Какой будет пилотируемая космонавтика после закрытия МКС в 2024 году
Закрытие Международной космической станции в 2024 году приближается, и все космические державы начали новые проекты – кроме России. На родине пилотируемой космонавтики царит полная неопределенность. Может случиться так, что с затоплением МКС она в России завершится.
Пришло время и для России задуматься о жизни после того, как МКС не будет. Этим государственные мужи недавно и занимались в Кремле. Заседание с участием президента было закрытым, но отголоски дискуссии доносились до общественности.
Как стало слышно, альтернативой МКС должна стать национальная станция РОСС, которую шутники из Телеграма тут же окрестили «Форт Росс» – по аналогии с укреплением российских первопроходцев на Северо-Западе американского континента. Шутка пророческая – Россия, выходя из крупнейшего международного проекта, и в космосе собирается жить по плану «Крепость».
Заседание в Кремле проходило за завесой секретности, и о ходе дискуссии не узнала ни общественность, ни космическая отрасль, критикует мероприятие член-корреспондент Российской академии космонавтики имени К.Э. Циолковского, главный аналитик НП ГЛОНАСС Андрей Ионин:
– Очень плохо, что принятие решения будет проходить в кулуарном формате, когда руководитель Роскосмоса предлагает президенту, и потом непонятно кем и как проработанное решение будет утверждено. Цена вопроса очень большая, и финансово большая, и стратегически большая для судьбы российского космоса. Это слишком серьезный вопрос, чтобы решать его в кулуарном формате.
Простите, как Вы сказали, как должна называться новая станция? – переспрашивает нас руководитель Института космической политики Иван Моисеев:
– У нас начальник (руководитель Роскосмоса Дмитрий Рогозин – «НИ») любит новые названия. Это название появилось недавно, естественно, ничего не сделано. Новые станции делаются у нас десятилетиями, а вообще средний срок для таких вещей – 7 лет. Пока нет ни решения, ни финансирования.
Международная космическая станция
Строительство МКС началось в 1998 году. Станция была рассчитана на 15 лет, но поскольку такого рода проекты делаются с запасом, срок ее службы неоднократно продлевали. Ядром сложнейшего инженерного 400-тонного сооружения стал российский модуль «Заря», который делали на заводе Хруничева, входящего в РКК «Энергия». Иван Моисеев говорит:
– Последнее продление до 2024-25 года было сделано год назад. Это делает РКК “Энергия”, поскольку она отвечает за нее, и она дает гарантию для Боинга. А Боинг в свое время в начале строительства купил этот самый старый блок «Заря», который определяет все остальное. Были разговоры продлить до 2030 года. Но, видимо, это не произойдет, тем более что появились трещины, которые говорят об усталости металла, скорее всего.
Любая техническая система, а тем более такая сложная, как МКС, работающая в агрессивных условиях, каким является космос, радиация, температурные перепады и так далее – рано или поздно наступает предел технической системы – не гарантийный срок, а именно предел, поясняет Андрей Ионин. По договору с американцами, утилизировать станцию будет РКК Энергия – у нее есть успешный опыт по спуску и затоплению станции «Мир». Но задача несравнимо сложнее – «Мир» весил 120 тонн, МКС – в 3,5 раза больше:
– Ее надо утилизировать, как мы утилизировали станцию «Мир», но в управляемом режиме, то есть, разделить ее на отдельные элементы, а каждый элемент утопить. Если Мир весил в размере 120 тонн, то сейчас МКС весит в районе 400 тонн. Это сложнейшая задача, и понятно, что ее надо проводить в управляемом режиме.
Станция завершает работу, но на нее должен быть доставлен полевой лабораторный модуль «Наука». Он должен был полететь в космос больше 10 лет назад, но с «Наукой» у РКК Энергия не задалось. Были загрязнения, большие переделки, и конца-края проблемам нет. Еще осенью старт был назначен на эту весну, теперь он сдвинут на осень. У нас все делается со сдвигом вправо, говорит Иван Моисеев – сроки все отодвигаются и отодвигаются. Если станции осталось жить 4 года, то большого смысла слать туда «Науку» нет. Запуск не означает автоматического начала работы, модуль еще надо будет подготовить и принять в эксплуатацию на орбите, а перед спуском станции опять законсервировать.
Но и использовать его для новой станции, если будет принято решение о ее создании и выделено под это финансирование, невозможно – ядром, как «Заря» для МКС, «Наука стать не сможет. Из-за переделок модуль потерял возможность дозаправки. Эксперты говорят, что есть еще два блока в стадии изготовления, но помимо технических проблем, которые решить можно, нет принципиального решения, и нет финансирования.
Жизнь после МКС
Космические программы всех стран тесно связаны с политикой, и МКС тому пример. 90-е годы, десятилетие открытости и глобализации во всем мире, сделали возможным сотрудничество бывших врагов и научило людей сосуществованию если не на Земле, то хотя бы на орбите. Конкуренцию и соревновательность никто не отменял, но именно благодаря работе бок о бок в космосе у астронавтов, космонавтов, ученых, инженеров появилась возможность показать свои лучшие достижения в прямом контакте. Эксперты по космосу говорят, что в рамках национальной станции работать тоже будет можно, но такая работа станет безусловным шагом назад.
– Главное достижение МКС – это не технологии, а то, что мы научились в космосе работать вместе. Поэтому если американцы пойдут в международном формате на Луну, а мы вернемся в национальный формат, это будет большой шаг назад, – подводит итог работы станции Андрей Ионин.
Иван Моисеев вспоминает советские времена, когда СССР все делал самостоятельно. Прожитые после распада Советского Союза десятилетия показали, что сотрудничество сильно ускоряет дело:
– В нашей отрасли считается так – если нет международного сотрудничества, то и работать ни к чему, потому что похвастаться не перед кем. Это обмен технологиями, знаниями, умениями, и параллельно, дележка затрат, рисков. Сотрудничество сильно ускоряет дело, хотя по ряду проектов и без сотрудничества возможно.
Выход из МКС для России будет означать завершение пилотируемой программы, говорит Иван Моисеев, потому что другой программы у нас нет. До 2024 года Россия обязана финансировать МКС, но получить бюджет на параллельное развитие проекта «после МКС» трудно.
Сейчас российская пилотируемая космонавтика забирает на себя 30-40% общего финансирования космоса. До прошлого года американцы использовали наши «Союзы» для своих астронавтов после аварии Шаттла в 2003 году и платили в последние годы до 70-80 миллионов долларов за место. В общей сложности за 9 лет Роскосмос получил полмиллиарда долларов за полеты астронавтов на Союзах. С прошлого года США запускают свои собственные ракеты – теперь НАСА отправляет астронавтов на кораблях компании Элона Маска.
– То, что сейчас идет на поддержание МКС до 2025 года, наша Федеральная программа – все эти деньги расписаны. Это достаточно большая сумма. Если мы будем делать новую станцию, нужно будет финансирование из бюджета. Эти выплаты будут превосходить то, что мы платим за МКС. По МКС обязательства остаются, и их тоже придется выплачивать. Такие выплаты мы просто не потянем. В бюджете деньги есть, но отрасль их не сможет освоить с такой скоростью, – уверен Иван Моисеев.
Три пути
Какие есть варианты для сохранения пилотируемой космонавтики?
Андрей Ионин говорит, что вариантов три. Как водится.
В декабре 2017 года президент Трамп подписал директиву, в которой для НАСА была поставлена новая задача – вернуться к 2024 году к пилотируемым полетам на Луну. В том же году НАСА объявила о начале программы «Артемида». Поразительно, что администрация нового американского президента Джо Байдена подтвердила проект. Начиная с Билла Клинтона, каждый следующий президент обычно отменял космические планы предшественника. Нынешний хозяин Белого Дома сохранил финансирование «Артемиде», несмотря на все политические противоречия с Трампом.
Программа планируется международной. На сегодняшний день вместе с США в ней участвуют Европейский Союз, Канада, Япония, Великобритания.
– Проект по Луне чрезвычайно затратный, поэтому финансировать и МКС, и «Артемиду» никому не под силу, поэтому чем-то придется пожертвовать. Затраты немаленькие. США, по оценкам, в районе 3 миллиардов долларов тратят на поддержание проекта МКС. С учетом финансовых соображений, и из расчета, куда идти дальше, и они уже активно над этим работают. У них уже есть контракты, консорциумы, дорожная карта. Для них никакого труда не составит, они завершат один проект и плавно перейдут в другой, – рассказывает Андрей Ионин.
По плану, в 2024 году астронавты снова высадятся на Луне. Правда, сейчас есть опасения, что эта дата сдвинется из-за пандемии. Кроме того, НАСА запросила у Конгресса 3,2 миллиарда долларов на развитие системы высадки человека на Луне, критического компонента программы «Артемида». Денег выделили, но в значительно меньшем объеме. Это решение сдвинет все сроки. Тогда высадка на Луну произойдет после окончания президентского срока Джо Байдена, и это скажется на выделении денег на программу.
Однако здесь американцы, безусловно, опережают Россию.
Что мешает России присоединиться к «Артемиде», учитывая, что есть положительный опыт сотрудничества на МКС, который никто не отрицает? Ментальность, говорит Андрей Ионин. Американцы считают «Артемиду» своим проектом, а все остальные участники должны быть на вторых ролях:
– Россия является субъектом мировой политики, и она не может просто априори идти на вторые роли. Мы же не Евросоюз, которому стул не поставили – они садятся на диванчик. В тех условиях, в которых предложены сейчас, Россия вряд ли согласится пойти по вполне понятным даже не политическим, а ментальным.
Эксперт намекает на недавнюю встречу руководства Евросоюза с турецким лидером Эрдоганом, когда президенту Европейской комиссии Урсуле фон дер Ляйен не хватило место за столом, и ей пришлось сесть на стоящий неподалеку диван. Так Эрдоган решил отомстить немке фон дер Ляйен и внести раздор в руководство Евросоюза. Россия на «диванчике» сидеть не будет, считает эксперт.
Однако невозможность участия России в новом международном проекте объясняется не только желанием встать с колен, но и общей политической ситуацией. Трудно требовать к себе равного отношения, будучи обложенными со всех сторон санкциями. Заслуги нашей страны в освоении космоса в мире никто не отрицает, но времена, когда американцы, русские и прочие европейцы жили в одном космическом доме, прошли. По крайней мере, на нынешнем этапе.
Второй вариант – создание своего «космического клуба». За последние 20 лет в мире появились другие страны, кроме Америки и России, со своими звездными программами, например, Китай, или Индия.
– На мой взгляд, он самый правильный и самый реализуемый. Он потребует наименьших затрат, самый эффективный – правильный со всех точек зрения. Но мы понимаем, что это не решение Роскосмоса, это политическое решение, потому что проект этот на десятилетия. Это будет довольно затратный проект в любом случае. Это политические решение на уровне руководителя страны после серьезного обсуждения, но даже и после этого надо будет, если мы выберем российско-китайский формат, президенту Путину надо будет разговаривать с председателем Си, -считает Андрей Ионин.
Другие эксперты весьма критически относятся к новой российско-китайской орбитальной эпопее. Во-первых, говорит Иван Моисеев, у нас разные наклонения орбит, и это создает дополнительные технические сложности. А во-вторых, и главных, Китай не приглашает нас в свою программу. Да, восточный сосед начинает строительство своей станции, которая по размеру будет поменьше нашего «Мира», но никаких реальных предложений ни со стороны Китая России, ни со стороны России Китаю не поступало:
– Никаких реальных предложений не поступало ни от Китая, ни от нас. Этот вариант не рассматривается. На словах говорят, что надо посотрудничать. Ни в тех документах, которые подписаны, ни в российских документах нет никаких проектов или предложений начать такое сотрудничество.
Остается третий и последний вариант – строительство национальной станции. Разговоры об этом начались около года назад. Сама постановка вопроса кажется нелогичной. Если американцы переходят к лунной программе, почему Россия остается на околоземной орбите? Андрей Ионин говорит:
– Подвисают и все остальные вопросы, потому что нам последние несколько лет Роскосмос рассказывал про проект «Сфера»(создание спутниковой группировки из нескольких сот космических аппаратов – «НИ») , про проект сверхтяжелой ракеты («Енисей» для лунной и марсианской программ – «НИ»), про освоение Луны, а теперь вот вышел с этим проектом. Но бюджеты у нас не резиновые, нам же надо тогда что-то выбирать. Если мы делаем станцию РОСС, то тогда мы точно не потянем лунный проект, а тогда зачем нам нужна сверхтяжёлая ракета, потому что она нужна только для лунного проекта. Роскосмосу доверять сложно.
Национальная станция рисовалась, говорит Иван Моисеев, но только на бумаге и только от руки. От решения делать станцию до ее осуществления дорога длинная:
– От решения есть много этапов – разработка технических предложений, эскизного проекта, рабочего проекта, чертежей, изготовления. В 2015 году мы прекратили производство модулей на Хруничева (ГКНПЦ им. М.В.Хруничева – «НИ») . Хруничева делал модули для станций. Он делал эту «Зарю», «Науку», модули энергетические. Это производство прекращено. Возобновить это производство стоит очень больших денег. Когда они начнут эти деньги считать, боюсь, что им придется отказаться от этой мысли.
Официальная цифра, сколько будет стоить новая станция, не озвучена. Время строительства станции от момента утверждения проекта до запуска первого модуля – в лучшем случае, 7 лет – если все пойдет гладко, и не будет никаких проблем. Но в это мало кто верит. Если МКС затопят в 2024-25 годах, летать России будет некуда как минимум 5 лет. Но это оптимистический сценарий.
Елена Иванова, Наталья Сейбиль
По материалам: “Новые Известия”
