В последние двадцать лет с карты России исчезли тысячи сел и деревень.
Пришлась нелегкая и по оренбургским степям, считает журналист Николай Егоров, побывавший на своей малой родине. Об увиденном и услышанном он решил поделиться с читателями «НВ».
Не скрою, в день выборов губернатора Оренбургской области спрашивал у знакомых, за кого из кандидатов, а их было полдесятка, они отдали свой голос. Большинство отвечали: «За Юрия Берга». Почему именно за него? Опять же большинство говорило: «Он нам лучше знаком, чем другие». При этом селяне были уверены, что Юрий Берг сможет решить многие проблемы глубинки.
Главная и очевидная из них — село гибнет. Сокращается количество жилых домов, а значит, увеличивается количество пустующих, ветшающих и разрушающихся. Пенсионер Николай Муштаков с горечью говорил, что на улице Ташкентской, на которой проживает, нет ни одного ребенка школьного возраста. А на ней сохранилось три десятка дворов. Остались люди среднего и старшего возраста, а молодежь уезжает в крупные города. «Нет работы ни для молодых, ни для стариков. Занимаемся в основном своим домашним хозяйством, — рассказывал он. — Держим немного живности, есть огород». Я добивался у него ответа на вопрос, что же делать, чтобы возродилось село? После раздумий ветеран вздохнул: «При колхозе мы, трактористы, и день и ночь пахали — некогда было домой возвращаться. В период уборки чуть поспим в полевом вагончике — и опять садимся за рычаги».
Бывший бригадир комплексной бригады (объединявшей полеводство и животноводство) Виктор Александров несколько раз повторил: «Обидно, разрушили то, что создавалось десятилетиями. Отдыхают почти две тысячи гектаров самой плодородной земли. Прежде, когда существовал колхоз, было более четырех тысяч коров, а сейчас едва наберется две сотни». Он считает, что бывшим колхозникам не повезло с руководством коллективного хозяйства. После того, как имущество и поля были разделены на паи, они стали думать не о том, как развивать производство, а о личном обогащении. Причем не за счет отъема части продукта, произведенного на полях и фермах, а за счет присвоения платежей, которые делали арендаторы паевой земли. А это, считай, миллионы рублей.
Селяне несколько лет судились с последним из таких арендаторов, чтобы «вызволить» из его владения свои паи, наконец-то добились решения в свою пользу. И что теперь делать? Если бы это случилось лет десять назад, то опять бы объединились в коллективное хозяйство. А теперь остается лишь мечтать о добросовестном арендаторе земельных паев. Будет ли он и когда? Здесь большие надежды на губернатора и его команду: может, они найдут такого человека или организацию? Самим пронькинцам этого не сделать.
«Когда затевали реформы в сельском хозяйстве, на всех уровнях власти говорили о неэффективности колхозов и совхозов, поэтому и обанкротили их, — продолжает Виктор Иванович. — А управления и министерство сельского хозяйства остались, чиновники как получали высокие жалованья, так и получают. Выходит, свою работу они считают эффективной? А каков результат, видно по нашему колхозу».
Директор Пронькинского ДК Геннадий Александров, пайщик части земли бывшего колхоза, считает, что жители села, если брать их в отдельности, не в силах обрабатывать свои десять или двадцать гектаров. Чтобы вырастить ту же рожь или пшеницу, убрать их, обработать зерно, нужен целый набор сельхозтехники. В колхозе было достаточно комбайнов, тракторов и автомашин, но в период «экономических реформ» они были приватизированы и попали в разные руки. После этого их применение (разрозненное, некомплексное) перестало быть эффективным. Если кто-то обрабатывает свои земельные паи, то их единицы — они не делают никакой погоды. Но самая главная беда — хозяйство ведется (если и ведется!) хаотично, наобум, да и сельхозпродукция выращивается в небольшом количестве. Немного картофеля, немного подсолнуха… В основном для личного потребления, а не для продажи. А если рассчитывать на продажу, возникает вопрос: кто купит? В магазинах, даже сельских, привозная продукция: хлеб, булочки, колбасы… Местные рынки, а в центре села еще в 1950–1960 годах были торговые ряды, давно закрылись.
В поселении не так много работы, за которую платят. Часть людей трудится в лесхозе, в хозяйстве сарабкинского фермера Старосельцева и в бюджетных организациях. Но таких едва наберется сто человек. А в поселении — около тысячи жителей. Чем занять остальное трудоспособное население? Вот проблема из проблем. Глава администрации Пронькинского сельского поселения Светлана Гудова тоже не без горечи сказала, что осталась одна на большое хозяйство. Прежде действовали сообща председатель сельсовета, председатель колхоза, секретарь парткома, председатель профсоюза, директор школы, и людям было куда обратиться. Сейчас все передали в одни руки. Гудова справлялась бы со всеми делами, но слаба финансовая подпитка. Ни на что не хватает денег! Вот поэтому дороги в селе — в ямах и ухабах, улицы и лужайки зарастают бурьяном, местность, на которой расположено село, заболачивается.
А ведь две с половиной сотни лет назад люди приезжали, чтобы освоить здешние земли, возводили села, а в последние два десятилетия эти села стали гибнуть в массовом количестве. Пропали Чесноковка, Дракино, на последнем издыхании Маховка, Сарабкино (там осталось всего два — три десятка дворов). Разница еще в том, что переселенцы получали господдержку в виде субсидий, налоговых льгот. Но самым важным составляющим был, конечно, госзаказ на продукцию. В советское время местный колхоз имени Ленина тоже получал план на поставку государству зерна, молока, мяса по твердым ценам.
Как считают сельчане, следует, не стесняясь прошлого, вернуть то, что поддерживало хозяйственную жизнь. Уже сейчас в связи с эмбарго на сельхозпродукцию, ввозимую из-за рубежа, можно было бы восстановить этот набор поддержки, и прежде всего госзаказ! Люди знали бы, что выращивать, в каком количестве, и трудились бы не покладая рук. Как в индивидуальном порядке на своих паевых гектарах, так и в образованных коллективных хозяйствах. Без этого села не спасти.
Николай ЕГОРОВ
с. ПРОНЬКИНО
Оренбургская область
NB!
По данным «Интерфакса», в период с 1989 по 2002 годы, когда была проведена перепись населения, число сельских поселений уменьшилось с 3230 до 2940. При этом число городов увеличилось на 5,9%, а число поселков городского типа уменьшилось на 351. После 2002 года поселения городского типа продолжали исчезать. К 2005 году их число сократилось еще на 380 населенных пунктов.
За 1989–2002 годы численность городского населения увеличилась на 1466 тысяч человек (1,6%), а численность проживающих в поселках городского типа уменьшилась на 2996 тысяч (22,2%). В 2004 году число проживающих в городах увеличилось на 0,4%, а число проживающих в поселках городского типа сократилось на 14,2%.
