«А вы, друзья, как ни садитесь – всё в музыканты не годитесь»
Около 800 тысяч российских школьников недавно преодолели непростой этап в своей жизни, а именно сдачу ЕГЭ. А у кого-то экзамены ещё продолжаются, но носят иное название – вступительные вузовские. Множество выпускников сейчас ломает голову над вопросами поступления. Как прошлогодний абитуриент, попробую помочь бывшим школьникам и их родителям разобраться в этой запутанной головоломке повышенной сложности.
За последние годы количество сообщений о нарушениях на экзаменах многократно возросло. Почему так происходит и какие трудности, на самом деле поджидают абитуриентов – два ключевых вопроса, в которых стоит разобраться. Начнём с того, что на стадии школьной подготовки будущих выпускников начинают усиленно гонять по выполнению однотипных и абсолютно бессмысленных заданий. Порой попадается такая чушь, что остаётся только удивляться, кто вообще мог такое придумать. В пример можно привести вопрос, который мне лично встречался в пробной версии ЕГЭ по литературе:
«Любил ли Ромео Джульетту?»
Варианты были такие:
а) любил
б) не любил
в) немного
г) вряд ли
Глядя на это возникает разумный вопрос, как вообще можно такое придумать? И чего собственно хотят от нас составители данных тестов? Неужели такая система тестирования может хоть в каком-то плане быть выигрышной для реального поднятия уровня образования в стране? Однако довольно демагогии. Давайте перейдём к фактам.
Стоит отметить сразу, что школы заинтересованы лишь в преодолении необходимого минимума всеми своими учениками. Их практически не волнует решение выпускниками вопросов повышенной сложности. Поэтому любой балл, превышающий минимальную планку, будет для школы приемлемым результатом. А с минимальными баллами, как известно, о хорошем институте можно забыть, что не может устраивать целеустремлённого абитуриента.
Любой ЕГЭ начинается с того, что группу напуганных школьников приводят в чужую школу, регистрируют и настойчиво рекомендуют сдать все возможные средства мобильной связи. Отобранные телефоны запаковывают в специальные конверты и уносят. При этом стоит заметить, что содержимое этих самых конвертов и наличие средств связи внутри никто, собственно, и не контролирует. Частенько ловкие школьники ухитряются «случайно» забыть сдать телефон и пронести его на экзамен. Если же данный трюк не удаётся, то запасной мобильник, спрятанный в кармане, является решением всех проблем, так как никто не имеет права тебя ощупывать и тем более обыскивать. Зайдя в аудиторию, школьник садится за парту, которая закреплена под номером, стоящим около его фамилии в ведомости. О том, по какому принципу распределяются места, правила ЕГЭ умалчивают. На практике получается так, что одному везёт, и он попадёт в аудиторию, где сидят шесть его друзей-одноклассников, а другой является единственным представителем своей школы в кабинете. Многие школьники жалуются на неосведомлённость наблюдателей, которые сидят на ЕГЭ, по техническим вопросам, таким как заполнение бланков и прочее. Помню, что в моём кабинете сидела девочка, которая не могла вспомнить, нужно ли ставить пробелы при записи ответов или нет. Она спросила об этом у наблюдателя, на что та ей заявила: «Этому вас должны были учить в школе!»
Простите, но если верить правилам ЕГЭ, то экзаменующийся имеет право задавать вопросы по оформлению работы, и экзаменатор обязан всё ему разъяснить. Но зачастую сами наблюдатели просто не в курсе, что и как надо делать.
Кроме того, если верить правилам, наблюдатели не имеют права ходить по аудитории. Но этим правилом также пренебрегали все люди, сидевшие на моих экзаменах. Правила предписывают складывать все сумки на парту около входа в ППЭ (пункт проведения экзамена). Но вопреки предписанию неоднократно случалось так, что сумки проносились с собой и ставились на соседний стул. Это, на мой взгляд, свидетельствует о невнимательности наблюдателей и их незаинтересованности в честном проведении экзамена. Однако не все экзаменаторы нарушали правила. Некоторые сочиняли их прямо на ходу. Так поступила наблюдательница, которая упорно запрещала мальчику взять с собой, кроме ручки, и паспорта воду. На все аргументы о том, что по правилам ученик может взять с собой некое количество жидкости и еды (мы ведь не на таможне перед посадкой в самолёт!) учительница отвечала, что она не уверенна в том, что выпускник случайно не прольёт воду на бланк. Она, видите ли, заботилась о том, чтобы мальчику не пришлось переписывать ответы дважды.
Потраченные нервы, конечно, не вернуть, но кое в чём она всё же была права. Лично знаю очень предприимчивых молодых людей, которые нашли оригинальный способ списывания со шпаргалок на экзамене. Они просто брали бутылку с водой и исписывали обратную сторону её этикетки нужными формулами, а затем аккуратно отрывали её и подглядывали. Также шпаргалки можно незаметно подсунуть в обложку паспорта или спрятать в складках одежды. Но это только для тех, кто не дружит с новыми технологиями. Шпаргалки устарели и многие давно уже перестали их делать. А зачем, спрашивается, если можно зайти утром на соответствующий сайт, публикующий готовые ответы, и механически их списать. И надеяться при этом на русское «авось». Авось совпадёт вариант, авось получится «скатать» с ответов. Кому нужна такая проверка знаний? Уж точно не тому, кто действительно заинтересован в подготовке высоко квалифицированных рабочих кадров (о чём, кстати, так печётся наш уважаемый президент).
Но вернёмся к нашей теме. Вы наверняка слышали (и гарантирую, что ещё услышите) о скандалах с использованием телефонов на экзаменах? Верите ли вы этим слухам? Как непосредственный участник данных событий, могу смело утверждать, что списать с телефона действительно очень просто! Наблюдатели стараются не замечать «списывальщиков», намеренно отворачиваются или делают невозмутимое лицо, которое ясно говорит, что ничего не происходит. Мне долго было непонятно, почему они так делают. Однако, пообщавшись с одним экспертом, я поняла, что к чему. За все нарушения на экзаменах, просочившиеся за стены аудитории, наблюдателю, который следил за порядком в ППЭ, объявляют довольно неприятный выговор или вычитают определённую сумму из его зарплаты. Естественно, что эксперты предпочитают просто не замечать никаких нарушений во избежание головомойки от районного начальства. По правилам, любой ученик, сидящий в аудитории, заметивший, как другой пользуется телефоном, обязан сообщить об этом. Однако на практике это никогда не происходит, потому что дети боятся быть замешанными в чём-то, они и без того нервничают, у них задача поважнее – справиться с ЕГЭ, пусть своими силами, но справиться. И, конечно, обидно потом узнавать, что человек удачно списавший, но при этом глупый, получил больше баллов, чем ты, зубривший и честный. Но честность здесь не в почёте, как впрочем, и настоящие знания.
Забавный случай также случился на ЕГЭ по математике год назад. Знакомая девочка заплатила определенную сумму денег человеку, который должен был решить за неё экзамен по математике. Спокойная и уверенная в своих силах она села за парту, благополучно сфотографировав задания и отправив ему по СМС. Человек, которому она заплатила, оканчивал последний курс математического факультета и написал ей решения на задания части С формулами, которые не мог знать ни один школьник. Девочка, ничего не понимавшая в математике, ни в чем не усомнилась и переписала всё, что было прислано. Напомню, что часть С проверяет не компьютер, а живой человек, который должен был поставить под сомнение столь масштабные знания выпускницей высшей математики. Но ей всё сошло с рук. Эксперт посчитал, что все в порядке. Девочка набрала высокий балл и поступила на бюджетное место в университет.
Хочется сделать последнее замечание о ЕГЭ. В данном случае это относится к экзамену по английскому. Вот уже который год экзаменующиеся жалуются, что аудирование проходит ужасно. Вместо нормальной английской речи на кассете записано азиатское произношение английского в форме скороговорки. Это не может способствовать хорошей слышимости материала и тем более правильному его пониманию. Кроме того лично на моём ЕГЭ по английскому под окнами школы, в которой мы писали экзамен, стояла машина, из открытых окон которой лилась зажигательная музыка, сильно мешавшая нам слушать запись на кассете. Данное нарушение является веской причиной к апелляции и прослушиванию записи повторно, но на это опять же закрыли глаза все наши эксперты.
Но ЕГЭ – это не все испытания, которые предстоят выпускникам. Для того, чтобы поступить на некоторые специальности, необходимо также успешно сдать вступительные вузовские экзамены. Они бывают как письменными, так и устными, в форме собеседования. И просто перейти минимальный порог, конечно, недостаточно.
Чем же надо удивить местных экспертов? Этот вопрос остался для меня загадкой. Могу лишь сказать, что в одном московском институте, в который я планировала поступать, самые маленькие баллы получили люди, писавшие на одну и ту же тему (требовалось написать эссе и темы раздавались каждому лично, их было всего около 15 штук). Когда я пришла на апелляцию и задала вопрос, почему же у меня такое скудное количество баллов, то мне ответили, что все люди, писавшие по моей теме, набрали столько же. И что это значит? У них проводится лотерея с выигрышными темами и кому-то заведомо повезёт, а кому-то – нет? Кроме того, я заметила одну очень важную особенность апелляций. Ты входишь в кабинет, и там сидят три эксперта (в моём случае это были двое мужчин и женщина). Мне попался мужчина. Он разговаривал со мной достаточно вежливо и даже согласился несколько повысить баллы. Но тут меня отвлекло происходящее рядом. Женщина-эксперт хамским тоном покритиковала работу девочки, но абитуриентка начала вежливо объяснять, что считает оценку необъективной. А женщина-эксперт, громко расхохотавшись, попросила девочку покинуть кабинет и забыть об этом институте. Вдруг мой эксперт-мужчина говорит: «Не могли бы вы подождать за дверью некоторое время?». Я согласилась. Пока я его ждала, они сделали рокировку таким образом, чтобы я попала к этой женщине. Не трудно догадаться, что она обошлась со мной не лучше, чем с предыдущей девочкой и отказалась повышать мне балл. Но важно даже не это. Во время своей критики она сказала мне одну немаловажную вещь, а именно: «А что ты хочешь? Вот видишь список? Посмотри, здесь есть фамилия, напротив которой стоит самое маленькое количество баллов. Это потому, что мы принципиально не хотим, чтобы этот человек здесь учился». После такого толкового разъяснения у меня не осталось никаких сомнений о том, что делать мне здесь больше нечего.
Такой же «теплый» прием был оказан нам с подругой в другом московском институте. Принимая от нас документы, добрая женщина мило улыбнулась и сказала: «Девочки, а зачем, собственно, вы сюда пришли? Хотите на бесплатное поступить? У вас нет никаких шансов. Все наши бюджетные места распределены ещё месяц назад».
Глядя на весь этот беспредел, на ум приходят строчки Чернышевского: «Кто виноват? Что делать?». Но разбираться в этом должны не мы с вами, а сильные мира сего. Хотя слова одного из важных чиновников открыто позиционируют правительственную точку зрения: «Высшее образование – благо, но нам нужны люди рабочих специальностей».
В этом – вся российская демократия.
Светлана ЖУКОВА
