увеличив свой вес годичной давности. Сначала ребёнок, который не умел ходить, стал ползать по-пластунски, потом на четвереньках, а затем сделал первые шаги.
Помимо Серёжи, у Ольги ещё шестеро приёмных детей, все они родные братья и сёстры. Троих – Соню, Егора и Степана – она также взяла из дома ребёнка «Ёлочка» ещё до Серёжи. Катя и Лиза были в Строгановском коррекционном центре, Саша – в Чеботарской специальной школе-интернате, ему диагностировали задержку умственного развития.
Решение взять шестерых детей пришло не сразу. Сначала Ольга увидела в федеральной базе сирот фотографию двухлетней Сони. Говорит, сердце сразу почувствовало, что это её ребёнок.
Потом узнала, что у Сони есть братья и сёстры, и семья (родители Ольги её во всём поддерживали) уже начала обсуждать, не взять ли всех детей. Особенно переживали за старшего – Сашу, которому тогда исполнилось 10 лет.
– У него был такой смышлёный взгляд. Мы не могли поверить, что у него умственная отсталость. Помню первую встречу: к нам вышел такой худой, сутулый мальчик, выглядящий лет на семь. Он не мог говорить. Для того чтобы поддержать с ним как-то разговор, я ему показала фотографии братьев и сестёр, и он расплакался. И тогда я поняла, что уже не столь важно, какой у него диагноз: если у ребёнка есть душа, если он помнит своих родных, то это уже о многом говорит, – вспоминает Ольга.
Так получилось, что Сашу она забрала первым. Он бегал по дому с энциклопедией подмышкой, жестами попросил маму купить ему географические карты, изучал страны, пытался сам читать и считать. Ольга, вопреки настоятельным рекомендациям комиссии начать спецобучение, отдала его в обычную школу. Первый класс ребёнок проучился по общей программе и закончил его на 4 и 5. И заговорил.
– А после того, как полгода он проучился в школе, мы пошли на новогоднюю сказку в дом культуры. Каково было моё удивление, когда он смело пошёл танцевать с незнакомыми детьми! При том, что после интерната он горбился и отворачивался от людей, которые к нам подходили. Саша оказался нормальным ребёнком, которому просто крупно не повезло в жизни, ему нужны были поддержка и помощь взрослых, – уверена его мама.
«Когда Соня видела, что тарелку уносят, начинала дико кричать»
Не говорил на момент выхода из детдома и четырёхлетний Егор. Как и все дети, которых Ольга забрала из «Ёлочки», мальчик был очень худым и всё время хотел есть. У него не были развиты ни мышление, ни память. Он даже не знал, что такое карандаши. Ещё в худшем состоянии находилась Соня.
– В первую встречу, когда её вынесли, мне показалось, что это ребёнок до года. Она была такая крошечная и неразвитая. Мне передавали её для прогулки в толстой зимней куртке и шапке, хотя на улице было больше двадцати градусов тепла. Соня была очень бледная, худая, со впавшим животом, не разговаривала. Дома оказалось, что она не может жевать твёрдую пищу и даже взять кусочек яблока в ручку. Кладёшь ей кусочек на ладошку, а она стоит с растопыренными пальчиками и смотрит на него, словно не знает, что с ним делать. Для двух лет девочка очень плохо ходила – еле-еле за ручку, – вспоминает Ольга.
Соня никак не могла наесться. Когда она видела, что тарелку после обеда уносят, начинала дико кричать, думала, что там ещё что-то есть, а у неё отбирают. На то, чтобы она сама отодвинула тарелку и сказала «хватит», понадобился год.
Егорке – полгода. В детском саду он так часто просил добавки, что воспитатели боялись, как бы ему не стало плохо. Они не понимали, что происходит с ребёнком. И Егор, и Соня боялись воды. Когда их начинали купать, Егор царапал себе лицо, лез буквально на стенку. Они очень сильно кричали.
Сейчас Саше сняли диагноз «умственная отсталость», Кате, Стёпе и Соне – задержку психического развития, Егору – гиперкинетическое расстройство внимания. Приёмная мама говорит, что наибольший результат дали правильная среда, любовь и забота, а самым большим достижением детей называет то, что они побороли свои страхи, научились быть семьёй и помогли спасти жизнь Серёже, ведь решение об опеке над ним принимали все вместе.
– Случаи моих детей не единичны, но не все родители готовы об этом говорить. Недавно в больнице я случайно встретила женщину с ребёнком на руках. Я к тому времени уже начала забывать, какого бледно-синюшного цвета у меня был Серёжа, – кожа этого малыша была такого же цвета. Его также забрали очень истощённым. К тому же у этого мальчика, как сказала его мама, в доме ребёнка были загнившие глаза. Когда я предложила женщине обратиться в следком, она испугалась и попросила молчать, – говорит Ольга.
Такая реакция неудивительна. После огласки истории Серёжи на Крамную – не на сотрудников «Ёлочки» – началось давление со стороны чиновников, а прокуратура сообщила, что проверит законность передачи ей всех детей. Ольга считает, что её семью оставили в покое только благодаря личному вмешательству детского омбудсмена РФ Анны Кузнецовой. Спустя год руководство «Ёлочки» не сменилось, вся администрация на своих местах в полном составе, следствие идёт до сих пор.
– Меня иногда спрашивают, как я не устаю, не отчаиваюсь. Помогает осознание того, что было бы с моими детьми без меня. Саша остался бы в специнтернате, окончил бы его со справкой. Такая же судьба ждала Егора и Соню. Серёжа бы просто умер, он был уже на грани. Когда я думаю об этом, вся накопленная усталость исчезает, остаётся только радость от того, что мы вместе, – говорит Ольга.
Оксана Порицкая
По материалам: “Октагон”
