АСВ требует, не дожидаясь приговора
Группа компаний DOMO, куда безвозвратно ушло 19 млрд рублей из ТФБ по версии следствия, похоже, и погубила банк.
Агентство по страхованию вкладов наносит упреждающий удар: требует в суде лично с Роберта Мусина 21,5 млрд рублей. Столько ущерба, по версии следствия по уголовному делу, бывший предправления нанес Татфондбанку. И, хотя обвинительного решения суда еще нет, денежные требования уже поступили в дело о личном банкротстве экс-банкира. Эксперты «БИЗНЕС Online» констатируют, что наезд хоть и эффектный, но взыскать много с Мусина все равно не получится, он законно очистится от долгов, как Вагиз Мингазов.
Удар на 21 миллиард
Накануне стало известно о том, что конкурсный управляющий Татфондбанка, представитель агентства по страхованию вкладов Михаил Захваткин сделал решительный шаг – направил в суд кредиторские требования к бывшему совладельцу и предправления Татфондбанка, ныне находящемуся под домашним арестом, Роберту Мусину аж на 21,5 млрд рублей. Информация об этом появилась на сайте единого федерального реестра сведений о банкротстве. Речь идет о личном банкротстве экс-банкира, в рамках которого Татфондбанк в лице АСВ и так является ведущим кредитором. Пока в реестр требований кредиторов Мусина включены четыре требования – ПАО «Татфондбанк», ООО «Аида Д», ПАО «АК БАРС БАНК», ПАО «ИнтехБанк» – на общую сумму 564 млн рублей. Но она покажется копеечкой в реестре, если суд посчитает справедливым включить в него 21,5 миллиарда.
АСВ, обосновывая столь серьезную сумму, ссылается на материалы следствия по уголовному делу против банкира – именно такой ущерб сейчас вменяется Мусину. Агентство еще 18 января 2018 года через суд смогло стать гражданским истцом в рамках уголовного дела, так что теперь считается, по сути, потерпевшим. А гражданский истец, выиграв уголовное дело, может взыскивать доказанный понесенный ущерб в рамках нового гражданского иска.
Любопытно, что АСВ предъявило денежные требования к Мусину, даже не дожидаясь судебного решения по «уголовке». Судя по тексту заявления, агентство осознает, что гражданский иск к Мусину о возмещении ущерба будет удовлетворен лишь в случае обвинительного приговора. А пока что дело только расследуется, хотя Мусин часть обвинений уже признал. Но АСВ настаивает, что «кредитор не лишен возможности предъявлять требования, которые возникнут в будущем». Такая предупредительность, сообщает агентство, обусловлено желанием минимизировать риски, поскольку реестр кредиторов ТФБ закрылся уже 28 сентября и есть опасения, что суд откажет во включении требований в 21,5 млрд в рамках личного банкротства Мусина.
Очевидно, в АСВ решили, что подать заявление в рамках личного банкротства будет быстрее, чем предъявлять требования в рамках банкротства Татфондбанка по субсидиарной ответственности. А такая возможность по закону у агентства, конечно же, есть.
«Учитывая деликатную природу настоящего требования, оно подлежит удовлетворению в порядке третьей очереди кредиторов должника», – скромно подытоживает Захваткин.
Откуда взялись 21,5 миллиарда?
Цифра в 21,5 млрд рублей подробно объясняется на 18 листах прикрепленных к заявлению документов. К слову, это первый подробный расклад по суммам предъявленных банкиру обвинений. Агентство напоминает, что Мусина обвиняют в хищении имущества по ч. 4 ст. 159 УК РФ и злоупотреблении полномочиями по ч. 2 ст. 201 УК РФ. В документах выделены три преступных эпизода, установленных следствием, которые привели к исчезновению из Татфондбанка крупных сумм. Итак, рейтинг. Самый крупный эпизод – почти на 19 млрд рублей – касается кредитования фирм, связанных с ретейлером DOMO. Второй по значимости, на 2,7 млрд рублей, – вывод залогов из фирм, связанных с группой компаний «Сувар». И третий – кажущийся уже весьма скромным кредит мусинскому ООО «Аида и Д» на 113,7 млн рублей.
Теперь подробнее. Первым блоком мы выделим уже набившую оскомину выдачу безвозвратных кредитов группе компаний, связанных с ретейлером DOMO (хотя, заметим, первым пунктом в заявлении сам Захваткин выделяет суваровские кредиты, а домовские – вторым.) В этом блоке упоминается 17 фирм, большинство из которых уже до боли знакомых нашему читателю: ООО «Бытовая электроника», ООО «Люксор», ООО «Югра-электроникс», ООО «Алнаир», ООО «Новая электроника» и ряд других. В списке появился и ООО «Андан», выдача кредита которому легла в основу уголовного дела по ИнтехБанку и послужила причиной домашних арестов предправления Марселя Зарипова и его зама Елены Наумовой.
Кредитование этих фирм, сказано в документе, имеет признаки незаконных финансовых операций, целью которых был вывод активов из Татфондбанка. В обоснование приводится, что фирмы не имели ни собственных складов для товара, ни транспорта для перевозки, за исключением «Бытовой электроники». Анализ ряда расчетов показал, что сделки между фирмами были чисто «бумажными», без перемещений товара. Бумажный оборот товара и объем кредитования группы заемщиков многократно превышал возможности реальных продаж товара ретейлера. В принципе, ничего особо нового – за исключением впечатляющей суммы, вбуханной в черную дыру DOMO. 18,66 млрд рублей. Впрочем, как уже неоднократно писал «БИЗНЕС Online», эта сумма могла вырасти как снежный ком из небольших сумм, из-за годами не покрывавшихся кредитов: проценты накручивались, долги росли кратно.
Второй блок – это вменяемое Мусину хищение денег путем переуступки требований по кредитам на выпущенные банком облигации. Речь идет о том, что ТФБ передал сторонней фирме хорошие, обеспеченные залогами кредитные портфели на 2,7 млрд рублей и с помощью сложной схемы, в которой участвовал Бинбанк, получил взамен собственные ценные бумаги, которые после падения банка, естественно, обесценились. Здесь речь идет о 32 кредитных договорах к 5 строительным фирмам: ООО «Сувар-отель», ООО «Автомакияж», ООО «Тандем-Д», ООО «Сувар девелопмент» и ООО «Краснодар девелопмент». Названа и фирма, получившая кредитные портфели, – это ООО «Миг». Любопытно, что эти сделки происходили 13 декабря 2016 года, то есть уже в момент агонии банка. АСВ отмечает, что, согласно материалам следствия, эти сделки, совершенные прямо перед введением в банке моратория ЦБ, были направлены на вывод обеспечения залогов. Ранее об этой сделке было известно лишь участие Бинбанка – список стройфирм прозвучал в документе впервые.
Третий блок совсем простой. С 1 по 19 декабря 2014 года Мусин, находясь в пределах Казани, являясь контролирующим лицом «Аида и Д», «дал незаконное указание своему близкому знакомому и подконтрольному ему лицу Зиновьеву А.В. получить в банке кредит в размере 100 млн рублей и перечислить их Мусину Р.Р.». Видимо, речь идет о главном бухгалтере ООО «ТФБ холдинг» Алексее Владимировиче Зиновьеве. Далее описан сложный круговорот сделок с участием ООО «Новая нефтехимия», в результате которого якобы сам Мусин на личный расчетный счет получил 80 млн и банку не вернул, а еще 20 млн ушли в ООО «Банная усадьба». Взамен же якобы «Аида и Д» должна была выкупить ценные бумаги банка через Мусина, но по факту эти ценные бумаги ему не принадлежали, так что возврат денег в банк не состоялся. Словом, читая документ, в очередной раз можно удивляться хитросплетениям банковского мира и богатству разнообразных схем, а уж в их законности пусть разбирается суд.
«Обвиняемый Мусин Р.Р. признал вину в инкриминируемых ему преступлениях и гражданский иск», – сказано в документе. Однако, как уточнил «БИЗНЕС Online» у адвоката банкира Алексея Клюкина, позиция его доверителя за последние месяцы не изменилась: Мусин признал вину лишь в четырех эпизодах злоупотребления полномочиями по ст. 201 УК РФ. Данные эпизоды выделены в отдельное исполнительное производство, рассмотрение дела по существу должно пройти в особом порядке, то есть без изучения доказательств и допроса свидетелей. По остальным эпизодам, в том числе по фактам мошенничества по ст. 159 УК, Мусин вину продолжает отрицать.
Выводы: что нового?
Впервые в публичное пространство вышла информация о том, что, по сути, главным пунктом причиненного Татфондбанку ущерба, который фигурирует в уголовном деле, являются бесконечные кредиты ретейлеру DOMO. 18,66 млрд – это вам не баран чихнул. Напомним, что ОАО DOMO, которое владело одноименной сетью магазинов бытовой техники, признали банкротом 16 сентября 2017 года. Общая сумма кредиторских требований тогда заявлялась на уровне более 10 млрд рублей. Однако стоит помнить, что на бизнес ретейлера работал целый куст компаний, в том числе и «Бытовая электроника», все они также вступили на банкротные рельсы, так что распутать этот узел довольно сложно.
Любопытно, что незаконным следствие посчитало кредитование именно «куста» DOMO, хотя неимоверно крупные суммы получали и фирмы, связанные с обувным бизнесом, – фабрика «Спартак», сеть магазинов «Примороссо», а также другие ретейл-проекты – «Белый ветер цифровой», сеть «Книжный двор». Впрочем, из нашего топ-50 заемщиков Татфондбанка вполне себе заметно, что фирмы вокруг DOMO занимают в нем яркие позиции.
Группа DOMO ведет свою историю с 1998 года. Изначально она представляла собой локальную торговую сеть, а в середине 2000-х начала общероссийскую экспансию. Компания купила сразу несколько сетей в Сибири, на Северном Кавказе, в Оренбуржье и ряде других регионов. Как следствие, уже в 2007 году ретейлер владел 134 магазинами в городах Поволжья, Урала и Сибири, а также сетью салонов автотюнинга «Аудиомастер». Сеть в разное время занимала от 10 до 25% рынка бытовой техники и электроники (БТиЭ) и изначально контролировалась пулом собственников, ключевую роль среди которых играли Мусин, директор «Спартака» Райхат Гарипов, бывший гендиректор Антон Сайфутдинов и его партнер Эдуард Зиганшин. Позже состав акционеров и управленческая команда казанской группы несколько раз кардинально менялись в сторону усиления роли Мусина. Сайфутдинов ушел из компании в 2009–2010 годах, занявшись своим бизнесом.
В прошлом году на фоне неурядиц ТФБ DOMO закрыл свой последний магазин в Казани, так что сеть полностью ликвидирована.
Отметим, что в деле Мусина напрашиваются некоторые параллели с историей бывшего главы «Вамина» Вагиза Мингазова. К тому моменту, когда он был признан банкротом по иску ВТБ, сумма его обязательств достигла 9,75 млрд. рублей, однако кредиторы получили лишь 1,7% от всей суммы долгов «молочного короля», остальное сгорело. С другой стороны, банкротство Мингазова не было переплетено с уголовными делами, как в случае Мусина, однако в целом суть похожа. Реальное взыскание миллиардов с бывшего шефа ТФБ крайне маловероятно, и здесь нужно понимать, что шаг АСВ во многом продиктован стандартами, действующими в такой ситуации.
«Надо АСВ отдать должное – оно не дремлет»
Александра Юманова – глава союза пострадавших вкладчиков ТФБ и ИнтехБанка:
– А остальная сумма, еще примерно 100 миллиардов? Ни у АСВ, ни у СК нет понимания или желания искать, раскручивать, предъявлять эти суммы и этот ущерб Мусину?
В нашем заявлении, поданном в следственный комитет в августе 2018 года, речь шла о примерно 70 миллиардах, в том числе и о 18 миллиардах, которые отдельной группой описаны в заявлении АСВ в суд. Там и схема увода расписана так же, как АСВ расписал с 18 миллиардами.
Павел Медведев – финансовый омбудсмен:
– Уже знаменитому банкиру Сергею Пугачеву АСВ предъявило требование вернуть огромные суммы и даже выиграло в иностранных судах. Для АСВ дело Роберта Мусина – это не начало процесса, оно накопило достаточно хороший опыт взимания денег, затыкания дыр, которые были созданы владельцами обанкротившихся банков. Другое дело, что, скорее всего, полностью эту сумму забрать не удастся, но какую-то часть, безусловно, получится взять.
Так называемая субсидиарная ответственность, которая была введена лет 15 назад, но долго дремала, не будучи применяемой, теперь работает, но пока еще не на полную мощность. Кое-какие правки надо сделать в законе, чтобы АСВ смогло пользоваться этим принципом на 100 процентов. Но уже давно не 0 процентов использования этого способа. Надо АСВ отдать должное – оно не дремлет.
Очистится от долгов или нет – это другой вопрос. При рассмотрении уголовного дела компенсация потерь виновным принципиально смягчает наказание. Но пока ведь не об этом идет речь, а о компенсации потерь. АСВ доказывает и, надо сказать, все более успешно, что за те или иные потери отвечают те или иные люди, которые управляли банком.
Юлия Майорова – руководитель гражданского департамента ООО «Юнэкс»:
– Материалы следствия – это косвенное доказательство, они не могут быть единственным основанием для включения суммы в реестр кредиторов. Однако, учитывая важность дела и пристальное внимание общественности к нему, не исключено, что данные меры будут применены. Роберту Мусину, безусловно, выгодно свое банкротство, поскольку более экономически привлекательного выхода из сложившейся ситуации даже представить сложно.
«В случае с Татфондбанком Мусин стал козлом отпущения»
Ян Арт – эксперт комитета Госдумы РФ по финансовому рынку:
– Такое происходит нечасто, а чтобы АСВ инициировало, так это, по-моему, в первый раз. Такие случаи были, но не АСВ выступало инициатором, а подобное случается редко. По ряду московских банков были иски учинены бенефициаром. Но это были тупиковые иски, так как руководители банков уже оказывались в другом городе и другой стране. Конкретных примеров я не назову, не помню, не люблю рыться в грязном белье, я финансист. Я не коллекционирую судебные случаи со всеми ворами России.
В очень многих случаях банкротства и санации банка нет личной вины, умысла, а есть сложившаяся конъюнктура, поведение бенефициаров, есть нарушение нормативов и просто непрофессиональное управление, но это не наказуемо уголовно. В случае с Татфондбанком Мусин стал козлом отпущения. Еще раз повторю, что я судебными делами не занимаюсь, не интересуюсь и, более того, брезгую. Но, наверное, у следствия есть какие-то основания. Пока же у меня ощущение, что единственный банкир, не сбежавший на следующий же день в Лондон, тут же становится козлом отпущения. А это хороший сигнал другим банкирам.
Алексей Коренев – аналитик ГК «Финам»:
– На самом деле субсидиарная ответственность в части возмещения нанесенного ущерба в России пока привязана именно к процедуре банкротства. Так что ситуация с Робертом Мусиным, проходящим процедуру банкротства, даже не выходит за рамки имеющегося законодательства. Однако, как показывает опыт, дело редко доходит до взыскания значительных сумм с лица, признанного банкротом. В этом плане куда интереснее новые инициативы минфина и ЦБ, предложивших расширить область материальной ответственности собственников банка и при проведении процедуры санации кредитных учреждений. Так как санация — это не банкротство, а мера по предупреждению банкротства, однако пострадавшим вкладчикам от этого не легче, да и ответственность многих банкиров, приведших свои банки в бедственное положение, а зачастую и умышленно выводивших активы из кредитных учреждений, понимая, что надвигаются проблемы, должна быть фактической, а не формальной. Примеров, когда с владельца банка или топ-менеджеров удалось взыскать в пользу пострадавших вкладчиков или государства существенные суммы, куда меньше, чем примеров, когда нерадивым или нечистым на руку финансистам удалось избежать наказания. Вот только наиболее яркие истории последних лет, когда виновники сумели выйти сухими из воды: до сих пор скрываются от следствия экс-владелец Мастер-банка Борис Булочник, бывший собственник АМБ-банка, М-банка, банков «Российский капитал» и «Тульский промышленник» Анатолий Мотылев, экс-акционер банка «Софрино» Дмитрий Малышев, бывший владелец банка «Пушкино» Алексей Алякин, а также экс-собственниРоберта Мусинк банков «Транспортный» и «Интеркоммерц» Александр Мазанов. Регулятор недвусмысленно заявил о необходимости проведения определенной законодательной работы по обеспечению эффективного возврата и взыскания активов собственников кредитных организаций, которые санируются и оздоравливаются за государственный счет. По логике ЦБ, необходимо расширить институт субсидиарной ответственности и на финансовое оздоровление банков (до сих пор акционеры отвечали за состояние дел в банках лишь внесенными в капитал средствами, однако ситуация с санацией «Открытия» и Бинбанка заставила депутатов и руководителей соответствующих ведомств задуматься о том, что спасение настолько больших финансовых структур не должно происходить только за счет государства). При этом на всех уровнях подчеркивается, что данное нововведение повысит уровень ответственности владельцев кредитных учреждений при принятии решений и увеличит вероятность удовлетворения требований кредиторов банков.
Елена Иванова, Елена Колебакина-Усманова, Артем Кузнецов
По материалам: “Бизнес Online”
