Добыча или наследство

С началом пандемии, куртки, тапки, очки, колечки, крестики, телефоны, стали считаться «наследственным имуществом покойного», хранителем которого назначает себя лечебное учреждение.

Щекотливую тему больничного «хранения» «Новые Известия» поднимают не первый раз. Еще в ноябре прошлого года москвичка Ирина Демакина рассказала о затяжной борьбе с Коммунаркой за посмертное наследство своего отца Гущина Юрия Петровича. Вещи не отдали, сославшись на нормативные акты Гражданского Кодекса и внутренний приказ по больнице ГБУЗ «ГКБ 40 ДЗМ» от 08.04.2020 N 165/40-20п., согласно которому заявитель должен сначала вступить в наследство, а уже потом, через шесть месяцев получить требуемое.

– Меня это возмутило. Они не имеют никакого права хранить у себя вещи умершего и никто им не давал такого поручения, – рассказывала Ирина Демакина. – С сотрудниками юридической службы Коммунарки я общалась – звонила и писала заявление на немедленный возврат. Они присылали мне ссылки на статьи Гражданского Кодекса, где сказано, кто, как, что и когда наследует. Причём тут больница, не понятно…

После безуспешных попыток разобраться с Коммунаркой, Демакина обратилась в Департамент здравоохранения Москвы, прокуратуру, депутатам Мосгордумы и Государственной Думы. Благодаря поднятому шуму и под угрозой подать в суд на произвол и самоуправство руководителей больницы, вещи отца удалось вернуть.

К слову, вышеназванные инстанции, куда обращалась Демакина за защитой своих прав, ей либо не ответили, либо честно признались, что «имущество покойных вне нашей компетенции». Многое, в том числе и уклончивые объяснения Дениса Проценко:«В рамках законов не может ничего зависеть от позиции одного руководителя», высказанные в ответ на коллективное требование 300 пострадавших немедленно вернуть удерживаемое имущество покойных, указывали, что засада людям устроена с подачи вышестоящего начальства – Минздрава РФ. Официальный запрос «Новых Известий», как и обращения Лиги защиты прав пациентов, и профсоюза медиков «Солидарность», ведомство оставило без ответа. Почему так? Проблема есть, а замечать ее не хотят…

– Да они сами не поняли, что сотворили,- заявил «НИ» юрист в области медицинского права Алексей Головченко. – Раньше процедура передачи вещей умершего родственникам была подробно описана в Приказе Минздрава РФ от 1996 года № 407. Достаточно было предъявить документ, подтверждающий родственные связи или доверенность на погребение. В настоящее время этот приказ утратил свою силу. Почему? Вопрос неясный. Насколько мне известно, обсуждался он кулуарно и был вызван некими сигналами от граждан, что в период повышенной смертности участились случаи передачи вещей покойного случайным людям. Якобы это и подтолкнуло чиновников полностью поменять действовавший приказ и привести процедуру выдачи вещей в рамки гражданского законодательства и наследственного права. Нашли, что называется, время и место для скрещивания ГК с моргом…

Просто так – по желанию озабоченных чиновников – навесить на больницы несвойственные ей функции невозможно. По словам Головченко, Минздраву пришлось изобретать Отраслевые особенности бюджетного учета в системе здравоохранения РФ и специально прописывать. В них сказано: «В случае смерти больного выдача вещей, денег, денежных документов и ценностей, принадлежавших ему, производится в установленном порядке», т.е. опять же – согласно гражданскому законодательству в части наследственного права и –мелким шрифтом! – «порядку, определенному самой больницей».

То есть главврач как бы может и самостоятельно утверждать правила выдачи вещей родственникам, но «в рамках гражданского законодательства». На практике это привело к тому, что в некоторых больницах родственникам спокойно отдают «малоценные вещи» – очки, расчески и крестики, находившиеся при больном в момент смерти, а, например, куртки, смартфоны и документы оставляют на больничном хранении 6 месяцев. В большинстве лечебных заведений, как например, в ГКБ №40 с сортировкой и оценкой вещей вообще не заморачиваются, да там и некогда при том потоке больных, который проходит через них. Выпустили внутренний приказ, что больница действует в рамках Гражданского кодекса и Межотраслевых особенностей Минздрава – и родственники “свободны” до открытия наследственного дела.

– О бесчеловечности новых порядков даже говорить не хочется, это фактор функционерами Минздрава вообще не учитывался, – считает юрист Головченко. – Но спрогнозировать коррупционную составляющую было несложно, ведь ковидные больницы по сути превратились в нелегальный ломбард. У них нет специализированных помещений для хранения ценностей, денежных средств и документов, как это положено, если они взяли на себя такую ответственность. В основном, всё кучей складывается в один мешок с трусами и тапочками. Нет оценщика – на глазок определяется: «кольцо из желтого метала» – это золото или дешевая побрякушка? Дешевое в опись не попадает. Родственники потом могут до посинения доказывать, что у была семейная реликвия царской пробы… Элементарно нет условий для хранения мешков с вещами. У моих доверителей Н. дубленка сына хранилась в больничном подвале, где постоянно прорывало трубу, вещь испорчена… Через суд добиваемся возмещения ущерба. С кого взыскивать? С санитарки, назначенной шубохранительницей? Эту несчастную уже давно уволили… Будь моя воля, я бы заставил расплачиваться Минздрав и призвал к ответу главврача, тупо выполняющего необдуманные приказы.

Несмотря на поднятый шум в прессе, взаимоотношения больниц с имуществом умерших пациентов остаются – скажем так, – напряженными на грани криминального. Вспомните, с чего началась борьба Ирины Демакиной с Коммунаркой за вещи отца?.

-Мне сначала вынесли только сумку, – рассказывала Ирина. – Я спросила, где ценности, которые в описи? Девушка ушла и вернулась через полтора часа. Только без зарядки для телефона (она была в описи) и номера денежных купюр не совпали с теми, которые были переписаны. Видимо, деньги кто-то брал у папы «взаймы», и их собирали всем складом, когда я уже была здесь. Зарядку она мне предложила свою, я отказалась. Совершались ли операции по банковским картам в то время, когда отца уже не был в живых, я узнаю, когда вступлю в наследство. Пин-коды, конечно же, он держал там же, где карты…

Не прошло и полгода, опыт «заимствований» у покойников переняли и преумножили другие больницы страны. Месяц назад грандиозный скандал случился вокруг покойного жителя поселка Зеленоборского Кандалакшского района Мурманской области Александра Гордеева. 30 июля с подозрением на коронавирус мужчина был госпитализирован в инфекционном отделение № 4 Мурманской областной клинической больницы имени Баяндина.

—4 августа его перевели в реанимацию, а 10 августа отец умер. Пока он находился в реанимации, его мобильный телефон два раза появлялся в сети— 7 и 9 августа. Это было странно: никому из членов семьи он не звонил,— рассказал изданию «Блокнот» сын Гордеева Иван. – Разбираться было некогда: нам уже сообщили о смерти, и мы стали готовиться к погребению. 11 августа решили снять с одной из карт отца, которая всегда находилась у матери, деньги на организацию похорон. Но на карте денег не оказалось! Как мы выяснили из распечатки истории операций, 9 августа, с 13:35 до 13.50 со счетов отца было списано больше 80 000 рублей. А еще была попытка оформить кредит на сумму 307 000 рублей, но банк пресек эту операцию.

На этом злоключения семьи не закончились. 13 августа приехали в морг забирать тело и вещи отца. Труп был, но ни вещей, ни документов в больнице не оказалось. Родственники пошли к главному врачу Александру Голованову, чтобы разобраться в ситуации. Им сказали: вещи ищут, нужно немного подождать. Ждали несколько часов, но вещей и документов отца им так и не отдали. Без паспорта семья не могла получить медицинское свидетельство о смерти и забрать тело из морга. Когда стало понятно, что вещи и документы все-таки пропали, главврач позвонил в патологоанатомическое отделение и велел выдать свидетельство о смерти без паспорта умершего. Родственники заявили в полицию.

В пресс-службе МВД по Мурманской области корреспонденту «Новых Известий» подтвердили: такое ЧП действительно было, проводится проверка по факту утраты документов и списания денежных средств с карты. В медучреждении получить комментарий «НИ» не удалось – ни номер главного врача, ни номера его заместителей, указанные на сайте, не отвечали, случайно поднявшая трубку дежурная сестра буркнула, что «начальство затаскали из-за покойников». Представитель мурманского минздрава заверил НИ, что медорганизация сама заинтересована в выяснении обстоятельств произошедшего, в больницу оперативно вызван участковый, ему оказывается всяческое содействие. На вопрос, первый ли это случай обдираловки покойного в ковидной больнице, отвечать отказались – «За кого вы нас принимаете?!». Под постом ВКонтакте с описанием этой истории совсем другие отклики: «Никто не принес семье даже элементарных извинений! Пропавшие деньги и вещи, как всегда, «не найдут», потому что все прекрасно знают – это дополнительный заработок медперсонала за труды в «красной зоне». Господи, кому мы доверяем своих родных».

Подробно рассказывая об этих историях, мы даже представить не могли, сколько людей оказались и еще окажутся в таком же положении, но не у всех хватит сил и возможностей противостоять абсурдным больничным правилам и циничной обдираловке мертвых. Свидетельства пострадавших посыпались сотнями!

«Мне сразу, еще в морге, сунули мусорный мешок с маминым халатом и всё. Халат был весь в крови. Они, наверно, хотели его выбросить, а тут я…. Перетрясла мешок, искала крестик серебряный с цепочкой и очки – больше ничего у мамы с собой не было, когда ее увозила скорая. На следующий день мамы не стало.… Я очень хотела забрать на память крестик. Не отдают, говорят, что надо вступать в наследство, ждать 6 месяцев и потом приходить. Мне кажется, крестика уже нету, потеряли или выбросили, потому и ставят условия…У нас с мамой нет никакого наследства. Тысячи рублей, чтобы заплатить нотариусу за справку, у меня тоже нет, все деньги ушли на похороны…»

«Умерла мама…Даже вещи забрать невозможно . Прислали квитанцию описи вещей. То ,что было в кошельке , не соответствует действительности. Я так понимаю , что ковид все спишет . Как в войну…»

«Думали, что только нам с женой не повезло: могли отдать куртку и ботинки покойного тестя, но не отдали. Значит больница сама себе закон придумала – не отдавать и хранить? Очень удобно …хранишь, хранишь а потом переводишь на домашнее хранение».

Далеко не все со смирением и безысходностью принимают предложенные больницами правила. Москвич Михаил Горбас предоставил «Новым Известиям» копию заявления главврачу Коммунарки Денису Проценко. Мы посчитали не лишним напечатать его, как пример, что свои права надо отстаивать в любой ситуации, а не омывать их горькими слезами.

«14.07.2021 г. в больнице, которой Вы руководите, – пишет Михаил Горбас Денису Проценко , – скончался мой отец 1938 года рождения.. При оформлении справки о смерти мне не выдана опись вещей, которые он имел при себе. Я требую: незамедлительно предоставить мне полную опись имущества, имевшегося у него на момент смерти. Незамедлительно выдать ключи от квартиры, которые мой отец имел при себе, так как в квартире проживают его вдова и дочь, ключи не являются ценным имуществом, квартира принадлежит дочери и, соответственно, ключи от неё не являются личной вещью моего отца. В случае каких – либо происшествий или хищений имущества из квартиры, в которой был прописан мой отец, мной будет написано заявление в органы внутренних дел о незаконном завладении и удержании ключей от квартиры с целью последующих противоправных действий вашими сотрудниками. Также уведомляю Вас о том, что все издержки, связанные с покупкой и сменой замков или двери целиком, в случае отказа выдать ключи, будут взысканы мной через суд с Вас лично. Незамедлительно выдать мне мобильный телефон, имевшийся у моего отца, так как этот телефон принадлежит мне, куплен мной, в подтверждении чего у меня имеется чек, паспорт и гарантийный талон.

Также хочу уведомить Вас и ваших сотрудников о том, что ссылки на Гражданский кодекс РФ и указание срока выдачи вещей через 6 месяцев – не законны, так как согласно пункту 4 статьи 152 и п.1. статьи 1114 Гражданского Кодекса РФ, «Принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации. Временем открытия наследства является момент смерти гражданина».

Также уведомляю Вас о том, что незаконные отказы ваших сотрудников выдать вещи умерших пациентов, я расцениваю как Ваше личное глумление над родственниками и попытками персонала больницы незаконно присвоить себе имущество умерших. В случае наступления негативных последствий для моей матери, связанных с Вашими незаконными действиями, вынужден буду обратиться в суд за взысканием морального и материального вреда».

Неизвестно, что больше подействовало на юридическую службу Коммунарки – угрозы Горбаса испортить безупречную репутацию главрача или предложение повнимательнее изучить Гражданский Кодекс РФ, но ситуация разрешилась почти благополучно -– телефон и ключи отдали, и, кажется, даже портмоне с денежными купюрами, не попавшими в опись, ищут, чтобы поскорее отделаться от заявителя.

Кстати, а что происходит с «невостребованным» имуществом покойных через полгода? Ведь далеко не все родственники будут вступать в наследство, кому-то это не надо, кто-то просто не сможет придти за семейными реликвиями или не захочет заново переживать унижение и горечь. Так что с вещами? Утилизируют? Продают по дешевке, как в ломбарде? Разыскивают наследников, чтобы силой вручить им имущество, ставшее больнице в тягость? Ни в Гражданском Кодексе, ни в Отраслевых особенностях бюджетного учета Минздрава об этом нет ни слова. Главрачи, видимо, должны выкручиваться сами.

– Когда завалы чужих вещей превысили все немыслимые размеры, мешки стояли уже в ординатоской и в кабинете главного, у нас прошло собрание персонала, – рассказал НИ сотрудник одной из инфекционных больниц Москвы. – Все высказывались в одном духе: «Хранить вещи покойников в «установленном законом порядке» – глупость несусветная. Дошло до того, что собираем и боимся выбросить даже просроченные таблетки умерших и глюкометры. А писанины сколько! Половину дня врачи занимаются не своими прямыми обязанностями, а оформлением документов, проверкой описи, которую сделала санитарка, но обязательно что-нибудь упустила или не указала присутствующих свидетелей. Бегаем, собираем, дополняем, отписываемся, докладываем в надзорные органы о соблюдении гражданских прав покойников и их родственников. Из-за этой одуряющей бюрократии за год потеряли десять отличных специалистов – они ушли туда, где можно лечить, а не выполнять функции охраны в ломбарде. Обратились в Минздрав с требованием отменить введенный порядок и разъяснить, что делать с мешками, из-за которых уже некуда класть больных. Ответные действия потрясли: главврачей обязали обеспечить имуществу покойных круглосуточную охрану во избежание судебных исков родственников за ненадлежащее хранение и утерю вещей. Наш главный уходил на другую работу. Это придало ему смелости ослушаться приказа и раздать мешки родственникам. За неделю освободили почти все помещения, и, вы знаете, мир не перевернулся.

Какой из этого вывод? Если не удается вернуть к здравому смыслу Минздрав, то победить больничную бюрократию необходимо. К этому понуждает как непростая эпидемиологическая обстановка, непрекращающийся рост смертности от ковида, так и сопутствующая этому административная неразбериха и элементарная юридическая безграмотность главврачей. Они могут быть прекрасными специалистами в своей области, но если им приходится быть еще и хранителями наследственного имущества, и не хватает мужества воспользоваться возможностью самостоятельно выстраивать отношения с родственниками покойных, которую им все же оставили «Отраслевые особенности» Минздрава, то это неминуемо обернется ростом социального напряжения и тотальным недоверием к медучреждениям, уже и без того прославившимся циничным отношением и к мертвым, и к живым.

Людмила Бутузова

По материалам: “Новые Известия”