Что не так с российскими школами
Российские школы находятся под контролем пожилых преподавателей — они выживают с работы молодых коллег, противятся реформам и выстраивают диктаторские отношения с учениками. Тем временем на школьников давят власти, которые усиливают нагрузку и усложняют итоговые аттестации. О том, что не так с образованием в России и в каком направлении нам необходимо двигаться, — «Газете.Ru» рассказала директор Института развития образования НИУ ВШЭ Ирина Абанкина.
Почему пожилые преподаватели вредят школьникам
— В России высока доля педагогов пенсионного и предпенсионного возраста. По словам министра просвещения Ольги Васильевой, количество молодых учителей почти не растет и колеблется в пределах 11-13% от общей доли педагогического сообщества. Почему так происходит? Молодежь не хочет быть педагогами?
— Учителя в России имеют право досрочной пенсии после 25 лет педагогического стажа. В этом смысле им просто выгодно оставаться в школе, потому что фактически с 50 лет они имеют возможность получать дополнительные деньги. Поэтому возрастные учителя так держатся за свои места. Если не школа, то им просто некуда больше идти за заработком. Зачастую из-за этого они просто не пускают в школы молодых педагогов, буквально выживают их.
Самим же молодым учителям в основном хочется переехать в большие города, однако там они сталкиваются с отсутствием рабочих мест, а также низкой, по сравнению с возрастными преподавателями, зарплатой. Их пытались привлечь надбавками, однако тут возникла социальная напряженность со стороны старшего поколения педагогов: их возмутило, что опыта у молодежи меньше, а платят им больше. Вот и получается у нас диспропорция в кадрах.
— Как на школьниках сказывается тот факт, что их учат по уже устаревшим канонам, к которым привыкли пожилые преподаватели?
— По отношению к детям педагоги – это скорее поколение бабушек. Для дошкольного образования это может быть и плюс, а для школы — явный минус. Школьникам ведь хочется, чтобы у них были молодые учителя, которые смогут разговаривать с ними на одном языке.
Расстояние, в первую очередь психологическое, между авторитетом пожилого человека и школьником не должно быть двухпоколенным, а у нас сейчас именно так. Остается авторитарность модели образования. Это усиливает стресс у педагогов, которые чувствуют, что отстают от каких-то современных тенденций.
— Учителя срываются на учениках — подтверждение этому мы регулярно видим в СМИ. Можно ли сказать, что сегодня педагоги в России перегружены и выгорают на работе? С чем это связано?
— Учителя выгорают по целому ряду причин. На них влияет и глобальная цифровизация — в ней школьники чувствуют себя аборигенами, а учителя скорее мигрантами. Кроме того, растет непонимание между педагогами и детьми – на Западе учителя уже давно перешли в позиции наставников, в то время как у нас они — по-прежнему своего рода диктаторы. Учителя должны быть модераторами учебного процесса, а они пока с такой позицией не согласны.
В то же время образовательные ресурсы быстро развиваются, ученики требуют большего, задают больше вопросов, требуют диалога. Учителя все еще пытаются вести уроки фронтально: мол, я объясняю, а вы слушаете, и говорите только тогда, когда я скажу. Однако эта модель разрушается, что и приводит к профессиональному выгоранию.
— В Госдуме раскритиковали работу школьных кабинетов психологов. По мнению депутатов, школа не в состоянии контролировать уровень агрессии учеников, поэтому они гнобят как друг друга, так и учителей. Как мы можем решить эту проблему?
— Штатные школьные психологи просто не могут справиться с таким числом учеников. Да и сохранить необходимую анонимность и приватность в условиях кабинета школьного психолога очень сложно, поэтому у детей и нет доверия к ним. Исходя из этого, нам нужна полноценная психологическая служба, которая была бы доступной и помогала детям даже вне школы.
Сейчас школьники предоставлены сами себе на самом важном этапе – процессе взросления, в то время как окружающая среда очень агрессивна. Пора переходить к новому этапу и вкладывать деньги в развитие служб, куда дети смогли бы обращаться в том числе и дистанционно.
Что Минпросвещения запрещает в российских школах
— Минпросвещения предложило запретить смартфоны в школах — в ведомстве считают, что ученики только и делают, что сидят в соцсетях и играют на уроках. Не много ли в российских школах запретов?
— Регулирование чрезмерное. Оно со стороны выглядит как пресс — давит-давит, из-под него все лезет во все стороны, а может и вообще взорваться. Тот же запрет телефонов, на мой взгляд, абсолютно бессмысленный. Если ограничить детей в проявлении многозадачности, существовании параллельно в двух мирах – виртуальном и реальном – мы обедним их жизнь как минимум на половину. Со стороны педагогической системы это будет демонстрацией слабости.
Стоит научить детей цивилизованно пользоваться смартфонами, включить их в образование — давать школьникам задания онлайн, а также возможность свободно искать в интернете нужную информацию. Школьная цифровая среда должна опережать возможности развития школьника.
— Что касается работы Минпросвещения, то в 2018 году были введены новые федеральные образовательные стандарты для учеников младших классов — теперь по всей стране детей учат по одинаковым учебникам. В чем плюсы такого подхода? Почему к нему пришли только сейчас, ведь раньше все спокойно учились по разным учебникам?
— Я не сторонник единых учебников и образовательных программ. У нас был достаточно хороший стандарт начальной школы и еще большая его унификация не кажется мне эффективной. Более того, этот стандарт усложнили тем, что ввели иностранный язык со второго класса и курсы второго иностранного языка, хотя наши школы и педагоги по всей стране не готовы к этому.
При этом нам до сих пор не удалось решить проблему качественного питания в школьных столовых: его организация подрывает здоровье детей. У нас плохо организована физкультура. До сих пор не удалось по-настоящему включить спортивные игры с современным инвентарем в школьные программы. В плохом состоянии остаются пение и музыкальная культура. По этим причинам я не сторонник унификации — в том числе в начальной школе.
— По инициативе Васильевой в школах ввели обязательные занятия по шахматам — по данным на апрель 2019 года, они внедрены уже в 18 тыс. российских школ. Не страдают ли от этой реформы и так перегруженные школьники? Насколько вообще нужны новые предметы, или это лишь попытка Минпросвета создать видимость изменений в образовании?
— Я сторонник того, чтобы шахматы были дополнительным предметом. Напомню, что родители и педагоги били тревогу по поводу того, что ученики слишком много времени проводят за партой. Третий урок физкультуры предлагали именно для того, чтобы сохранить и укрепить здоровье школьников. Кроме того, просили для физкультуры выделять сдвоенные или строенные уроки, чтобы у детей было достаточно времени переодеться, поиграть, поучаствовать в соревнованиях. То есть это была попытка по-новому встроить спортивное воспитание в школьную программу.
В этом смысле шахматы как замена третьего урока физкультуры несут серьезные риски. Они пошли не в замену, а в дополнение к остальной программе, что еще больше увеличивает нагрузку на детей.
— В предыдущем интервью с «Газетой.Ru», которое вы давали два года назад, мы обсуждали перспективы перехода российских школ к междисциплинарному подходу — когда школьники изучают не ряд явлений в рамках одного предмета, а одно явление с помощью нескольких предметов. Почему мы по-прежнему далеки от него?
— Из-за сопротивления педагогического сообщества. У нас очень хорошо организованное предметное лобби учителей, и они не идут на объединение предметов. Каждый борется за значимость своей дисциплины. Из-за того, что наша система готовит педагогов-предметников, они больше всего заинтересованы в повышении квалификации по своему предмету. Они практически не говорят о психологии, способах преодолении конфликтов между детьми. Они эти конфликты зачастую не замечают.
Доля факультативов и предметов по выбору у нас остается чрезвычайно малой из-за предметного лобби. Мы только и слышим от учителей о том, как мало часов отведено для их дисциплины, но в такой системе им всегда будет не хватать часов. На другие методы обучения с помощью исследований, проектов, культурных и социальных практик школа, к сожалению, пока не перешла.
«Вместо того, чтобы развиваться, мы делаем шаг назад»
— В 2016 году Ольга Васильева пообещала наказывать руководство школ за «натаскивание» к ЕГЭ. Пока ни один учитель или директор наказание не понес. Возникает вопрос: каким образом могла осуществиться эта реформа? Как определить, «натаскивает» учитель или просто преподает предмет?
— Нельзя сказать, что эта реформа была хорошо продуманным решением. Естественно, что никто не был наказан.
У нас и так раньше действовала репрессивная модель за низкие результаты по ГИА и ЕГЭ – это недопустимо. Наша склонность к репрессивным моделям играет с нами злую шутку. Вместо того, чтобы развиваться, мы постоянно делаем шаг назад.
Подготовка к ЕГЭ – это составная часть образовательного процесса. Она дает толчок к развитию так называемого «теневого образования» — это те знания, которые учителя дают школьникам во внеурочные часы. Отделить сейчас репетиторство от школы невозможно, да и не нужно. Лучше сделать эту сферу более прозрачной и доступной, позволить педагогам проявлять себя без ограничений.
— То, как власти модернизируют госаттестации в последние годы, — это шаги в верном направлении?
— Я думаю, что экзамены модернизируют правильно: включаются практические задачи, лабораторные работы, аргументированные, развернутые ответы — в том числе и по гуманитарным предметам. В этой сфере произошел очень важный перелом. В начале введение ЕГЭ этот экзамен постепенно дрейфовал в сторону профильного, углубленного изучения предмета.
Представление о том, что ЕГЭ — это угадайка, сейчас уже устарело. Зубрежка в этом экзамене не поможет, поскольку он все больше направлен не на знание правил, а на понимание решений.
— Стоит ли доводить ЕГЭ и ОГЭ до идеала или лучше отменить их и вернуться к традиционной форме сдачи экзаменов?
— Традиционную форму экзамена я совсем не поддерживаю. Надо двигаться в сторону модернизации ЕГЭ — это не одномоментный, а постепенный процесс. Надо давать ученикам возможность выбирать время сдачи ЕГЭ. Например, если ученик может сдать какой-то экзамен в начале 11 класса — пусть сдает, и у него будет время, чтобы лучше подготовиться к ЕГЭ по другим направлениям.
Когда разрешили при поступлении в вузы засчитывать результаты олимпиад не только 11 класса, но и 10, это был очень позитивный шаг в сфере образования. Все больше ребят сейчас начинают поступать в университеты по олимпиадам, и в 11 классе они сдают только обязательные ЕГЭ. Таким образом с них частично снимается высокая нагрузка. Надо давать ребятам возможность вырабатывать в последних классах свое портфолио с достижениями, чтобы у них было право выбрать, по какому пути они будут поступать в вуз.
Александра Баландина, Елизавета Королева
По материалам: “Газета.ру”
