Весьма оригинально высказался по поводу цензуры в кино и театре известный советский и российский кинодраматург, художник, актер, режиссер и сценарист в одном лице Александр Адабашьян
Отвечая на вопрос, заданный ему во время недавней творческой встречи в Симферополе — помнит ли он советскую цензуру, и как сейчас живется в кино и театре без нее? — Александр Артемович глубокомысленно заметил: «Раньше, если цензорам или худсовету что-то не нравилось, они просили режиссера, например, какой-то эпизод из картины убрать. Понятное дело, что режиссер не соглашался. Но через месяц его опять вежливо просили убрать этот эпизод. И он игнорировал просьбу, и продолжал снимать. Еще раза два просили. Такая цензура была терпеливая. А через полгода готовую картину клали на полку, и она лежала там от года до двадцати. Вот это была цензура! А теперь цензуры нет. Просто на съемочную площадку приезжает человек, который дает деньги на фильм, полчаса наблюдает, кривит губы и говорит, что режиссер уволен, завтра будет снимать другой. За ним захлопывают дверцу внедорожника, и он уезжает. Всё!
Понять Адабашьяна можно. Критики и зрители весьма прохладно отнеслись к его новой продюсерской работе, которую в августе увидели на фестивале российского кино «Окно в Европу». Речь идет о семейно-детской картине Анны Чернаковой «Жили — были мы», которую критики не восприняли. Говорили, что фильм невнятный, беспомощный, к кино имеющий весьма отдаленное отношение. Александр Артемович боролся за картину с критиками, аки лев, называя ее явлением в детском кино, а своих оппонентов — злобными и необъективными людьми.
Кстати, фильм обещали показать на одном из центральных телеканалов под Новый год, но так и не показали, вероятно, из-за ожидания невысоких рейтингов, и уж явно не по цензурным соображениям.
Тогда Адабашьян резко высказался о кинокритиках, заметив в разговоре с автором этих строк, что «кинокритики счастливы только в пустом зале, в полном зале они не сидят, не хотят выражать мнение «толпы». А в пустом зале сидят и тихо радуются, хлопая в потные ладошки».
Но несмотря на прозвучавшую критику, Адабашьян не намерен прятаться в кусты.
— Свой следующий фильм вместе с Анной Чернаковой мы хотим сделать для семейного просмотра, — говорит он. — И вообще, заняться детским кино. Ибо это лагуна, которая, к сожалению, заполняется с трудом, к тому же — дурно пахнущей жижей. Меня эта ситуация не может оставить равнодушным, потому что у меня шесть внуков.
— В одном из интервью вы сказали, что отечественного кино нет. Тем не менее, сами снимаете именно отечественное кино. Нет ли тут противоречия?
— Я действительно так считаю, ибо есть некое кино, которое снимается на территории России. Но ситуация может измениться. Мы прорвемся только тогда, когда у нас будет собственный прокат. Сегодня фирмы, которые занимаются прокатом, на 90% принадлежат США. И естественно, рынок заполнен их продукцией. И снимать мы будем только лишь маргинальное кино, которое с огромным скрипом финансируется Минкультом и Фондом кино, либо блокбастеры, которые делаются по голливудским лекалам.
Андрей Дмитриев
NB!
Александр Артемович АДАБАШЬЯН работает в кино с 1973 года. Как художник и актер участвовал в создании фильмов «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Транссибирский экспресс» и многих других. Как режиссер снял фильмы «Мадо. До востребования», «Азазель» и «Таяние снегов». Заслуженный художник РСФСР, награжден премиями «Серебряный пегас», имени Феллини (Италия) и другими наградами.
“Новый вторник”
