В КНДР не существует слова «беженец» – только «перебежчик». Это практически синоним слова «предатель»
Побеги из тюрьмы, нелегальные переходы через границу, жестокие казни, угрозы родным – вот с чем сталкиваются граждане Северной Кореи при попытке покинуть страну. И довольно часто путь беглецов лежит через Россию – страну-соседа, где они чувствуют себя в большей безопасности и могут рассчитывать на защиту своих прав. По сути, российский Дальний Восток становится буферной зоной между беспощадной родиной и счастливым будущим. Корреспондентам «Октагон.Восток» удалось побеседовать с правозащитником, адвокатом Любовью Татарец, которая уже больше десятка лет помогает уроженцам КНДР обрести новый дом. Она поделилась с журналистами историями своих подзащитных.
31 января на борт самолёта, следующего по направлению Благовещенск – Москва, поднялся не совсем обычный пассажир. В свои 23 года он сбежал из родной Северной Кореи, незаконно пересёк две границы, отбыл наказание в России и вновь сбежал. Молодому парню грозило возвращение на родину со всеми вытекающими последствиями, вплоть до лишения жизни.
Историю Семёна (такое русское имя получил молодой кореец) корреспонденту «Октагон.Восток» рассказала его адвокат Любовь Татарец. В марте 2021 года она как партнёр Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) получила поручение о его защите.
«У него тяжёлая судьба. В 14 лет он остался без мамы, а папа продал имущество, в том числе дом, и убыл в неизвестном направлении, оставив ребёнка»
Любовь Татарец правозащитник, адвокат
– К сожалению, я не носитель корейского языка, я не знаю, как долго он скитался, как он жил, но по шрамам на голове видно, что ему пришлось тяжко, – говорит Любовь Татарец.
Семён незаконно пересёк границу между КНДР и Китаем, а оттуда перебрался в Россию. В Забайкальском крае во время незаконного пересечения российско-китайской границы его задержали пограничники. Было возбуждено уголовное дело. Иностранец отбыл назначенное ему наказание, а затем российские власти выдали Семёна генеральному консульству КНДР в Хабаровске для возвращения на родину. Там беглеца ждало наказание – перебежчиков отправляют в трудовые лагеря, предателей могут казнить. Но на руку Семёну сыграла пандемия.
– Границы были закрыты, и его обязали работать на стройке со своими соотечественниками. Он выбрал момент и сбежал, прицепился к поезду в Хабаровске и был снят в городе Биробиджане. Документов у него не было, и его поместили в центр временного содержания иностранных граждан. Было принято судебное решение о штрафе и принудительном выдворении из страны. Я впервые к нему приехала и стала рассказывать, что я адвокат и буду осуществлять его защиту, и тут зашли люди в форме и охрана с дубинкой, и он сказал мне: «Только не выдавайте меня Северной Корее», – вспоминает Любовь Татарец.
В общей сложности на протяжении 10 месяцев адвокат восемь раз выезжала в Биробиджан: шли судебные тяжбы и разбирательства с предоставлением временного убежища.
1 апреля 2021 года Европейский суд по правам человека принял решение о применении обеспечительных мер, согласно которому властям РФ было предписано до окончания производства по жалобе воздержаться от любого принудительного перемещения гражданина КНДР с территории России. В июле 2021 года Семён подал ходатайство о предоставлении ему временного убежища на территории России. И наконец 27 декабря прошлого года решением УМВД России гражданину Северной Кореи было предоставлено убежище сроком на год.
– Сотрудники центра, где он сидел, задержались после смены, чтобы его выпустить на свободу. И вот мы заехали в гостиницу за моими вещами и пошли пешком на вокзал. Когда мы немножко прошли, он руки вверх поднял и начал кричать: «Хорошо, хорошо!» Громко так кричал, – улыбаясь, продолжает собеседница.
Купить билет на поезд удалось не сразу – в кассе железнодорожного вокзала в Биробиджане такой документ, как свидетельство о предоставлении временного убежища на территории РФ, видели впервые, поэтому пришлось звонить в Москву, чтобы оформить поездку. Адвокат до сих пор не может забыть, как громко и страшно её подзащитный кричал во сне.
«Я не знаю корейский, но я перевела его крик как ”живым не дамся”»
Любовь Татарец, правозащитник, адвокат
– Все к нашему купе подбежали. Я его успокоила и вышла. Проводникам давай объяснять, а они сказали: «Мы живём и даже не знаем, что рядом такое происходит», – делится правозащитник.
Кстати, на поезде Семён ехал впервые. Впервые получил мобильный телефон, который привезла ему адвокат. И впервые ему предстояло лететь на самолёте. Затем, уже в Москве, Любовь передала его под наблюдение сотрудников ООН. В России беженец не останется – его переправят в другую страну. Какую именно, журналистам не говорят.
– УВКБ ООН продолжит с ним работу до принятия его гражданином какой-либо третьей страны. При Обаме это могла быть Америка, это может быть Южная Корея, была одна африканская страна, которая принимала других беженцев… В Москве я его передала с рук на руки, показываю ему, что вот мужчина, ты теперь с ним, а я домой. И уже стала уходить, как он подбежал и напоследок крепко прижался ко мне, – рассказывает Любовь Татарец.
Семён не первый гражданин Северной Кореи, чьё право на свободную жизнь приходилось защищать Любови Татарец. Её память хранит десятки судеб, порой довольно трагичных. Именно с такой истории 14 лет назад и началась работа адвоката по защите беженцев.
В 2008 году Рю Ен Нам сначала бежал из КНДР в Китай, а оттуда попытался попасть в Россию. Он переплыл Амур и был задержан пограничниками в Сковородинском районе Приамурья. По словам нелегала, в России он хотел заработать на жизнь, а легально выехать из его страны очень сложно. Рю обвинили в незаконном пересечении границы и на полгода отправили в колонию общего режима под Благовещенском. Срок его заключения истекал в апреле 2009 года, после этого Рю ждала депортация на родину. Говорили, что там ему грозит расстрел.
Российские и европейские правозащитники просили власти России встать на защиту беженца и не выдавать его руководству КНДР. Местные СМИ получили письмо из Швеции от организации «Международная амнистия» (Amnesty International). Правозащитники призывали обратить внимание российской общественности на проблему беженцев из Северной Кореи и помочь Рю Ен Наму. В письме говорилось, что в КНДР действия беглеца, скорее всего, будут расценены как государственная измена, и его приговорят к смертной казни. Любовь Татарец, которая на тот момент представляла сеть «Миграция и право» правозащитного центра «Мемориал»* (признан НКО-иноагентом, подано ходатайство о приостановке ликвидации), попыталась предотвратить выдачу Рю Северной Корее, но не успела.
– Рю Ен Нама должны были выдать в понедельник, но выпустили в пятницу и передали представителям консульства. Я у всех спрашивала о его судьбе и потом узнала, что его привязали к поезду в Хасане (Железнодорожная станция в Приморском крае на границе с КНДР. – τ.), – говорит Любовь Михайловна.
«Пока он мог, он бежал за этим поездом. Больше живым его никто не видел. Это была такая казнь»
Любовь Татарец, правозащитник, адвокат
Прямо во время нашего интервью адвокату позвонил из Южной Кореи её бывший подзащитный. В России его называли русским именем Коля. Более 20 лет он нелегально жил на Дальнем Востоке. Изменить жизнь и уехать ему помогла Любовь Татарец. С тех пор они регулярно созваниваются – узнают, как дела, поздравляют друг друга с праздниками.
В Россию Коля приехал ещё в 90-х годах, работал на крупном амурском предприятии «Тындалес». В конце 90-х вместе с другом бежал в поисках лучшей жизни. Документов у мужчин не было – после пересечения границы их отбирали у всех рабочих. Коля добрался до Благовещенска, нашёл нелегальную работу. Позже он смог по интернету обратиться в консульство Южной Кореи, где ему дали контакты адвоката.
– Была длительная процедура установления личности: дактилоскопия, опросы, свидетели. «Тындалес» был тогда на стадии банкротства, но документы хранятся 75 лет, и можно было их найти, но, к сожалению, нам выдали заключение, что личность не установлена. Отчаявшись, ведь уже прошло более 20 лет, он вместе с другими корейцами убежал и предпринял попытку перейти границу, – рассказывает Любовь Татарец.
Коля и его северокорейские друзья решили бежать в Монголию. Существовало мнение, что там легализоваться намного проще. Затем они планировали обратиться в посольство Южной Кореи и получить разрешение на проживание в этой стране. Но всё пошло немного не по плану.
– Я узнала, что трое граждан Северной Кореи предприняли попытку перейти границу России в районе Бурятии и были задержаны. В их числе и Коля, он отбыл наказание за это. Трагично закончилась судьба четвёртого беглеца, друга Николая: он был тяжело болен, отстал от товарищей, и через год нашли его тело. Но нет худа без добра: беглецов судили, а потом на основании приговора, отпечатков и прочих сведений установили личность Коли. Параллельно шла работа по предоставлению ему временного убежища. В 2021 году Коля отбыл наказание и уехал в Южную Корею. Он пенсионного возраста, по прибытии ему назначили пенсию. Всё у него хорошо! Звонил, хвалился, какую квартиру он получил, – радуется адвокат за своего подопечного.
Проблемой северокорейских беженцев правозащитник Любовь Татарец занимается с 2008 года. Тогда в Адвокатскую палату Амурской области поступило предложение сотрудничать по этим вопросам с УВКБ ООН. Юрист откликнулась на призыв. Бывало, говорит она, что одновременно к ней обращались за помощью 10 северокорейских граждан. Сейчас обращений стало меньше.
В начале 2020 года российские СМИ со ссылкой на МИД сообщали, что почти все северокорейские рабочие покинули Россию в соответствии с резолюцией Совета безопасности ООН. Она предписывала мигрантам из КНДР уехать из РФ до конца декабря 2019 года. Но граждане Северной Кореи всё ещё нелегально живут в стране, а значит, правозащитникам по-прежнему есть кому помогать.
– В Северной Корее считают Россию великой страной, в которой соблюдаются права человека. На их родине тяжёлые, практически рабские условия труда, официально узаконены пытки, есть внесудебные казни. Когда их просят рассказать о своей стране, они отвечают сдержанно, неохотно. Они не знают, что с ними будет завтра, и в случае возврата на родину их могут наказать, так как им нельзя в своей стране рассказывать, как живут в других странах, а в других странах нельзя говорить, как они живут в КНДР. В их случае бегство – это отчаянные попытки хоть как-то изменить свою жизнь. Внутри страны сделать это невозможно, – поясняет Любовь Татарец.
Она вспоминает судьбу одной из своих подопечных – женщины, которая была осуждена за незаконный переход границы. Её мужа расстреляли, когда она была на седьмом месяце беременности.
Перед казнью им позволили увидеться, и супруг посоветовал избавиться от ребёнка, иначе тот станет изгоем. Но женщина не послушалась.
– В итоге она родила сына по документам другой, бездетной семьи, три месяца покормила его грудью и бежала. Вместе с китайскими гражданами решила перейти границу между Хэйхэ и Благовещенском. Все нарушители границы были задержаны. Так как была группа лиц, ей дали четыре года. Но в 2000 году она попала под амнистию, её выпустили и передали в северокорейское представительство здесь, в Благовещенске, оно находилось на улице Загородной. Она рассказывала, что там её поместили в подвальное помещение, они вдвоём с другой кореянкой ложками вытащили подвальное окно и бежали. Сейчас она гражданка Южной Кореи, – говорит адвокат.
Сбежавших корейцев, продолжает она, в России выслеживают и жестоко наказывают их же соотечественники. Не исключено, что представители спецслужб. Например, в 2009 году один из граждан Северной Кореи по имени Ли Кук Сон был похищен прямо в центре Благовещенска. Об этом случае писала амурская пресса. Тогда журналисты не смогли добиться официальных комментариев правоохранительных органов и ФМС. Мужчину избили, но после вмешательства адвоката отпустили на волю. Судьба его сложилась благополучно – он стал гражданином Республики Корея.
Один из беженцев особенно запомнился правозащитнику. Корейца Чо Пен Нама, который в 2013 году перешёл границу между КНР и Приамурьем, она называет непримиримым бунтарём.
Его родители умерли от голода, в итоге мальчика и ещё нескольких беспризорников взял на воспитание водитель местной полиции.
В 90-х Чо бежал из КНДР и около 10 лет нелегально жил и работал в Китае. Затем его выслали на родину, где он попал в трудовой лагерь. Чо совершил побег, вновь перебрался в Китай, а оттуда попытался добраться до России. Мужчина был задержан пограничниками и на допросе не просил, а требовал предоставить ему убежище.
– Он убежал из корейской тюрьмы, дважды в Китае убегал, его возвращали, сажали в тюрьму, а он там поднял бунт. Это был единственный человек, который сказал: «Если вы мне сейчас не предоставите убежище, я объявлю голодовку и ни на какие вопросы не буду отвечать». Знаете, когда у него вещи изъяли, там был такой обрывок газеты с высказыванием, что человек рождён свободным и должен быть свободным. Это был его девиз, его талисман. Когда судья зачитал, что он приговорён к штрафу и что его нужно освободить от наказания, поскольку он содержался в СИЗО, я ему говорю: «Поехали, поселю тебя в квартире, чтобы тебя не нашли». А он отвечает: «Ты что, мне же судья сказал, что я свободен!» – рассказывает Любовь Татарец.
В судьбе упрямого корейца тоже сыграл свою роль Европейский суд по правам человека. Своим специальным решением от 2017 года он запретил российским властям возвращать гражданина КНДР на родину. Северокореец смог уехать и начать новую жизнь в США.
Согласно конвенции о статусе беженцев, все граждане Северной Кореи, покинувшие страну, имеют право на убежище. Россия присоединилась к конвенции в 1992 году. При этом в 2016-м КНДР и РФ подписали соглашение о взаимной выдаче лиц, нелегально въехавших на территорию двух стран.
Сегодня ситуация с иностранцами, которые просят убежища в России, регулируется Федеральным законом «О беженцах», принятым в 1993 году. Но на стадии обсуждения находится новый закон – «О предоставлении убежища». В конце января законопроект был опубликован на федеральном портале проектов нормативных правовых актов.
Закон должен регулировать отношения, связанные с предоставлением убежища на территории Российской Федерации иностранным гражданам и людям без гражданства. В документе разъясняются принципы предоставления убежища. В частности, право ходатайствовать об этом есть у любого иностранца, независимо от расы, национальности, вероисповедания, гражданства и политических убеждений.
Однако Любовь Татарец не уверена, что новый закон облегчит жизнь северокорейских беглецов, и считает, что в предлагаемом виде исполнять его не получится.
– По новому закону человек, который желает получить убежище, после того, как он ступил на российскую землю легально, должен обратиться к пограничной службе и заявить об этом. Но если ты не являешься носителем русского языка, кто и как тебя будет слушать? Своим беженцам я каждый раз самостоятельно подыскиваю переводчика. Корейцы не знают, что такое временное убежище! И сказать о том, что они хотят его получить, – это нереально, – отмечает собеседница.
Ещё одна проблема связана с самим институтом убежища, которого в России как такового нет. Есть три центра для вынужденных переселенцев и беженцев, но, чтобы туда попасть, нужно пройти процедуру установления личности и получить все необходимые документы.
– Граждане КНДР, попадая на территорию России, остаются без паспортов. Вернее, им их выдают только для прохождения границы, затем они сдают их уполномоченному лицу и находятся здесь без документов, удостоверяющих личность. И, если они захотят получить убежище, не менее трёх месяцев длится процедура установления личности, – говорит адвокат.
«Где человек без документов, без языка, без средств к существованию должен всё это время жить?»
Любовь Татарец, правозащитник, адвокат
До последнего времени северным корейцам помогали такие организации, как просветительское общество «Мемориал»*, «Гражданское содействие»* (признана НКО-иноагентом). Они предоставляли одежду, питание, медпомощь, оплачивали работу юристов.
– Сейчас многие из этих организаций признаны иноагентами, и, по сути, реально получить убежище только лицам, которые найдут какого-то энтузиаста, и он возьмёт на себя решение всех бытовых проблем, переписку с международными органами, поиски переводчика, который пройдёт не один суд, чтобы защитить его. На мой взгляд, таким лицам должны помогать именно международные организации. Тем более что большинство населения негативно относится к тому, чтобы наше государство выделяло средства на содержание беженцев или лиц, ищущих убежища. Говорят, лучше бы своим помогли, – делится своим мнением Любовь Татарец.
Она поддерживает своих коллег, которые подготовили ряд замечаний к проекту нового федерального закона. Законопроект подробно регламентирует процедуру приёма заявлений о предоставлении убежища, однако смысл этой регламентации не в том, чтобы обеспечить беженцам доступ к процедуре, а, напротив, в том, чтобы его затруднить, а недопуск узаконить, считают эксперты.
– Дело в том, что обязательным условием приёма заявления об убежище в законопроекте является обращение с этим заявлением в невиданно короткий срок – в течение семи рабочих дней с момента прибытия в Россию или с момента, когда беженец узнал об опасности возвращения в страну происхождения. Невыполнение этого требования влечёт за собой отказ в приёме заявления об убежище, а выполнить его нереально по многим причинам. Прежде всего потому, что возможности узнать об этом требовании беженцы не имеют. Это приведёт к тому, что получить убежище станет невозможно, – отмечает член правления комитета «Гражданское содействие» Елена Буртина.
Свои замечания к проекту закона правозащитники направили в адрес законотворцев.
Уже в завершение нашей беседы мы спросили Любовь Татарец, хотела бы она сама побывать в Северной Корее в качестве туриста. Нет, да это и невозможно, ответила адвокат.
– Северокорейский консул сказал мне, что я для КНДР – враг номер пять. То есть это такая определённая категория людей, которые пропагандируют иной образ жизни. Визу в эту страну мне никогда не одобрят. Но я обязательно планирую съездить в Южную Корею. Там есть люди, с которыми я бы хотела увидеться, – говорит она.
После интервью с Любовью Татарец мы связались с Колей – тем самым северокорейцем, который более 20 лет пытался легализоваться в РФ, прорваться в Монголию и был задержан. За годы жизни в России Коля выучил русский язык – в достаточной степени, чтобы мы смогли понять друг друга. Мужчина сам позвонил по видеосвязи. Выяснилось, что у него в придачу к новой жизни появилась новая фамилия – Чан. В следующем году беглецу исполнится 70 лет.
Он показал квартиру, которую недавно получил. Видно, что бывший беженец очень доволен новыми условиями жизни.
У него есть компьютер, на кухне – большой холодильник, заполненный продуктами, своя стиральная машина – всё это выдало государство. С балкона открывается вид на город.
Наверное, для того чтобы продемонстрировать, что он полноправный гражданин Южной Кореи, Коля рассказал, что получает пенсию, которой ему хватает, чтобы вести нормальную жизнь, показал свой паспорт – очевидно, для человека, который столько лет жил без документов, это действительно очень важно.
– Вот мой паспорт, права на машину. Нет, машины нет у меня! Мне не нужно! – на ломаном русском радостно рассказывает кореец Коля.
В Северной Корее, делится он, живут его дочь и сын. Мы спросили, удаётся ли поддерживать с ними отношения, хотя бы созваниваться.
– Можно звонить потихоньку, но опасно. Не звоню, – коротко и сухо ответил кореец.
В конце разговора Коля пригласил нас к себе в гости и признался, что хотел бы сам приехать в Россию – за долгие годы нелегальной жизни здесь у него появились знакомые, с которыми хочется вновь увидеться и обязательно рассказать, что у него всё сложилось благополучно.
* Организации включены Минюстом России в реестр иностранных агентов.
Анна Краснобаева
По материалам: “Октагон”
