Карельский передвижник

Самый известный в республике живописец Борис Поморцев мечтает о возрождении деревни.

Полеты во сне и наяву

Когда мы неспешно беседовали с Борисом Николаевичем, переходя из одного зала Карельского музея изобразительных искусств в другой, от картины к картине, шла подготовка к его юбилейной выставке, которая должна была открыться через два дня. Еще не все из 80 отобранных полотен были доставлены и развешены. Но главные уже украшали несколько залов.

Меня больше привлекали сельские пейзажи мастера. Но странно было бы пройти и мимо других интересных работ, и мимо тех, что так или иначе связаны с биографией автора. Как, к примеру, большое полотно «Летчики».

Почему летчики, а не моряки или рыбаки в Белом море?

В 1952 году, когда Борис Поморцев получил диплом и право именоваться художником, пришлось выбирать между службой в армии и военным училищем. Военное училище было рядом, в Иркутске, готовили там авиационных техников. И курсанты щеголяли по городу в красивой форме, при кортиках. Такая форма досталась и художнику. В училище у него была возможность не расставаться с кистями и красками. Правда, и здесь пришлось изображать «вождя народов».

Признается, что после трех лет службы в армии художник в нем чуть не умер. Приходилось ночами создавать нетленные полотна, изображающие воинов, образцово выполняющих строевые приемы.

Когда после окончания училища техником-лейтенантом, он отправился к месту службы в Петрозаводск, то в Москве, в метро, разговорился с незнакомым старшим лейтенантом. Он и посоветовал проситься в Бесовец, где базировался авиационный полк.

Служба там была недолгой, поскольку командирам скоро стало ясно, что перед ними не воин, а художник. Так Поморцев снова стал штатским человеком. Собратья по цеху приняли его тепло. В Петрозаводске он почувствовал себя дома.

«Заонежское троеБорье»

Печалится, что сегодняшняя деревня не вдохновляет его писать пейзажи? Вся та сельская красота, что в ладу с природой, осталась только в памяти и на картинах.

И теперь уже не найти такого по-своему прекрасного лица, как на «Портрете доярки Ириньи Вастльевны Тихановой»?

Говорит, что никогда не относил себя к художникам-эстетам, которым неинтересно было писать портреты доярок и трактористов. Для него же важно было, КАК их изобразить: « Вот та же Иринья Васильевна … Она – часть всего, что ей дорого. Я писал её у родного дома, в котором уютно, где она поила меня чаем с горячими калитками. Она спокойна, полна достоинства человека, который знает и свое дело, и ради чего живет. А труд у неё тяжелейший, поднималась в четыре утра, чтобы напоить совхозных телят. И не роптала на судьбу. Куда мы подевали эту породу деревенских людей, которые способны накормить, обогреть и себя, и других? Как же так можно было выбросить из жизни таких людей, такую землю, такую красоту? Не понимаю».

Первые 80 лет прошли неплохо

И все же он считает себя счастливым человеком. Сбылось то, о чем мечтал с детства. Состоялось многое, даже то, о чем и не думал. Когда-то горячим желанием было стать членом российского Союза художников. Стал.

Мечтал о собственной мастерской, о персональных выставках. Все это тоже осуществилось. И успехом судьба не обделила: одну из работ приобрел Центральный музей Вооруженных сил, а картину «Бани топятся» из заонежского цикла купил Русский музей.

Немало поморцевских полотен хранятся в Художественных фондах России и Карелии.

Официальные лица предпочитают дарить международным представителям пейзажи Поморцева, считая, что они лучше всего напомнят гостям о нашей республике.

Как-то в телевизионном сюжете из Лондона моя знакомая-знаток живописи увидела, что зал Ассоциации промышленников Великобритании, в числе прочего, украшает и пейзаж работы Поморцева.

Его живописные полотна земляки узнают в картинных галереях Финляндии, Норвегии, Киева …

Слава приятная, но капризная гостья. А настоящий праздник, который всегда с ним, – это возможность писать картины.

Правда, теперь Поморцева вдохновляют не реалии, а воспоминания. Но это тоже, считает он, неплохой источник тем и сюжетов, когда уже столько прожито, пережито, узнано, увидено.

– Словом, мои первые 80 лет прошли неплохо, – шутит Борис Николаевич. Но тут же замечает, что душа болит за выброшенную на обочину жизни российскую деревню, что мечтает о том, чтобы там возродилась жизнь, достойная трудолюбивых людей и прекрасной сельской природы, которая тоже нуждается в защите.

 

Валентина АКУЛЕНКО|

ПЕТРОЗАВОДСК

Ранее

Совесть узников

Далее

Про Ксюшу и прочих...

ЧТО ЕЩЕ ПОЧИТАТЬ:
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru