Госкорпорация отмечает не славную дату
Шесть лет назад (закон был подписан 13 июля 2015 года) в России была создана госкорпорация «Роскосмос». Но настроение у сотрудников отнюдь не праздничное: отрасли заговорили о том, что форма управления себя не оправдала. Звучат призывы снова вернуть космическую отрасль под управление Федерального космического агентства, то есть снова воссоздать его в прежнем виде. Мы проанализировали, чего достигла и что потеряла космическая отрасль. И правы ли те, кто призывает вернуться к старому варианту управления.
История создания госкорпорации берет начало в 2012 году. Руководивший тогда ФКА Владимир Поповкин предложил собрать все предприятия отрасли под его единым руководством. Объяснялось это тем, что новая форма управления поможет раз и навсегда покончить с двоевластием в отрасли. Ведь на тот момент отраслевые предприятия, такие как РКК «Энергия», Центр им. Хруничева, ЦГСК «Прогресс» и другие, подчинялись Росимуществу.
Против создания госкорпорации тогда высказывались многие. К примеру, глава Счетной палаты Сергей Степашин в том же 2012 году обращал внимание правительства: он не может, как положено, проверить корпорацию «Ростехнологии» на предмет расходования средств: «Бюджетные средства в такие структуры поступают, а отчитываться за их использование они вроде как и не обязаны. Получается, что госкорпорация в нашей стране – это плавный переход от государственного управления к частному. Но космос нельзя отдавать в частные руки. А значит, вариант с созданием отдельного акционерного общества в роли заказчика вообще недопустим».
Был тогда против госкорпорации и экс-вице-премьер, нынешний глава ГК «Роскосмос» Дмитрий Рогозин. Он не видел ничего хорошего в объединении и заказчика, и исполнителя работ под единой «организационной «скорлупой». Он отмечал, что при этом в случае ошибки за нее ответственности никто нести не будет. Как в воду глядел?
Как все начиналось
И все же желание реформировать отрасль пересилило, и в 2013 году президент России Владимир Путин дал старт первой волне преобразований: подписал указ о создании Объединенной ракетно-космической корпорации (ОРКК), куда вошли все предприятия отрасли. А Федеральное космическое агентство «Роскосмос» осталось по большому счету ни с чем, если не считать отраслевые научные институты и организации наземной инфраструктуры – к примеру, космодромы. Ситуация напоминала реформу РАН того же 2013 года, когда из-под академии вывели все институты, переподчинив их ФАНО (Федеральному агентству научных организаций).
Все попытки хоть как-то контролировать предприятия со стороны космического агентства: проверять их документы, сохранность и правильность использования денежных средств, осуществлять экономическую оценку действий руководства на предмет их законности – натолкнулись на противостояние со стороны ОРКК.
Такая ситуация не устраивала руководство Роскосмоса образца 2015 года (им тогда руководил Олег Остапенко). В итоге произошел второй этап реформирования: глава государства подписал документ о создании госкорпорации «Роскосмос» по примеру «Ростеха» и «Росатома». Все акции ОРКК, а значит, и предприятия перешли под прямое подчинение этой ГК. Генерала Остапенко отправили преподавать в Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, а единым гендиректором ГК «Роскосмос» стал бывший президент «АвтоВАЗа», а затем ОРКК, Игорь Комаров.
По словам руководителя Института космической политики Ивана Моисеева, идея объединения «Роскосмоса» с ОРКК в единую корпорацию была нерациональна по многим причинам. «Космонавтика кроме гражданской составляющей имеет еще военную, – говорил он. – А потому координировать все вопросы надо на уровне федерального органа. Проводить параллель между корпорацией «Роскосмос» и, например, корпорацией «Росатом» неуместно. Потому как «Росатомом» правит в основном бизнес. «Роскосмосом» только бизнес править не может. А главное – кто будет ставить задачи корпорации, если нет государственного органа управления космической деятельностью?»
Что ждали
Громкие слова про то, что создание госкорпорации «отрезвит космическую отрасль, оптимизирует ее технический и человеческий потенциал», произносились с пафосом.
Выяснилось, что и Дмитрий Рогозин, который в 2015-м курировал космическую отрасль в должности вице-премьера, несколько поменял свое мнение по поводу госкорпорации. Представляя реформу в Госдуме, он уже не вспоминал о «скорлупе», а говорил, что «реорганизация нужна отрасли как лекарство от тяжелой болезни, симптомами которой являются технологическая отсталость и изношенность оборудования, слабые кадры». «В отличие от авиастроения, где уже давно введено цифровое проектирование, в космической отрасли до сих пор все делается по старинке, на кульмане, математическое моделирование при расчете нештатных ситуаций не применяется. Единственным изделием, которое на тот момент проектировалось «в цифре», была ракета-носитель «Ангара», – приводил примеры Рогозин.
Еще реформаторов не устраивало, что отрасль «чрезвычайно переразмерена, раздута, многие функции дублируются», да и зарплаты работников оставляли желать лучшего.
Подведем итог
По словам специалистов, никаких серьезных сдвигов вперед по сравнению со временем, предшествующим появлению госкорпорации, не произошло.
«Те самые пресловутые «кульманы», на которых, по мнению Рогозина, до создания новой структуры работали инженеры, исчезли на большинстве предприятий еще в конце 90-х. Техника у нас постепенно развивается, компьютеры покупаются, но чего-то радикального за шесть лет так и не случилось», – говорят в отрасли.
– Принципиально перед создаваемой в 2015 году госкорпорацией «Роскосмос» стояло три задачи, которые она должна была решить: поднять производительность труда, снизить аварийность запусков и расширить долю на международном космическом рынке, чтобы везти в страну побольше валюты, – поясняет сегодня Моисеев. – Что касается последнего пункта, у нас за время существования ГК получилось ровно наоборот: мы не расширили долю участия на международном рынке, а почти весь его потеряли. Во-первых, почти не стало заказов на запуски спутников на высокую орбиту с помощью тяжелых «Протонов», во-вторых, мы потеряли регулярные запуски американских астронавтов на МКС. В сумме эти услуги приносили стране примерно 800 миллионов долларов в год.
Если до создания ГК у нас было в среднем по 30 запусков в год (тут считают старты гражданского и военного назначения), то теперь, в частности, по результатам 2020 года – всего 15. В этом, 2021 году мы немного «нарастили» их за счет английской спутниковой группировки OneWeb – только за полгода осуществили 11 пусков. Но давайте посмотрим, что сделали за этот же период американцы и китайцы, осуществившие 30 и 22 пуска соответственно. Одна маленькая американская частная фирма SpaceX, в которой работает 8 тысяч человек (в нашей отрасли числится около 200 тысяч), запустила за первую половину 2021 года 20 (!) ракет, причем не средних (ракет-носителей «Союз»), как мы, а тяжелых Falcon-9.
Что касается производительности труда – если она и увеличилась, то на такие доли процента, что о них не стоит и разговаривать. Как может расти производительность при снижении числа запусков? Один из способов – это сокращение штата работающих, так как весь доход отрасли делится на число оставшихся. Но наша производительность даже за счет сокращения сотрудников ниже американской в десятки (!) раз. По данным Минэкономики за 2008 год, этот разрыв определялся в 30 раз – теперь он еще больше. Менее эффективна наша ракетно-космическая отрасль и по сравнению с европейской и китайской.
Перейдем к аварийности. Роскосмос периодически напоминает о безаварийном периоде почти в два года. Ссылаются на усилившийся контроль за производством на местах. Но надо учитывать и тот факт, что мы стали мало запускать. Вы дайте 100 стартов ракет или хотя бы 30 в год, как было до ГК, тогда можно будет сравнивать и степень аварийности, – подводит итог Моисеев.
Пока Роскосмос был государственным ведомством – Федеральным космическим агентством, центральный руководящий аппарат раздувать не удавалось: существовали границы, установленные указом президента, что-то около 250-300 человек. У госкорпорации таких ограничений нет.
Когда готовились документы о ее создании, планировалось, что в нее войдет около 450 человек. Сейчас эта цифра приближается к 600 – за счет новых департаментов, академий, порой дублирующих друг друга. То есть работников сокращают, а корпус начальников «пухнет»? Мало им было 25-этажного здания на ул. Щепкина,42, – перебрались на Бережковскую набережную, а теперь и вовсе строят башню космического центра на месте производственных цехов Центра Хруничева в Филях. Это ли не пример излишней расточительности аппарата, которая совсем не вяжется с «оптимизацией» подведомственных предприятий?
Вернемся снова к «скорлупе». ГК, как и предполагал когда-то Дмитрий Рогозин, сама планирует, сама заказывает и сама свои планы… периодически срывает.
В итоге отрасль по большому счету топчется на месте. Из новых аппаратов за все время запустили только телескоп «Спектр-РГ» – да и тот начинал разрабатываться еще при Брежневе!
На подходе – в октябре этого года (если ничего не сорвется) – старт лунного аппарата «Луна-25», который также начал создаваться в далеком 2006-м и, разумеется, устарел. По большинству задач в деле освоения Луны нас уже обошли китайцы. Единственная надежда, что «Луну-25» удастся впервые успешно посадить на Южном полюсе нашего естественного спутника, и это будет небольшим прорывом вперед… Когда-то советские ученые создавали передовые проекты за 6 лет, а сейчас со старым почти 16 лет мучаемся.
Если вы спросите, верят ли рядовые работники отрасли в то, что к 2025 году их зарплаты вырастут в три раза, как обещало руководство ГК на заре становления, – что-то подсказывает мне, что они грустно посмеются. Пока им особо ничего не прибавляют, а наоборот, отнимают. К примеру – соцпакет: ведомственные детские лагеря, дома отдыха и санатории. Их начинают прикрывать как непрофильные фонды предприятий. Такова участь может коснуться санатория РКК «Энергия» «Крепость» в Кисловодске, пансионата «Восток» в Туапсе…
По всему выходит, не подняла, не встряхнула реформа отрасль за последние шесть лет. Наоборот – наметился спад. И один из базовых признаков этого спада – в отсутствии четких планов развития на ближайшее десятилетие.
Улучшит ли ситуацию возврат к Федеральному космическому агентству? Многие считают, что улучшит, если это будет не просто смена названия. Опыт последних шести лет показал, что почти безграничная власть одного человека, да притом далекого от профессиональной космической специфики, у руля такой огромной и важной для страны отрасли – не лучший вариант.
Если вернется ФКА, решения придется согласовывать с другими ведомствами. Просто так взять и сократить экипаж накануне важной стыковки к МКС нового модуля (как получилось в этом году) – наверняка не получится. Как и потратить миллиарды бюджетных средств на пиар-кампанию на орбите за счет слома плана полетов и безграмотной перетасовки космонавтов. Придется главе Роскосмоса подумать, нужно ли руководству увеличивать штат и возводить новостройки на Земле, когда в космосе очень не хватает наших луноходов и марсоходов.
В принципе специалисты готовы были бы принять вариант обратного вывода из состава Роскосмоса ОРКК как организации, курирующей работу предприятий. Роскосмос тогда сосредоточился бы на разработке стратегии, стал бы полноценным и строгим заказчиком работ со стороны государства, а ОРКК – ответственным за их исполнение. Наверное, при таком раскладе дела могли бы пойти в гору.
Наталья Веденеева
По материалам: «Московский Комсомолец»
