Спецкор «НВ» Юлия Чернова попыталась разобраться в «обыденной» ситуации, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не столь уж обыденной
Суетливым столичным утром раздается звонок, в трубку катятся слезы, в ухо — всхлипывания:
— Меня обокрали!
— Кто?
— (после неловкой паузы) Контролеры!
— Как.. контролеры? Они же контролируют!
Помните, в советское время, когда «на месте» решить проблему не удавалось, люди обращались в газету, как в последнюю инстанцию? И посылали в редакцию «голубок» с рассказом о своих «унижениях и оскорблениях». Почему так? «Да потому, — объяснял в свое время Валерий Аграновский, знаменитый спецкор «Комсомолки», — что в обязанности журналиста, кроме прочего, входит делание конкретного добра».
Союз давно распался, а вот традиция жаловаться «обладателям перьев» (читай: «копьев»)» — осталась. Разве что немного изменилась: письма в газету, за редким исключением, уже никто не пишет, но если журналисту удалось повстречать ни за что ни про что получившего оплеху, то тут уж, товарищ борец за справедливость, не обессудь, выслушай внимательно, разберись досконально, помоги по-человечески.
На сей раз я получила сигнал о человеке обиженном, в чем-то наивном, но, судя по роду занятий, хорошем. Дабы не вдаваться в лирику, приступаю к изложению проблемы — с виду обыденной, а на самом деле — совершенно отнюдь не простой.
Итак, молодая учительница русского языка и литературы. В школе дети зовут Марией Михайловной, дома родные — просто Машей. С классиками она на «ты», с учениками — исключительно на «вы». Человек обязательный, осанки прямой, дыхания ровного, делами своими доброго. А случилось вот что.
Всегда занятая, забегает наша учительница в городской автобус № 901, направления Коломенская-Загорье. При этом она говорит по телефону, хотя талон на 60 поездок уже наготове. Видит, палка турникета (та, которую нужно после компостирования проездного билета прокрутить своим телом) опущена, а на сам прибор наброшена коричневая тряпка, вдобавок еще и кнопка зеленая горит. Исследовать объект не стала, решила, что сломан (объявлений-то никаких), прошла мимо и уселась в салоне. Тут вырастает перед ней дородная женщина с короткой стрижкой (по всем признакам — блюститель порядка) и просит показать билет. Мария (будем звать ее так, ведь мы же ей не школьники и тем более не родня) тут же вручает ей свои 60 неиспользованных. Контролерша берет талон, идет к «неисправному» турникету, проделывает с ним одному кондуктору известную операцию и возвращается с бумагой, где черным по белому сказано, что погашен билет не был (а если читать между строк, так вообще получается: учительница — заяц!).
— Ваши документы! Вы едете без билета!
— У меня же есть билет, а турникет сломан.
— Он не сломан, мы видели, как вы на него смотрели, вы хотели сэкономить.
«Девушка, вы слышите, что вам говорят?!» — подает робкий голос молоденький напарник.
Автобус тем временем набирает скорость.
За Марию вступается ее соседка по салону: «Так дайте ей сейчас приложить проездной, она ведь даже одной остановки не проехала!».
— Нет! Она хотела сэкономить, я все видела! — не сдается контролер. И снова наступает на училку: — Ваши документы!
— Я думала, что он сломан! Какой смысл прикладывать проездной к неисправному автомату? — пытается защититься Мария.
— Он не сломан, сейчас вышло новое постановление. Турникеты убирают, а пассажиры могут заходить в любую дверь автобуса! Ваши документы!
Старушка, сидящая через проход, вставляет свое: «По телевизору постоянно крутят про отмену турникетов. Их убирают и появляются контролеры. Это сделано для проверки нравственности населения!».
— Девушка, это дойдет до милиции, — контролерша уже явно злится.
Штраф в размере 1000 рэ выписан, оплачивать придется из тощей учительской зарплаты (12 тысяч руб.) плюс комиссия Сбербанка (кто не знает, 30 «деревянных»).
Если, однако, отбросить все обиды, то в сухом остатке получим вагон вопросов. Исправен ли турникет и, если да, то как им пользоваться? Есть ли какое-то конкретное постановление о проходе во все двери? В чем причина радикализма контролеров? И связан ли на самом деле отказ от устройства и ввод смотрителей с проверкой москвичей на нравственность? В общем, как всегда: кто прав, кто виноват и что делать — не понятно.
Первый порыв — спросить у тех, кто должен знать. Таких организаций всего две: Департамент транспорта и ГУП «Мосгортранс». В том, что никакого постановления не выносилось, оба органа солидарны. В остальном же… Не назвавшийся клерк из Департамента предположил, что «это какой-то нюанс, турникет работал некорректно», а в Мосгортрансе указали, что автобус этот — полуэкспресс (таких в городе всего пять). На его сайте только «голая» информация: куда едет, где останавливается и ни слова о правилах посадки в салон. А вот в разделе «новости» есть одна запись от 18 ноября 2011 года. Тут сказано и про 901-й: «Проход в салон осуществляется через первую и вторую двери. Оплата производится посредством погашения талона через валидатор. Турникеты на данных маршрутах отключены». Перевожу: зашел — прислоняй билет к устройству (не важно, красный горит или зеленый). В ГУПе, кстати, объяснили, что сделано это для того, чтобы посадка проходила быстрее. Но, позвольте, если бы люди заходили во все двери автобуса, тогда нет вопросов. А так, «проворачивание» палки занимает времени не больше, чем проход без нее.
Дабы испытать всё на себе, отправляюсь «кататься» на 901-м: во-первых, проверю возможность зайти во вторую дверь (как советуют контролеры и Мосгортранс), а во-вторых, на людей посмотрю.
Первое оказалось невозможным, потому что только я забежала в автобус (кстати, на той самой остановке у метро «Коломенская»), водитель на весь салон объявил, что он никуда не поедет, пока я не зайду в положенную дверь — первую. Сказано — сделано.
Веду наблюдение: горожане заходят в автобус бойко (хоть бы кто косо взглянул на аппарат!), опущенная палка и тряпка никого, по-видимому, не смущают. Все исправно прикладывают проездные, если не считать пары юных «зайчиков». Притворяюсь «дурочкой» и спрашиваю у первой попавшейся в салоне женщины, что случилось с турникетом. В ответ слышу: «Это же экспресс, тут так с самого начала запуска маршрута, уже больше года. Мы каждый день ездим — знаем. Но бывает, человек с системой незнакомый заходит, тут-то с него сразу штраф и берут». Оказалось, 901-м пользуются в основном «постоянные пассажиры». А наша учительница, выходит, тот самый «заходящий».
Смотрю, на доброй половине остановок висит плакат: «Посадка на автобусы производится при отключенных турникетах. Действующий порядок оплаты проезда сохраняется. На линии осуществляется контроль оплаты проезда». А на второй части мест высадки-посадки пассажиров (в том числе и на «Коломенской», где и случилась беда с нашей учительницей) таблички нет, а на ее месте — объявление о продаже белья. Значит, неоткуда было узнать Марии, как правильно войти в 901-й.
А что касается контролеров, то мне удалось спросить у одного, почему не по-человечески себя ведет. Ответил четко и ясно: «Мы устали всем объяснять, что турникет работает. Раньше жалели, а когда нас увольнять начали — перестали». Работа у них просто такая, делающая их кем-то вроде «врагов народа», как например, ОМОНовцы или тетеньки, берущие плату за вход в туалет в торговых центрах.
Кто виноват в этой истории? Учительница по незнанию? Хулиганы, объявление на остановках сорвавшие? А может, контролеры, правил не объяснившие (хотя не их это работа, они контролируют, а не информируют)? Или Мосгортранс, не повесивший информационную листовку рядом с турникетом?
Вышло как у Герцена: да никто не виноват. Или — как в народе говорят: «Кто-кто? Дед Пихто!».
Юлия ЧЕРНОВА
От редакции
Уважаемые читатели! Рассказанная нашим спецкором история имела место в Москве и носит, на первый взгляд, местечковый характер. Подчеркиваем: лишь на первый взгляд. А как обстоят дела с проблемой городского пассажирского транспорта (и, в частности, злополучных турникетов) в вашем городе? Мы будем благодарны, если вы сообщите об этом коротким письмом или вспомните конкретные ситуации, в которых оказались вы сами или ваши близкие.
