Уголовная реформа разделила политиков на два лагеря
В понедельник в Совете Федерации прошли слушания на тему: «Совершенствование законодательства в сфере уголовно-правовой политики».
Первое, что было заявлено на слушаниях – никакой уголовно-правовой политики у нас в стране нет. То есть УК есть, какое-никакое право есть, уголовники тоже имеются. А вот политика – отсутствует.
И нам ее надо срочно разработать, иначе как без политики? Жили мы без политики, и не известно, что творили – то ужесточали законодательство, то, наоборот, смягчали. Пора бы уже определиться.
Председатель Совета Федерации Валентина Ивановна Матвиенко выступила за дальнейшее смягчение и либерализацию уголовно-исполнительной системы. По ее мнению, сажать человека в клетку в зале суда – это унижение человеческого достоинства.
Она также заявила о том, что неплохо было выстроить правовую систему таким образом, чтобы следователь, намеренно заводящий дела против невинных людей, получал за это реальный срок.
Однако большинство выступавших Валентину Ивановну не поддержали, и выступили не за либерализацию, а, наоборот, за ужесточение уголовно-правовой системы.
Так, депутат Госдум Ирина Яровая заявила, что следователя, напротив, надо оградить от любой возможности подобного рода уголовного преследования – иначе следователи просто испугаются и перестанут нормально работать.
Или, например, по мнению Валентины Матвиенко, пора уходить от практики заключать человека до суда под стражу:
– Стоит подумать о более широком использовании иных возможностей действующего УПК, таких, как личное поручительство, залог, домашний арест. Люди по девять месяцев сидят, и их за это время три раза допросят, – предположила Матвиенко, прозрачно намекая, что пусть они эти девять месяцев сидят лучше под домашним арестом.
Но представители следственных органов поняли намек своеобразно, и обещали сделать допросы более интенсивными:
– Да, Валентина Ивановна. Недостаточно усердия.
А генеральный прокурор РФ Юрий Чайка предложил активнее применять такую меру, как конфискация имущества – сейчас имущество конфисковывают всего у 0,2% осужденных. Это, по мнению Чайки, очень мало. В советские времена было намного больше.
Депутат Владимир Плигин поддержал свою коллегу Яровую – по его словам, «у нас огромное количество потерпевших, и их тоже надо защищать».
По мнению значительной части участников заседания, гуманизация и так уже дошла в России до абсурда – согласно ФЗ №26 от 7 марта 2011 года, минимальный срок лишения свободы за умышленное нанесение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего, составляет всего лишь два года.
– Это девальвирует право на жизнь, – заявил депутат Плигин.
Он также раскритиковал предложение Валентины Матвиенко разрешить подсудимым во время заседания сидеть не в клетке, а в зале суда со своими адвокатами:
– В настоящее время уровень распространенности оружия настолько высок, что нам необходимо защитить участников процесса.
Замминистра МВД Игорь Зубов отметил, что уголовно-правовая политика в стране все-таки есть, но «она очень противоречива»:
– С одной стороны идет гуманизация, с другой – нарастание мер по другим преступлениям.
Причем не надо ходить к гадалке, чтобы понять – преступления против существующего строя станут караться всё жестче и жестче. А вот преступников, совершающих преступления не против государства, а против граждан, будут, возможно, «гуманизировать».
Яркий тому пример – законы по борьбе с терроризмом, которые сыплются из Госдумы, как из ведра. Один из новых законов, к примеру, предлагает конфисковывать имущество у тех людей, которые террористу дороги.
То есть, представьте себе, сидит Маня в Ивановской области около окошка, на звезды любуется. Тут вдруг приходят Чайка с Бастрыкиным и бац! Домик у Мани конфисковывают в пользу государства.
– Как так? – не понимает Маня.
– А помнишь, Маня, как ты с Мухаммедом вступила в неразборчивую связь? – говорят Чайка с Бастрыкиным. – Так вот арестовали мы твоего Мухаммеда, он оказался террористом, и сказал, между прочим, что ты ему дорога…
Фенита ля комедия. А на слушаниях зав. кафедрой уголовного права и криминологии юрфака МГУ Владимир Комиссаров вспомнил о двух статьях, касающихся терроризма, подписанных 2 ноября этого года:
– В законе скрестили непонятно кого неизвестно с кем. Превратили террористическую организацию в организованную группу. Любой бакалавр понимает, что это чушь! И как теперь мне, профессору, объяснять эти законы студентам?
Впрочем, объяснять скоро ничего не придется. Владимир Комиссаров напомнил, что в юридических вузах «ушли от специалитета, перешли на бакалавриат» – в итоге даже криминология изъята из учебного плана будущих юристов. Узкоспециально прослушать данный курс смогут всего 20 человек из 500:
– Мы получим неграмотных следователей и неграмотных прокуроров, – предупредил Комиссаров.
А может, оно и к лучшему? Ведь к неграмотным законам и следователи с прокурорами должны прилагаться неграмотные. Так им будет легче скрещивать на суде осла с козлом.
Алла ВАСИЛЬЕВА
